Николай Слимпер - Бессмертный (СИ)

- Я... - еле заговорил он. - Я был прав... Вы даже ребенка... кха-кха... не можете победить в честном бою.

- Выродок! - вновь взревел противный голос. - Да как ты смеешь, человечье отродье! Весь такой крутой? Я покажу тебе, с кем ты связался.

- Я и так вижу, с кучкой трусов, что сбежали с поля боя, поджав свои горделивые хвосты.

Нож вонзился в ногу мальчика и вышел с другой стороны. Он закричал, что есть мочи. Одна из женщин набросилась на камирутта сверху, колотя его по спине и голове руками и истошно вопя. Выстрел в голову успокоил ее навечно. Девочка рядом с ней закричала писклявым голосом, но крик тут же оборвался звуком выстрела.

- Чуть перепонки не лопнули, - сказал один из троих насмешливо.

- Я бы и сам ее уделал, - сказал тот, кто пронзил ногу Иолая ножом.

- Кто знает. Если ты с мальчишкой справиться не можешь, то взрослая баба тебя и вовсе могла забить до смерти, так что, считай, я спас тебе жизнь, - он засмеялся.

- Чо ты там вякнул?

- Все, харе, - тихо вмешался третий, явно главный. - Что ты там собираешься делать с этим мальчишкой?

- О, кое-что особенное.

- Тогда мы посмотрим. Все, - повернулся он к народу, - посмотрим. Может это покажет вам, грязным людям, где ваше место. Продолжай.

Тому, что с противным голосом, не нужно было повторять дважды. Вынув из кармана небольшой инъектор, он что-то впрыснул в шею Иолаю. Потом достал откуда-то из-за пазухи один жгут, явно предназначенный не для медицинских целей, придавил мальчику ногой ладонь, чтобы не рыпался, и сильно затянул жгут на руке, почти у самой подмышки. "Не хочу, чтобы ты быстро умер, - проговорил он со страшной улыбкой, - ни от боли, ни от потери крови". Он убрал короткий нож и достал другой, который держал за спиной под верхней одеждой, длиннее и массивнее. Иолай видел, как клинок вздымается высоко вверх, на металле играли огни, отражаемые от горящего дома, потом меч со свистом опустился. Послышался звук, похожий на разрубание мяса и костей, - так и было. Рука отделилась от тела, из нее и короткой культяпки ручьем полилась кровь, хотя жгут и передавливал артерии.

Сначала был шок. Иолай видел свою руку, непривычно далекую от его тела, и не мог вздохнуть, смотря на вытекающую из нее кровь. Потом пришла боль. Даже наркотик, который ему дал камирутт с противным голосом, не мог подавить всю боль. Иолай кричал, срывая голос, кто-то кричал вместе с ним, или ему просто казалось? Он открыл глаза, в надежде, что это сон, но глаза застилали слезы, которые он уже не имел сил сдерживать, и он ничего не видел, кроме бессмысленной размытости. Отрубленная рука пульсировала от боли, он потянулся, чтобы унять боль, но на том месте, где должна была быть рука, было пусто, Иолай опустил вторую руку ниже и что-то нащупал. Он хотел было обрадоваться, но его ладонь схватила влажный от крови песок.

Кто-то схватил его за запястье, отвел назад и придавил к земле, больно наступая на ладонь пока еще целой руки. Он почувствовал, как что-то сжимается на его плече, больно впиваясь в руку. Мальчику показалось, что от этого места и вниз все покрылось инеем от холода. Через мгновенье он почувствовал удар и боль. Теперь стало горячо. Или нет. Он кричал. Или нет. Кто-то кричал. Или нет. Он хотел потереть ушибленное место, но его рука не поднималась, как бы он не напрягался. Кто-то дернул его за ногу. Или нет. Он почувствовал, как ногу что-то сковало. Сильно. Потом удар. Он не чувствовал боли, это было что-то большее, что-то за гранью. Гранью между адской болью и райским наслаждением, когда не знаешь, где окажешься через миг, и вернешься ли назад. Ему казалось, что он летит, но в то же время не движется, а движется то, что находится вокруг, кружа мысли в бесконечном потоке Ничего.

Прошла секунда, минута, час или вечность, прежде чем он вновь смог что-то почувствовать. И, кажется, его куда-то несли. Наверное, ко входу. Вот только куда: в ад или место похуже?

***

- Что вы творите? - На голос Верона отреагировали абсолютно все: и камирутты, и толпа. Один из черноволосых стоял над телом мальчика, у которого отсутствовали обе руки и нога, на второй ноге был туго намотан жгут. Второй душил ребенка и каждый раз, когда одна из женщин, рыдая и моля о пощаде, пыталась вырвать ребенка из его рук, он резал по ней ножом, оставляя глубокие порезы. Третий, самый крупный из них, стоял на коленях и насиловал женщину, придавливая ею голову к земле. Тот, что душил ребенка, отбросил его, одним движением достал из нагрудных ножен небольшой нож и не глядя метнул его в сторону Верона. Гераклид небрежным взмахом руки отразил нож своим, с крючком вместо прямого острия.

- О, Верон, блин, извини, не узнал тебя по голосу. - Судя по усмешке на лице метнувшего нож, он все же узнал.

- Что вы творите? - повторил он вопрос.

- А разве не видно? - ответил за усмехающегося самый крупный, даже не приостановившись заниматься своим делом. - Развлекаемся.

- Развлекаетесь?! - Верон не мог поверить своим ушам. - Развлекаетесь, убивая и насилуя женщин и детей? И это когда рядом с вами убивают ваших же товарищей?

- Верон, - заговорил противным голосом тот, что стоял возле изувеченного мальчика с коротким, но широким мечом, - ну ты чего? Не любишь развлекаться?

- Вот так? - Он показал на живых и полуживых людей. Гераклид убивал, и много убивал, но все же не видел смысла в убийстве тех, кто даже не сопротивлялся. В лучшем случае, их можно было использовать, чтобы выманить настоящего противника.

- А как еще развлекаться на войне? В этом городе даже борделя нет. Иди сюда и попробуй. - Тот, что с противным голосом указал на мальчика. Верон медленно направился к нему, огибая самого крупного, насилующего женщину, по которой было не понятно: жива она или уже нет, да и была ли жива на момент начала изнасилования.

Верон приблизился к мальчику. Он видел, что тот еще жив, но его трясло так, словно к нему подключили электрические провода.

- Это ты сделал? - тихо спросил Верон, не поднимая головы.

- Здорово, правда? Как только я начал его кромсать, толпа почти сразу замолкла, боясь разделить его участь. Держи, - он протянул Верону меч. - Последняя нога прям как для тебя осталась. Давай, живодер, я же знаю, как тебе нравится резать, бить и колоть.

- Живодер? - еле слышно проговорил Верон, изо всех сил сжимая меч так, что можно было услышать, как скрипит рукоять.

- Что? - не расслышал тот, что с противным голосом. И это было последнее его слово в жизни.

- Ты прав: я очень люблю резать, бить и колоть.

Камирутты знали негласный кодекс, а потому не боялись вставать к соплеменнику спиной, даже если у того в руках оружие, а потому никто не было готов к тому, что произошло дальше. Верон с силой вонзил меч в живот камирутта по самую рукоять, клинок вышел с обратной стороны, пробив позвоночник. Тот, что с противным голосом, издал последний вздох и его тело обмякло. Гераклид бросил его на землю, словно тряпичную куклу, и ему тут же в плечо прилетел метательный нож.