Св Са - Наследник рода Ривас

– Ну, так неинтересно. Вы совсем не удивились мне. Неужели вы меня заметили, учитель?

Каюсь, дурак, но только в этот момент я догадался посмотреть на Аликс в аурном спектре. Ну конечно же! Она попросту может уходить на серые пути! Вон и следы её присутствия. Похоже, что Аликс прибежала обратно вместе с Гретой и при начале нашего разговора не присутствовала. Ну, всё, теперь я вас построю рядами и колоннами! Вслух же я сказал:

– Ну что ж, родовитая Александра, – на этот выпад та только слегка поморщилась, – привела хороший аргумент в пользу школы в Мейсене. Кроме того, именно в Мейсен пойдёт и сама Аликс, – вот тут рты открыли обе, – что тоже немаловажно. Но Генрих явно нацелился на Франкфурт-на-Майне, – пренебрежительная гримаса на лице Аликс и небольшая тень на лбу Греты. – Что вы на это скажете?

– А-а-а-а…

– Очень информативно. Кстати, Аликс, тебе надо бы поучить подругу одному важному умению, которое ей явно пригодится при разговоре с Генрихом.

Секунду девочки стояли неподвижно, затем Грета вновь посрамила великое племя варёных раков и убежала. Аликс ушла с видимой неспешностью, однако я услышал, как за дверью кабинета она развила нешуточную скорость, чтобы догнать Грету.

Ни вечером, на приёме в честь дня рождения Марии, ни на следующий день ни одна из заговорщиц ко мне не подошла. И только Генрих перед ужином в воскресенье признался мне, что Грета очень долго и упорно выспрашивала его, в каком я настроении был на нашей утренней конной прогулке.

На следующий день начались занятия. После уроков я впервые попал на занятия барона Рада. Поскольку я пропустил вводную лекцию, барон раздал другим ученикам практические задания на тренировку различных органов чувств (зрение, слух, обоняние, осязание, вкус) и вестибулярного аппарата, а сам повторил для меня основные положения разработанной им теории. Если обобщить всё то, что он мне сказал, получается следующая картина.

Человеческий разум способен какое-то время работать в усиленном режиме. В этом состоянии значительно повышается скорость обработки поступающей информации, а сам организм способен выполнять значительно больший объём работы, чем обычно. Сам барон назвал такое состояние «форсаж». Это полезнее всего в четырёх аспектах человеческой жизни: в состоянии схватки, когда возможность думать и реагировать быстрее, чем соперник, может оказаться решающей для определения победителя; для ускорения восстановления организма после полученных ран и травм; для развития интуиции – возможность быстрее обрабатывать информацию позволяет проводить комплексную оценку событий и людей; с целью обучения – обеспечивает быстрое и качественное запоминание и развитие логического мышления.

Ввести в состояние форсированного режима возможно любого человека, для этого достаточно даже не магии, а обычного гипноза, но вот научиться самому, по собственной воле входить в него, сформировать механизм осознанного изменения сознания – значительно сложнее. То есть первой задачей комплекса является обучение входу в такое состояние.

Второй проблемой, возникающей при обучении методике, является недостаточность информации, поступающей ученику, и неправильная её интерпретация. Любое событие мы воспринимаем с поправкой на предыдущий опыт, с выборочным вниманием и прочими наслоениями. То есть второй задачей комплекса является обучение умению абстрагироваться от таких вот наслоений и предоставление ученику больше информации.

Ну, и третьей составляющей обучения является своевременный выход из данного состояния, сжирающего ресурсы организма.

Те упражнения, которые дети выполняли сейчас, как раз и должны были научить их усваивать больше информации из окружающего мира.

Вторую часть урока барон пытался каждого из нас искусственно ввести в состояние форсажа, для того чтобы мы запомнили это ощущение. Как оказалось, у разных людей разные ощущения от режима форсажа. Например, у меня зрение перешло в чёрно-белый режим и стало размытым, но стоило сосредоточиться на чём-нибудь, как этот предмет как бы приближался, и я видел его в таких мельчайших подробностях, которые обычно были без увеличительных приборов недоступны.

Пробыл я в состоянии форсажа около пяти минут, хотя сам считал, что прошло минимум вдвое больше времени. Барон оказался просто ошеломлён моими успехами: мало того что я смог на первом же занятии войти в состояние форсажа, что до этого он видел всего один раз, так ещё и вышел на этом же занятии из данного состояния самостоятельно, что он до того вообще считал невозможным.

Потянулись дни учёбы. Я всё так же ходил на занятия и учил других (кстати, барон присоединился к нам на моих уроках по развитию энергосистемы), занимался алхимией вместе с Францем и естествознанием с близняшками.

Грете и Аликс всё-таки удалось уломать Генриха поступать не в школу Карла Великого во Франкфурте-на-Майне, а в школу Альбы в Мейсене. Подкаблучник! Как я понял по его несколько глуповатому виду в тот момент, когда Грета торжественно об этом объявляла, мой совет они обе восприняли абсолютно серьёзно.

У Марии, той, которая постарше, уже был заметен живот. Как только представилась возможность, я просканировал плод. Мальчик, без благословения богов, благоволят планы первостихий, а отторгают – первооснов. Это не означает, что у него обязательно будет канал на один из этих планов, но обращение к первостихиям будет даваться ему легче. Проклятий полно, но все относятся к семье, личных – нет. А относящиеся к семье не так страшны, светящихся красным среди них точно не было.

Астра аккуратно следовала моим рекомендациям, и я надеялся, что где-то к летнему солнцестоянию она должна будет иметь возможность выносить и родить ребёнка.

Сентябрь шесть тысяч девятнадцатого года с момента сошествия богов оказался по-летнему тёплым и солнечным. Все политические дрязги вокруг меня ушли куда-то за пределы восприятия, и я наслаждался учёбой и общением. Мне очень нравились эти осенние дни. Их умиротворение и спокойствие внушали робкую надежду, что Аликс надоест меня преследовать и она переключится на кого-нибудь другого, что Кристина не является на самом деле страшным монстром с химерического плана, что тётя Жаннетт действительно, как она и уверяла Марию, смирилась с тем, что ей не стать главой рода Ривас, и сосредоточилась на получении статуса родовитой. Даже то, что близнецов нужно обучать жить с их каналами на демонический план, и то казалось какой-то не стоящей больших переживаний проблемой.

К дню рождения Кристины – двадцать четвёртому сентября – я даже сумел себя уверить в том, что Генрих, взяв Грету в жёны, сможет убедить её отказаться от глупой идеи служить мне как сюзерену. Об этой идее мне сообщил виконт Нинбург ещё в Кобленце. Сообщил он это очень интересно, устроив целую театральную постановку с пьяными откровениями. Но я-то видел, что об этом виконт сказал, понизив голос и твёрдо убедившись, что ни жены, ни дочки рядом не было. Конечно, с одной стороны, я Грету мог понять – не являясь наследницей (у виконта был ещё и старший сын) и развиваясь как боевой маг, она попросту обречена пойти кому-нибудь на службу. Но рядом со мной ей будет гораздо опаснее, чем где-нибудь ещё. Так что пусть Генрих, с его преклонением перед армейской службой, убедит свою будущую жену, что лучше служить королю, чем маркизу.