Св Са - Наследник рода Ривас

В себя его удалось привести довольно быстро. Правда, перед этим я велел Кузьмичу убрать астральную проекцию. Очнувшийся Жиль де-Брандо был бледен, сух и деловит.

– Спрашивайте, первородный.

– Где держат Марию и её ребёнка?

– На территории слепого пятна неподалёку от Маастрихта.

– Как с ними поддерживается связь?

– Дважды в сутки кто-то из наёмников выезжает с серебряным блюдечком за пределы пятна.

– Там сильные маги?

– Нет, почти все – выходцы из немагических семей.

– Они будут сопротивляться, если их окружить превосходящими силами и пообещать возможность убраться?

– Скорее всего, не будут.

– Что ж, тогда отправляемся в Маастрихт.

Однако родовитый Люк и барон Рад убедили меня, что значительно проще и быстрее будет мне самому остаться в маркизатстве и взять на себя оформление всех бумаг. В Маастрихт же отправились четыре тройки, то есть все наличные силы, кроме моих личных телохранителей. Ещё две тройки должны были поджидать их уже в Маастрихте. Родовитый Жиль, изрядно повеселевший от осознания того, что я взял на себя его клятву о неразглашении – честно говоря, брякнул это не подумав, а он и поверил, – просветил наш карательный отряд по поводу всех подробностей условных знаков и времени выхода на связь.

Оставшись в маркизатстве, я в перерывах между подписанием различных бумаг и объяснением на повышенных тонах сначала с управлением полиции Белопайса, а затем и с королевской канцелярией, продолжил расспросы родовитого Жиля и выяснил ещё немало интересного.

В частности, выяснилось, что в Брюсселе готовилось ещё одно покушение на Марию. На карету, в которой мы должны были приехать в суд, совершили нападение, замаскированное под обычный грабёж. Мария должна была погибнуть в суматохе от «случайного» выстрела. Спасло нас то, что мы перед судом заехали в геральдическую палату и, соответственно подъехали к суду с другой стороны.

С самой тётушкой Жаннетт я не стал разговаривать. Поэтому с ней общались родовитый Этьен и Юрген фон Штерн. После разговора последний пришёл ко мне отчитаться и поделиться своими выводами:

– Первородная Жаннетт нашла обряд магической эмансипации. Он может проводиться с ребёнком старше десяти лет. Цель этого обряда – дать несовершеннолетнему наследнику доступ к магии для защиты рода. Она хотела провести с вами этот обряд, а потом поднять официальный мятеж младшей ветви рода против старшей. Она рассчитывала, что вы, даже с учётом помощи родовой магии, не сможете противостоять взрослому магу. И у неё это вполне могло получиться.

– Но ведь я получал доступ ко всей магии рода?

– Видите ли, в случае официального мятежа между главами старшей ветви и ветви-претендента может быть объявлена магическая дуэль. А во время этой дуэли магия рода… скажем так, она не так уж активно будет вставать на защиту главы рода.

– Вы неплохо в этом разобрались.

– Я надеюсь стать достойным для того, чтобы представлять вас, первородный.

– Но наказать мы её никак не можем.

– Первородная Жаннетт не совершала и даже не планировала никаких преступлений против магии, а то, что она в случае дальнейших действий могла нарушить законы людей… за это наказания магией не предусмотрено.

– А разве организация похищения Марии уже само по себе не является преступлением?

– Видите ли, первородный, за такие «шалости», как действия, не принесшие физического вреда первородным по отношению к благородному, реального наказания не воспоследует. Именно поэтому она оставила её в живых и, мало того, планировала отпустить, когда всё будет кончено. Ну, а если благородная Мария потом попыталась бы мстить за вашу смерть, то и у первородной Жаннетт руки были бы развязаны. Конечно, первородную Жаннетт можно лишить прав опекуна, но в этом случае её права перейдут к её наследнику – сыну. Надо ли вам это?

– А её действия против меня?

– Боюсь, что доказать даже намерение причинить вам вред будет затруднительно. Для этого придётся перетряхнуть слишком много грязного белья, причём не только рода Ривас.

– Что затевай расследование, что не затевай.

– Именно, первородный. Максимум, чего мы сможем добиться, – общество от неё отвернётся.

– И что же вы предлагаете?

– Мы можем попытаться воспользоваться угрозой уничтожения её репутации и пересмотреть условия вашей опеки.

– Ну, это хоть что-то. Разрешаю предложить ей это, но только в том случае, если ни с Марией, ни с её ребёнком при захвате ничего не случится.

– Слушаюсь, первородный.

После этого я остался один в ожидании известий из Маастрихта. Один раз заглядывал Кузьмич, но я его попросил отложить нашу беседу. Наконец зеркальце ожило. Из него на меня смотрела Мария.

– Серж, ты просто не представляешь, как я счастлива видеть тебя! Я ни секунды не сомневалась, что ты меня найдёшь и спасёшь.

В таком духе она изливалась ещё несколько минут, после чего блюдечком завладел барон Рад и доложил обстановку. Потерь нет, сопротивления никто не оказывал. В настоящий момент со всех участников наёмного отряда берут показания, после чего они будут отправлены куда-то в северную Африку, где как раз начинается очередная война. Сгинут так сгинут, выживут – смогут через сколько-то лет вернуться.

Закончив разговор, я посмотрел на часы. Они показывали одиннадцать часов вечера. Да уж, пожалуй, это самые длинные сутки за мои обе жизни.

Разговор с Кузьмичом у меня состоялся на следующий день, второго сентября, прямо с утра. Я принял его извинения и уверения, что больше такого не повторится, но в качестве наказания велел во всём слушаться Степаныча. Для Кузьмича, стоящего по развитию куда выше Степаныча, это было жестоким наказанием, однако он без слова принял его.

Кузьмич ушёл, но одному мне побыть не удалось. В дверь постучался фон Штерн и доложил, что тётушка Жаннетт хочет поговорить со мной лично, обещая в этом случае беспрекословно подписать все подготовленные бумаги, снижающие её роль в моей жизни и жизни рода Ривас до чисто декоративной. Пришлось пойти навстречу родственнице.

Тётушка ожидала меня в кабинете управляющего, сидя за его столом. Когда я вошёл, она встала и воздела вверх руки, в которых оказалась какая-то ладанка на цепочке:

– Взываю к богам! Покарайте скрывающегося под личиной моего племянника Сержа Риваса!

Я остановился. Тётушка смотрела в потолок, по-прежнему воздев руки. Потом перевела глаза на меня и открыла рот от изумления.

– Но как? Ты же не можешь быть Сержем! Почему?!

– Тётушка, чисто ради информации, а что со мной должно было произойти?

– Боги должны были испепелить тебя.

– То есть раз не испепелили, то мы можем продолжить то, ради чего здесь собрались. Правда, тётушка?