Иван Щукин - Капитан «Единорога»

Видна школа. Неизвестная, непонятная, но именно школа.

Дьявол, да я перерыла все, что только можно, пытаясь выяснить, где тебя обучали. Но результата нет. По всему выходит, что жил-был некий Томас Чезари, ничем не примечательный подросток, который даже от лишнего веса избавиться не мог. А потом – раз, и как подменили его. И как прикажешь на это реагировать? Как себя с тобой вести? Может, у тебя расстройство личности, а то и похуже чего. Да, я знаю, что врачи ничего такого не обнаружили. Но мало ли.

Лекса замолчала и с минуту смотрела в сторону. Потом снова посмотрела мне в глаза и спросила:

– Ничего не хочешь мне рассказать?

Еще раз черт! Не один только Игрок смог сопоставить все несоответствия в моем поведении до и после аварии. И что ей ответить? Раскрываться, как в случае с Игорем, я точно не буду. Пусть предположения так и остаются предположениями. Узнай САПовцы правду, и я уже никогда не увижу белого света. Запрут в какой-нибудь лаборатории и вскроют черепушку, дабы выяснить, как это в ней сразу две личности помещаются.

– У меня нет ответов, – как можно спокойнее сказал я. – Сам я ничего необычного не замечал.

Да – изменился. Да – сильно. Почему? Не знаю. На верное, так бывает после смерти. Ведь я именно умер там, на долбаном грузовике. Умер вместе с отцом.

Упомянув о смерти Бруно, я понадеялся, что Лексе станет меня жалко, и вопросов больше не последует. Отчасти это сработало. Вопросов действительно больше не было. Просто она еще раз заглянула мне в глаза, будто желая увидеть там правдивый ответ, а затем откатилась в сторону и тихо, но уверенно произнесла:

– Не верю.

Ну и хрен с тобой, подумалось мне. Верит, не верит… Главное, что с вопросами больше не лезет.

Разговор у нас после этого не клеился совсем. Единственное, что решили, так это остаться здесь еще на сутки, потому что ходить нормально девушка пока не могла.

Поделив время, мы по очереди дежурили, точнее – наблюдали за показаниями датчиков, а остальное время просто лежали в палатке, периодически засыпая из-за действия регенерона. Я, правда, несколько раз обошел периметр. На всякий случай.

Следующим утром Лекса смогла кое-как передвигаться с помощью самодельного костыля, который я в течение целого часа вырезал из толстой ветки, и мы решили продолжить наш путь. Единственное что – все вещи переложили в один рюкзак, который пришлось тащить мне. Да и винтовка девушки теперь так же была у меня. Оружие неизвестного снайпера брать не стали.

Шли мы теперь довольно медленно, внимательно глядя под ноги и по сторонам, но, к счастью, больше никаких неожиданностей не было. Ни в этот день, ни ночью, ни на следующий. Судя по карте, к цели мы должны были выйти к обеду третьего дня. На второй вечер решили остановиться на ночлег немного пораньше. Причиной тому было то, что Лекса совсем вымоталась. Была она бледной, тяжело дышала, и все сильнее опиралась на самодельный костыль, стараясь не наступать на раненую ногу.

Присмотрев подходящую поляну, я усадил Лексу на поваленное дерево, а сам принялся расчищать место под палатку.

Именно в этот момент на нас и напали. Напали совершенно неожиданно. Вот только что все было тихо и спокойно, а вот уже какие-то смазанные силуэты сбили нас с ног и избавили от оружия. Причем все это было проделано настолько быстро и профессионально, что не среагировало даже мое недавно появившееся чутье на опасность.

Лекса, правда, несмотря на свое состояние, все же успела дернуться, но в итоге только получила прикладом по затылку.

Не успел я толком испугаться, как одна из фигур приобрела четкость и превратилась в бойца, облаченного в закрытый боевой костюм. Он постоял пару секунд, будто бы присматриваясь к моему лицу, а затем присел рядом на корточки и, нажав кнопку на шлеме, убрал затемненное забрало. А я, увидев его лицо, сразу же успокоился.

– Так, так, так, – задумчиво проговорил Быков. – Капитан Чезари. И какими же судьбами ты оказался в наших краях?

– Да, собственно, вас и искал, – попытался улыбнуться я. – Я…

– Майор, – не дал мне договорить один из бойцов, обратившись к Быкову. – У этой девчонки комм передает какие-то зашифрованные сигналы.

– Уничтожить!

– Нет, стойте! – закричал я, глядя на то, как еще один боец быстро снял с руки Лексы браслет комма, кинул его на землю и, наведя на него ствол лазерной винтовки, выстрелил.

А в следующую секунду шею пронзила дикая, просто невыносимая боль – и пришла темнота.

В себя я пришел внезапно. Только что была невыносимая боль, сменившаяся небытием, а в следующее мгновение я осознал себя лежащим на чем-то мягком и удобном. Не открывая глаз, осторожно пошевелил пальцами на руках и ногах, желая убедиться, что все еще жив. Жив, несмотря на взорвавшуюся в затылке бомбу, которая должна была попросту оторвать мне голову. Должна была, но почему-то не оторвала. Судя по ощущениям, голова была на своем законном месте и, что удивительно, даже не болела. Да и общее самочувствие было отличным, будто я просто хорошо выспался. Но так быть не должно.

Неожиданно в голове появилась мысль, которая, сформировавшись, одновременно и обрадовала и напугала. А что, если я все же умер. Умер в этом мире, в теле Томаса Чезари и теперь мое сознание вернулось обратно, а я сейчас лежу в больнице, где-то в России. Хотя мог быть и другой вариант. Открыв сейчас глаза, я обнаружу себя не в теле Лехи или Томаса, а в теле кого-нибудь еще. Вдруг неведомая сила, переместившая мое сознание один раз, на этом не остановится? Хотел бы я этого? Что лучше: умереть окончательно, или скитаться из одного мира в другой, оживая каждый раз другим человеком?

Правдиво ответить на эти вопросы я не мог даже самому себе. С одной стороны – вечная жизнь это, конечно, хорошо. Но с другой… Это одиночество. Вечное одиночество, страшнее которого не может быть ничего.

– Эй, парень, – неожиданно раздался совсем рядом молодой женский голос. – Ты как себя чувствуешь?

Сразу же открыв глаза, я посмотрел на обратившуюся ко мне девушку. Молодая, русоволосая, в белом халатике и каком-то смешном чепчике. Она сидела в метре от меня и обеспокоенно вглядывалась в мое лицо. Покрутив головой по сторонам, я выяснил, что лежу, судя по всему, в небольшой больничной палате.

– Ты меня слышишь? – снова спросила девушка.

– Да, – кивнул я.

– Как себя чувствуешь? – повторила она свой первый вопрос. – Ничего не болит?

– Не болит, – еще раз прислушавшись к своим ощущениям, автоматически ответил я.

– Даже так? – бровки моей собеседницы удивленно взлетели вверх. – Прям совсем-совсем не болит?

– Совсем. Где я?

– Интересно… – задумчиво протянула девушка, проигнорировав мой вопрос. Затем достала какой-то небольшой прибор и направила в мою сторону. С минуту вглядывалась в видимый только ей экран, а потом снова всмотрелась в мое лицо. Удивленно так.