Дмитрий Христосенко - Кровь дракона. Остаться в живых

Нант спросил:

– Как это за двадцать, ты же служил, говоришь?

– Да врет он все, – вмешался Сувор.

– Не вру! – обиделся старый рыбак. – Гарнизон у нас поблизости стоял. Вот я и завел женку в деревне.

Сами понимаете, в гарнизон-то ее никто бы не пустил.

В свободное время к ней бегал.

Нант подозрительно уточнил:

– С какого, говоришь, гарнизона, с четырнадцатого?

– Да.

– Промахнулся ты, старик. Четырнадцатый гарни зон далековато отсюда, почитай на самой границе с Ту ронским маркграфством. Я сам в четырнадцатом уже четыре года, знаю, что говорю.

Дых не смутился:

– Так ведь он раньше тут стоял. А лет пять назад его и перенесли, аккурат когда с туронцами замороч ки начались. Старый-то господин воин известный был и храбрости изрядной, уж он-то точно дал бы распо ясавшемуся маркграфу укорот, вот только не успел, сгиб, да еще вместе с супругой евойной.

Нант, на вопросительный взгляд Сувора, виновато пожал плечами, мол: «хрен его знает, может, действительно здесь гарнизон стоял».

Старик, видя, что ему не доверяют, рванул на себе рубаху и обнажил покрытую белесыми шрамами грудь. На левой стороне была татуировка – щит с цифрой четырнадцать и перекрещенные мечи. Грох приблизился к рыбаку, внимательно осмотрел изображение, даже ногтем поскреб, и вынес вердикт:

– Не новодел. Не меньше пятнадцати лет.

– Извини, старик, – выдавил из себя Сувор, уби рая меч. – За прознатчика туронского тебя приняли.

Но теперь видим, что ошиблись.

Рыбак оскорбленно фыркнул и запахнул рубаху.

Глеб был в шоке от того, с какой безжалостностью его спутники, по одному только подозрению чуть не перебили целую кучу людей. Самого Волкова жизнь изрядно потрепала, да и в армии в свое время пострелять пришлось, но там-то все было понятно: ты стреляешь – в тебя стреляют. Были и более неприятные эпизоды, которые и вспоминать не хочется. Алексей Витальевич – командир – учил своих солдат на совесть, и при возможности закреплял материал на практике, безжалостно изживая из подчиненных вредное в их ремесле чистоплюйство. Здесь реальность оказалась более суровой. Даже насмотревшись за минувшие дни на кровавые события, Глеб не ожидал такой жестокости. Ведь одно дело уничтожить солдат противника и совсем другое – резня мирных жителей! Даже принесенные рыцарем извинения старику не говорили о его раскаянии. Нет, он извинялся не перед каким-то крестьянином – рыцарь просил прощения пускай не у человека благородного происхождения, но у собрата по оружию.

Волков рассудительно, стараясь, чтоб голос его не дрогнул, сказал:

– Оно и без того понятно было, что никакой он не прознатчик. Сувор, ну сам посуди, неужели туронский маркграф в каждой деревеньке по шпиону заведет.

– Так-то оно так, – ответил Сувор. – Но все одно опаску иметь надо.

– Бдительность – это хорошо, молодец. Но не рубить же всех подряд из-за одних только подозрений. Так, пока мы до Амели доберемся, ты полгерцогства вырежешь.

Грох хохотнул, уперев фальчион в землю:

– Он может.

Рыбаки, поняв, что немедленная смерть им не грозит, облегченно вздохнули. Но с места двигаться не решались, опасаясь вызвать гнев суровых и скорых на расправу гостей.

Сувор, решив, что непосредственной угрозы маркизу сейчас нет, расстегнул перевязь меча и оглянулся на орка:

– Ты как, идешь?

– Ага, – ответил тот и, закинув фальчион на плечо, зашагал к реке.

Сувор угрожающе зыркнул на продолжавших держаться кучкой рыбаков, с намеком: «только попробуйте что-то учудить» и поспешил за орком.

Дых проводил взглядом ушедших воинов и ушел к шалашу, чем-то там зашелестел, вытащил котомку, пару закрытых котелков, прихватил несколько связок копченой рыбы и подошел к Глебу:

– Ваше высочество, не побрезгуйте.

Волков поднял взгляд и увидел, что старый рыбак смущенно протянул ему несколько копченых рыбин и нехитрую деревенскую снедь. Он открыл один котелок, и в нос ударил аромат густой рыбной ухи. Попробовав пару ложек, Глеб блаженно закрыл глаза. Даже холодная уха имела такой вкус, что он не заметил, как умял четверть котелка. Протянул Нанту, но спохватился и спросил у рыбака:

– Не возражаете?

Тот даже руками замахал:

– Что вы, что вы, ешьте на здоровье. Нам для своих солдат ничего не жалко!

Нант, принимая котелок, указал на тихо переговаривающихся в сторонке остальных рыбаков, посмурневших при последних словах бывшего солдата:

– Не похоже, что все одобряют твое решение.

Старик резко развернулся к односельчанам и рявкнул командным голосом ветерана-десятника:

– Кто там недоволен?! Подь сюды, я вежеству учить буду!

Авторитет среди рыбаков у отставного десятника был что надо! Шепотки сразу прекратились, а смурное выражение с лиц словно водой смыло. Некоторые даже поежились, с опаской глядя на старика, поглаживающего левой рукой сжатый кулак правой. Видимо, в прошлом уже имели близкое знакомство с крепким кулаком бывшего солдата и не желали повторения.

Во втором котелке оказалась душистая, заправленная маслом каша, не менее вкусная. Еще б желудок побольше, чтоб все вместить! Глеб осилил только десяток ложек и, закусив копченой рыбой, понял, что сыт по горло. Отодвинув котелок, он сказал рыбаку:

– Спасибо, Дых.

– Ваше высочество?!

Глеб взглянул на изумленного старика и подумал, что, видимо, благодарность к людям здесь не в ходу… по крайней мере к тем, кто находится ниже тебя. Но он так не мог! И считал, что любой добрый поступок заслуживает хотя бы устной благодарности. Пару слов сказать – язык не отвалится.

– Спасибо, брат, – поблагодарил следом за Волковым насытившийся Нант.

Вернувшиеся с реки Грох и Сувор отдали должное еде, вычистив оба котелка до дна.

– Дых, а лодку у вас тут можно одолжить? – спросил Нант.

– Можем и довезти, только скажи, куда надо?

– Вниз по реке, нам ведь в столицу надо.

– Нет, не получится, – покачал головой Дых. – Там за излучиной туронцы пост постоянный ладят, в том месте, где раньше наш гарнизон стоял. Мимо них не проплывешь, вся река под приглядом.

Нант, предвкушавший легкую прогулку по реке, огорчился:

– Жаль!

– А если ночью? – спросил Грох, которому тоже понравилось предложение.

– Дак, если ночью лодку заметят, так сразу стрелами садить начинают. Говорят, мол, «неча по ночам плавать», – объяснил отставной десятник.

Грох вынес новое предложение:

– А если мы стороной обойдем этот пост, а вы нас потом ниже по течению подхватите?

Нант заинтересованно наклонился вперед. Дых пожевал губами, обдумывая предложение, но потом разочарованно махнул рукой:

– Ничего не получится. Сделать так, конечно, мож но, а дальше как плыть? Туронцы, наверное, не один пост на реке поставили. Чай, не дураки. А где осталь ные посты? Так поплывем наобум и попадем прямо к ним в лапы. Бездоспешных-то они разом стрелами утыкают. А в доспехах плыть, так ежели лодка пере вернется, то и «мама» сказать не успеете, разом на дно уйдете. Нет, не дело задумали.