Каждый за себя (СИ)

После прогулки и увлекательнейшего рассказа мистера Рика девушка откланялась и снова погрузилась в пучину отчетов, смет и цифр.

Алу было ее жалко. Он уже посмотрел в Сети, кто такая эта мисс Ховерс. То-то фамилия показалась знакомой. Отец – управляющий объединением сотого, сто десятого и сто одиннадцатого секторов. Собственная яхта, вилла на море, счета в банках корпорации. Мать – директор, а по факту – хозяйка дизайнерского дома. Так что теперь становилось понятно, откуда у дочки шмотки, на которые можно купить элитный автомобиль. Властные родители, скорее всего, не прочат своей золотой девочке блистательную карьеру – отправили в СБ, чтобы подложить под кого-нибудь повыше, благо, с ее внешними данными это не составит труда. Причем, думая о данных, Ал имел в виду не только и не столько привлекательную внешность мисс Эледы, но еще и папину влиятельность, а также семейные деньги.

– Мистер Эдтон, вы еще не ушли? – мисс Ховерс заглянула в директорский кабинет и виновато улыбнулась. Следом неслышно зашел телохранитель – не тот полуседой, а другой, помоложе. – У вас отыщется минутка?

Ал кивнул:

– Разумеется. Нужна какая-то помощь?

Девушка потупилась:

– Хотела бы уточнить некоторые моменты. Кое-какие цифры мне не очень понятны, я ведь говорила, что впервые… и…

Эдтон придвинул ей стул:

– Нечего стесняться, все мы когда-то начинали. Что именно вам непонятно, мисс?

Эледа посмотрела на него с благодарностью и мягко сказала:

– Мне непонятно, мистер Эдтон, куда пропала одна из ваших воспитанниц – мисс Айя Геллан, прибывшая в интернат с производственной практики… – девушка бросила короткий взгляд на экран коммуникатора, сверяя данные, – тринадцатого ноября, в шестнадцать часов двенадцать минут.

У Аллана сердце упало в живот, однако усилием воли директор умудрился сохранить невозмутимость:

– Мисс Айя Геллан не прибывала в интернат. Мы скорбим о потере, но, понимаете… девочка поспешила и оступилась – упала на монорельс. Вы ведь знаете, какое там напряжение? Я ездил на опознание. Собственно, кремировать было почти нечего, однако…

Эледа Ховерс поднялась на ноги и улыбнулась. А мистер Эдтон поразился тому, какой неожиданно хищной вышла эта улыбка, мгновенно преобразившая прежде милое лицо. От робкой простодушной девочки не осталось и следа. Перед Алом стояла холеная стерва высшей пробы.

– Возьми-ка у него анализ крови, Винс, – по-прежнему сверля директора взглядом, ровно приказала Эледа телохранителю. – Что-то мои духи на него совсем не подействовали. Научникам будет интересно. Приложу к отчету о воздействии. Ай-ай-ай, мистер Эдтон, – продолжила мисс Ховерс, таким сладким и вкрадчивым голосом, что у ее собеседника от ужаса по спине пополз пот: – А ведь именно вы совсем недавно говорили мне, будто «цифры помогают ловить преступников». Итак, в шестнадцать тридцать три зафиксирован расход воды в боксе, где жила мисс Геллан. С шестнадцати тридцати трех до двадцати двух тридцати – расход электроэнергии. С ее планшета несколько раз осуществлялся выход в Сеть интерната, а ее учетные записи были активированы посредством сканирования индивидуального ключа с идентификационного браслета. Помимо этого, в столовой в тот день порционный лимит был превышен ровно на одного человека, что явствует из отчетных документов. Однако согласно данным, хранящимся у вас же, мисс Геллан не могла находиться в это время в интернате, поскольку была превращена в горстку праха в крематории номер пятьдесят один. Если это действительно так, то идентификационный браслет подвергся бы утилизации вместе с телом. Однако он каким-то образом продолжил работать еще сутки.

Теперь она говорила сухо и напористо, стоя перед столом Ала, а сам мистер Эдтон, утративший волю к возражениям, с ужасом смотрел, как громила в строгом костюме закатывает рукав его форменного пиджака и накладывает на плечо жгут.

– Итак, я повторю свой вопрос: куда пропала ваша воспитанница – мисс Айя Геллан, прибывшая в интернат с производственной практики?

Ал хотел говорить убедительно и уверенно, но вместо этого залопотал:

– Мисс Ховерс, агент, я ведь объясняю вам, девушка была кремирована и все документы…

Лицо проверяющей застыло, а взгляд голубых глаз стал ледяным и пронзительным. Куда-то безвозвратно исчезла застенчивая девушка, остался агент службы безопасности корпорации, воплощение власти и цинизма. И Аллан вздрогнул не то от ужаса, не то от вонзившейся в вену иглы.

В пробирку толчками заструилась темная кровь.

– Мистер Эдтон. Давайте вы не будете тратить мое время, его и так уже оставлено здесь слишком много. Айя Геллан пересекала КПП, была в своем боксе, а потом исчезла. Но спустя девять часов из зоны отчуждения, с территории сектора номер тридцать семь на ваш дежурный контакт поступил вызов. Естественно, перехваченный секторальной СБ. Звонившая представилась воспитанницей интерната и попросила помощи. Что за игры вы здесь ведете, господин директор? Вы продаете воспитанников на органы? Или отправляете их в черные сектора докторам-нелегалам? Ведь нет ничего проще, чем сделать пластическую операцию – пересадить глаза и кожу ладоней, а затем вернуть двойника. Как нет ничего проще, чем завербовать и перекодировать восемнадцатилетнюю девчонку, а потом возвратить ее обратно в чистый сектор и – вуаля! – у вас готовая террористка-смертница. А, может быть, вы через белые и черные сектора перегоняете талантливых студентов конкурирующей корпорации? Торговля одаренными детьми?

Директор вжался в спинку кресла и смотрел на агента Ховерс безумными глазами. По лицу его тек пот, а форменный галстук Аллан рванул так, что чуть не разорвал плотную синтетическую ткань.

В этот момент в кабинет вошел без стука второй телохранитель – амбал с тяжелой челюстью и близко посаженными глазами. Он с порога возвестил:

– Раскололся. Даже всерьез пугать не пришлось. Значок показал, пару историй припомнил – и бинго! Я ему отключалку кольнул. Пару часов проспит. Что будем делать? У меня здесь есть знакомые. Может, за периметр?

Мисс Ховерс выпрямилась, перестав нависать над допрашиваемым, и повернулась к подчиненному.

– Сколько он проживет за периметром, Батч?

– При плохом раскладе – пару дней, – развел бугай руками, потом секунду подумал и добавил: – При очень плохом – полдня.

– Батч, ты знаешь, что ты – уникальное явление? – нежно улыбнулась Эледа. – Гуманный каратель. Кому сказать, не поверят. В медлаболаториях очень плохо живут десятилетиями. Тебя, конечно, взяли не за остроту ума, но учись, наконец, мыслить шире.

И она вновь повернулась к Аллану:

– Я надеюсь, вы понимаете, господин директор, – это обращение девушка выговорила с особым нажимом, – что мне не обязательно выпытывать у вас подробности дела? Доказательств достаточно. Поддельные справки из крематория, информация с приборов учета, разбор записей видеонаблюдения, а уж отследить звонок и вовсе дело техники. Плевать на эту девушку. Кому она нужна, верно? Но вот вы, мистер Эдтон… очень интересная личность. С вами беседовать, не перебеседовать, говорить, не переговорить. Но ведь и говорить тоже можно по-разному, верно? Например, под допросной химией. Кстати, вы знаете, что у некачественной допросной химии бывают весьма неожиданные побочные эффекты?