Каждый за себя (СИ)

Она поправила ленту в волосах, одернула передничек и кокетливо посмотрелась в гладкую поверхность зеркальных панелей, которыми была отделана одна из стен,

– Бродить, что ли, пойдешь? – уточнил Керро.

– Да ну, набродилась уже, – Алиса покрутилась, полюбовалась на себя и сказала, оглянувшись: – Если вдруг еще кого приодеть надо будет, обращайся. Мне понравилось.

После этого, приподняв края юбки за уголки, девушка сделала легкий реверанс:

– Я вас покидаю, прекрасный сэр. Чао!

Когда дверь кабинетика хлопнула, Айя повернулась к Керро, покусала нижнюю губу и осторожно спросила:

– Ты ведь хорошо её понимаешь, верно? К нам в подворотне прицепились четверо ребят. Приняли ее за шлюху переодетую. А она достала нож и… Зачем?

Рейдер пожал плечами:

– Просто Алисе нравится убивать ножом. Вот и всё.

Айя задумалась. Интересно, знает ли Керро про то, что Алиса впадает в боевую отрешенность, как берсерк? Наверное, знает, он же говорил про то, что кролей подвергали экспериментам по нефармацевтической стимуляции организма… Но видел ли он хоть раз, как его подруга, не в силах переключиться после убийства, ищет следующую цель? Может, и нет. Если бы видел, то понимал бы, что рискует, отпуская с ней Айю.

С языка же сорвалось другое:

– А чем нравится убивать тебе?

Керро сделал глоток пива, поставил кружку обратно на стол и спокойно ответил:

– Мне вообще не нравится убивать. Но если надо, то все равно, чем конкретно. По ситуации.

– И Мусорного по ситуации? – удивилась Айя.

– И Мусорного. Ввел когда-то традицию мясников казнить так, чтоб боялись, ну и… приходится соблюдать. Ты ешь.

Девушка потыкала вилкой лежащую на тарелке еду, названия которой не знала. Еда была вкусная. И это худо-бедно примиряло с действительностью.

– Что, Алиса всех четверых завалила? – спросил Керро, наблюдая за тем, как Айя сосредоточенно жует и успокаивается. Во всяком случае, налет истеричности с неё постепенно сползал. – Или кто успел ноги сделать?

– Нет, – покачала девушка головой. – Не успел. Четвертого завалила я. Вот, – она положила на стол магазин. – Трофей.

И снова взялась сосредоточенно жевать. Хорошо, что собеседник не понимает, чего ей стоит говорить так спокойно, когда внутри всё мелко-мелко дрожит. Напряжение потихоньку отпускало, и на смену ему приходил запоздалый испуг.

– Ну, видишь, как здорово. Хоть человеком, наконец, становишься, – похвалил Керро, думая о чем-то своем. – А то затрушенная была, смотреть противно.

Айя промолчала. Она знала, что он не поймет ни ее страха, ни ее шока. Для него случившееся – обыденность. А ей еще только предстоит осмыслить то, что произошло. Что она совершила.

Впрочем, бессвязные размышления девушки быстро прервались – в кабинетик ввалился невысокий тощий парень в черных армейских штанах, армейских же ботинках и рыжей короткой куртке. Парень был расхлябанно подвижен, сутуловат, с острыми чертами лица, нервными подрагивающими руками и частично обритой головой с непередаваемо правдоподобной татуировкой вскрытого черепа. Темные сальные волосы болтались сосульками, свешиваясь на правый гладко выбритый висок.

– Хой! – с порога гаркнул незнакомец, после чего плюхнулся на свободный стул и пожаловался: – Прикинь, меня, как обычно, с пистолетом не пустили. А тут навстречу Алиса выходит при ноже и автомате!

– Косячь меньше, тоже при оружии будешь, – Керро даже не повернул головы. – А за Алису я поручился.

– Блин, нет в мире справедливости…

В этот момент в кабинетик вошла официантка с подносом, поставила перед новым посетителем заказ – кружку пива и тарелку каких-то крупных хлопьев, после чего сразу вышла, плотно прикрыв дверь.

Хакер мгновенно собрался.

– Ты хоть знаешь, что в твоем восемнадцатом охраны чуть не батальон нагнали, и все внешние заходы по цифре секут жёстко? – спросил он рейдера.

– Подозреваю, – хмыкнул в ответ тот, – хотя перебор, конечно. По идее, должна быть пара проверяющих и к ним, ну, взвод. Ты только это сказать пришел?

– Нет. Предложить три варианта проникновения. Как обычно: хороший, плохой и странный.

Хакер вытащил из внутреннего кармана куртки голограммер и нажал кнопку включения.

– Итак, надо встроить мою приблуду в их коммуникационный центр достаточного уровня. Чтоб инфопакеты были типа внутренними. Как я уже говорил, вариантов исполнения – три. Первый – он же «Хороший». Просто идеальный. Узел высшего допуска аж в сорока километрах от нужной нам точки, почти на периметре. Второй. Как ты понимаешь, «Плохой». Тридцать километров за периметр… – он не спеша показывал на карте места. – И «Странный»…

– «Хороший» нах, – тут же забраковал Керро. – Уж слишком подозрительно хорош. И в придачу нет толковых путей отхода. А до «Плохого» мне три дня ползти по корпоративной территории. Слишком долго. Давай «Странный».

Цифрыч расплылся в ухмылке:

– А «Странный» – он и есть странный…

* * *

Айя топала по улице на шаг позади Керро. Он шёл неторопливо и был похож на ледокол, рассекающий замёрзшее море – плыл строго по курсу, оставляя после себя шлейф освобожденной из мерзлого плена воды (пустой улицы) и раскрошенные глыбы (уступивших дорогу прохожих). Сравнение было настолько идиотским, что девушка заулыбалась. Однако факт оставался фактом: люди перед Керро и впрямь инстинктивно расступались. И Айя шла следом, радуясь, что в свете чужой мрачной славы можно, по крайней мере, не ждать тычка в бок от местной шпаны.

На её яркий истерический наряд поглядывали с любопытством, ещё бы – такое зрелище. Один из местных пацанят, сидевший на пороге старого дома и смоливший сигаретный бычок, даже присвистнул в восторге. Девушка из какого-то внутреннего озорства подмигнула ему сквозь прорези в кружеве маски и потом еще долго чувствовала спиной восхищенный взгляд.

Где бы ни жили люди, они по-прежнему умели ценить необычное и красивое. Да, понятия необычного и красивого сильно отличались, но всё-таки. Для грязного паренька из черного сектора девушка в кричащей юбке дешёвой стриптизерши выглядела достойной внимания.

Странно. Что же случилось вдруг с людьми, если они, умея худо-бедно отличать хорошее от плохого, красивое от безобразного, вдруг стали жить вот так? Айя посмотрела на серый город. Когда-то ведь, когда только построили эти дома, они были новыми, высокими, целыми, блестели стеклом и хромом, манили всякими соблазнами, а потом вдруг превратились в руины. Почему? Что стало причиной, и неужели нельзя вернуть, как было? Чтобы строили музеи и театры, писали книги и снимали фильмы, по вечерам гуляли в парках, в которых растут деревья, ездили на автомобилях, автобусах и метро, работали, ходили в школу и ни у кого не было бы при себе оружия. Это же здорово!