Крис Вудинг - Истории «Кэтти Джей». Сборник

— Помнишь… — начал он, — я рассказывал тебе о своем поступке?

Конечно, Грайзер не забыл. Несколько лет назад Малвери оперировал своего друга, будучи сильно пьяным, и убил его. В результате он лишился своего положения в обществе, жены, дома, а в итоге — потерял себя.

— Да, — кивнул Крейк.

Глаза Малвери затуманились, и он с усилием сфокусировал взгляд.

— И я думаю… с того дня дела могли пойти либо так, либо этак. — Внезапно он схватил бутыль с ромом и поднял над столом. — Я мог сказать: «Эй, парень, знаешь, кто убил твоего друга? Бутылка, которую ты держишь в руке! Избавься от нее!» И я стал бы трезвым и чистеньким. Это был бы разумный выбор. Но я не остановился. Мне хотелось залить то, что было. Забыть.

Крейк следил за гипнотизирующей игрой отсвета пляшущего язычка свечи в изгибах стекла.

— Понимаю, — пробормотал он.

Малвери вытер усы тыльной стороной ладони.

— Погоди, я тебе объясню. — Он постучал по бутылке кончиком пальца. — Никакой пользы или облегчения не будет. Ты, Крейк, должен сам себя простить.

— Есть вещи, которые нельзя простить, — тихо произнес демонист.

— Значит, их следует забыть, — ответил доктор.

— Вряд ли, — возразил Грайзер.

Малвери откинулся на спинку стула.

— Ясно. И что дальше?

Крейк растерялся. Оборот, который принял разговор, уже не на шутку раздражал его.

— Нет никакого «дальше».

— Есть, — заявил доктор. — Просто жить дальше, верно?

Его собеседник пожал плечами.

— Послушай, дружище. Ведь ты сам заставил меня снова взять в руки скальпель. Мы тогда спасли Сило.

— Ну, да.

— Я никогда не стану блестящим хирургом, каким был прежде, и печень у меня почернела, но навык у меня остался. Может, я протяну еще десять лет, а может, загнусь через год, но не исключено, что мне удастся помочь кому-нибудь еще. Тебе, например.

— К чему ты клонишь? Малвери, ведь пьешь без передышки.

— Мне уже поздно. И я превосходный алкоголик. Профессиональный. — Для подтверждения своих слов он отхлебнул из стакана. — Но я не собираюсь быть примером поведения. Почему ты решил пойти по моей дорожке?

— Я вовсе не подражаю тебе, — возмутился Грайзер. — Ты здесь совершенно ни при чем.

Но доктор не позволил сбить себя с толку.

— Крейк, ты головастый парень! Дотошный. Вежливый. Умный. Но сейчас ты делаешься неприятным. Вообще перестаешь быть собой.

Грайзер никогда не любил слушать проповеди и разозлился не на шутку.

— И каков ваш диагноз, док? — спросил он голосом, буквально источавшим презрение. — Какое лечение вы мне пропишете?

— Я сумел посмотреть в лицо своим демонам, старина. Ты меня заставил. А теперь тебе нужно встретиться со своими.

— Что ты о них знаешь? — ощерился тот.

Малвери развел руками.

— Немного. Но как раз ты якшаешься с ними, а они — гнусные мерзавцы. Иначе с какой стати ты залез в бутылку с головой и провел там полжизни?

— Больше, — поправил Крейк и наполнил стаканы. — Ну и что?

Малвери склонил голову и несколько секунд изучал лицо своего друга.

— Что ты почувствовал, когда открыл дверь?

— Ты о чем?

— Преграда на дредноуте. Ты же все сумел.

Грайзер задумался.

— Я ощущал себя полезным.

— Тебе нравятся эти демонистские штучки?

— Конечно, — ответил Крейк. Он провел пальцами по нечесаным белокурым волосам. — Чем дальше заходишь, тем сильнее одержимость. После того как заглянул на другую сторону… — Он обреченно вздохнул.

— И сколько ты сделал за последнюю пару месяцев?

— Что?

— Сколько ты занимался своим Искусством? Определял границы возможного, изучал теорию и тому подобное.

— Не пойму, куда ты гнешь.

Малвери навалился грудью на столешницу.

— Я видел вещи, которые ты делал. Саблю Фрея, золотой зуб, клипсы, которые наши пилоты цепляют на уши, твою отмычку. Хитрейшая работа, должен заметить.

— Спасибо.

— Сколько новых вещей ты создал за последние шесть месяцев?

Крейк открыл было рот, но сразу захлопнул его.

— Где же твои исследования, новые методы и открытия? Ты прямо затаился. Небось корпишь над чем-то ужасно важным и секретным?

Крейк выпучил глаза. Малвери опять откинулся на стуле и скрестил руки на груди. Он сказал все, что хотел.

Грайзер сделал глоток и задумался. Смириться со званием алкоголика — совсем не трудно, но ему не понравилось, что его преданность Искусству оказалась поставленной под сомнение. Однако Малвери попал в точку. Крейк не нашел для себя никаких оправданий. Он почти перестал заниматься демонизмом. Восторг исследователя-новичка улетучился напрочь.

Сперва он радовался необычной обстановке, в которой ему приходилось трудиться на «Кэтти Джей». За неимением святилища Крейк обходился портативным нестандартным оборудованием и использовал его наилучшим образом. Но время шло, и в сутках оказывалось все меньше часов, когда он был способен изучать необходимые формулы на трезвую голову. Он постоянно пьянствовал, потом страдал от похмелья и делал огромные усилия, чтобы углубиться в сложные проблемы демонизма. Откладывал дела на завтра и говорил себе, что с утра обязательно возьмется за работу. Но все повторялось заново.

Крейк посмотрел на стоявшую перед ним бутылку. Неужели пьянство сказывается на его взаимоотношениях с Искусством? Без запретного знания, оттолкнувшего его от общества, он так и остался бы одним из бездельников-аристократов, ничуть не лучше Ходда. Подобная мысль была оскорбительной. Он считал себя выше их. Однако действительность указывала на обратное.

И внезапно его осенило. Это была дурацкая, безумная идея, рожденная потрясением от осознания собственной неадекватности. Будь он трезвым, не решился бы на такое. Но он воспылал желанием доказать доктору (и себе), что Малвери не прав. Он, Крейк, чего-то стоит! Он — не бездельник из привилегированных кругов, выбравший редкое хобби, а неординарная личность. И начал говорить, отрезав себе путь к отступлению:

— По-моему, я знаю, как отыскать шар.

— Как?

— Попробую поручить задачу демону.

Крейк поднял руку, чтобы постучать в дверь, и замер в нерешительности. Еще раз окинул взглядом освещенный фонарями извилистый переулок.

Вдоль мощеного проезда теснились друг к другу изящные узкие трехэтажные дома. Свежий воздух был наполнен соленым запахом моря. Из-за перекрестка доносились голоса горожан. Небольшой особняк, перед которым он стоял, ничем не выделялся — хозяин стремился не привлекать к себе внимания.

Крейк поправил воротник пальто и согнул пальцы, чтобы постучать костяшками по двери. Ладони у него вспотели, и кожа сделалась липкой. Все стало каким-то странным, будто он смотрел на окружающий мир через линзы фотокамеры. Во рту до сих пор ощущался резкий привкус виски. Сердце давало перебои. Это неприятное новое состояние случалось у него довольно часто, как правило, с похмелья.