Борис Сапожников - Наука побеждать. Авантюра (СИ)

Дальнейший путь этого офицера был не менее славен. Он командовал гренадерской ротой в составе сводной грюндерской дивизии генерала Воронцова, сражавшейся за Семёновские флеши. Неоднократно, не смотря на то, что после Лондонского пожара, у него отсохла левая рука, вёл своих солдат в штыковую атаку, лично участвовал в рукопашной схватке. Участвовал в Лейпцигской Битве народов, уже как командир 3-го батальона Полоцкого полка. Его батальон штурмовал холм Монмартр.

По окончании Отечественной войны и заграничных походов подполковник Суворов долгое время командовал 2-м батальоном своего полка, находясь в резерве. В линейные части вернулся в Крымскую кампанию. Отличился в Балаклавском сражении, выведя из боя не только свой батальон, но весь Полоцкий полк, понесший колоссальные потери, особенно в офицерском составе. В результате до конца кампании, находясь в звании подполковника, командовал всем полком. Однако, получив полковника, остался начальником штаба полка. Формальным поводом для этого послужило его ранение.

Вышел в отставку Сергей Васильевич в чине генерал-майора, начальником штаба 12-й дивизии генерала Паскевича после Русско-персидской войны, вскоре после этого он умер. Как написал о нём премьер-министр Великобритании герцог Веллингтон: "Этот человек жил одной войной, и умер, лишившись её".

На похороны генерал-майора прибыли из-за границы весьма уважаемые люди. В том числе и вышеупомянутый герцог Веллингтон.

Эпилог.

- Значит, это и есть Гленмор? - спросил я у капитана Мак-Бри.

- Именно, - кивнул шотландец.

Гленмор менее всего напоминал горскую деревню из произведений Стивенсона. В общем-то, это был самый обычный небольшой городок. Никаких землянок и гордых highlanders в килтах и тартанах, лишь для виду перехваченных нитками между ног. Мимо нас, раскланиваясь с доблестным капитаном британской армии, шагали господа и дамы. Мы кивали им в ответ, с некоторыми Мак-Бри знакомил меня. Конечно же, никого я не запомнил, но это не важно.

После "жёсткой посадки" дирижабля "Leibstandarte SS Adolf Hitler" на Лондон, я провалялся в переполненном госпитале несколько недель. Как узнал позже, мне очень повезло попасть госпиталь, к чему приложил руку генерал Уэлсли. Многие, менее удачливые, остались лежать на улицах в так называемых госпиталях под открытым небом, где к ним иногда приходили фельдшера, да регулярно выносили трупы.

Орден Подвязки, которым меня наградил его британское величество Георг Третий, получал за меня граф Черкасов и в формулировке наградного патента меня до сих пор веселят зачёркнутые слова posthumous patent.

- Сто лет проживёте, - сказал мне Уэлсли, вручая мне орден вместе с патентом. - Верная примета.

Когда он ушёл, ко мне в комнату ввалился Мак-Бри. Он также был ранен в бою и теперь из-под мундира его виднелись белоснежные повязки.

- Пришли напомнить мне о слове, сударь? - усмехнулся я.

- Нет, конечно! - вскричал капитан. - Как вы могли подумать об этом! Я пришёл поздравить вас!

Он крепко пожал мне руку.

- Когда отправляемся в твой родной Гленмор? - спросил я у него.

- Как только ты скажешь, - пожал плечами я. - Я в отпуске, так что теперь всё зависит только от твоего здоровья.

- Тогда, сударь, - сказал я, - мне осталось только уведомить об отлучке графа Черкасова. И можно ехать.

В Гленморе Мак-Бри принадлежал основательный дом в три этажа. Как объяснил мне по дороге капитан, изначально дом был одноэтажным, но со временем его достраивали.

- Так что фундамент и первый этаж его, - закончил Мак-Бри, - помнят ещё Вильяма Уоллеса и Роберта Брюса.

Встречали нас два молодых человека. Один гренадерского роста с короткими каштановыми волосами. Он широко улыбался Мак-Бри и, казалось, готов был прямо сейчас заключить его в объятия, мешало только моё присутствие. Второй ниже ростом, на фоне приятеля кажущийся даже несколько щуплым, светлые волосы его были подстрижены ещё короче.

- Привет, молодые люди! - весело сказал им Мак-Бри. - Это, Роберт, тот самый капитан Суворов, о котором я писал тебе.

Светловолосый молодой человек подошёл ко мне и долго глядел в глаза.

- Значит, это вы убили моего отца, - сказал он. - Давно хотел посмотреть на вас.

- Была война, - ответил я, - которую сейчас называют большой ошибкой. Так что в этом повинны скорее немцы.

Он кивнул, и капитан представил мне своего сына, Карла Мак-Бри. Он держался куда веселее своего кузена, хотя было видно, что на его отношение ко мне легла тень, вызванная смертью родственника.

Войдя в дом, я обнаружил, что он также ничем не отличается от домов в любой другой стране. Хотя бы и России.

Мы расселись на одной стороне длинного стола. Служанки принесли еду, и мы с капитаном отдали должное ей и местному пиву. Ну, а после обеда, в большой зал вошли волынщик и несколько музыкантов. И начались танцы. Казалось, шотландцы зависают в воздухе, лихо отбивая при этом каблуками. Пришли и молодые девушки, и меня затащили в какой-то простой танец, которому обучали на ходу. Я путался и весьма криво махал ногами, вызывая взрывы смеха у собравшихся представителей клана Мак-Бри. Но смех этот был не обидным.

А когда сын капитана, Карл Мак-Бри, встал вместе с сыном Хэмфри, Робертом Мак-Бри, на танец, восходящий к временам воспетого Шекспиром Макбета, где надо было отплясывать на сложенных крестом палаше и ножнах, я шагнул к Роберту и сказал:

- Роберт, - я протянул ему палаш, - это меч твоего отца. Я приехал сюда, чтобы вернуть его в ваш клан. Только не советую впредь снимать его со стены.

- Почему? - спросил у меня молодой человек на вполне сносном французском.

- В Испании один паладин рассказал мне легенду о мечах, что напились крови людской и теперь превращают людей в безумцев. Не знаю, правда ли это, но иногда мне кажется, что я не могу совладать с ним.

- А может и так, - заметил капитан Мак-Бри. - Он ведь был выкован, чтобы убивать красномундирников, потому и попал в руки к Суворову. Меч ведь не разбирает, что мы сами стали теперь красномундирниками, верно?

- Но ведь негоже вешать славный меч на стену, - сказал самый пожилой представитель клана.

- Войны пока нет, - беспечно отмахнулся Карл Мак-Бри, - а когда придёт что-нибудь придумаем. Верно, отец?

- Это решать теперь Роберту, - ответил капитан. - На будущую войну он возьмёт этот палаш или оставит его висеть на ковре. Тем более что воевать нам теперь плечом к плечу с вами, против Бонапарта, а ни один лягушатник не одолеет шотландца в рукопашной.

После налёта на Лондон немецких дирижаблей наш государь разорвал дипломатические отношения с Францией. Хотя было понятно, что это лишь формальный повод, наглость Бонапарта, требующего всё новых войск для поддержки его Великой армии, готовящейся к десанту на Альбион, перешла всякие границы. Особенно же возмутило государя, как поведал мне Ахромеев со слов графа Черкасова, что немцы, вновь сменившие сторону, снова ставшие союзниками Бонапарта. Воевать плечом к плечу с тем, кто бомбил Лондон и убивал без счёту мирных жителей, в русской армии никто не хотел. Так что дело явно шло к войне с Францией.