Гай Север - Я не брошу тебя (СИ)

— Во-первых, я тебе уже говорил. За тобой сюда никто не пойдет. Во-вторых, поэтому разговор кончен. В-третьих, — Кламмат отвернулся, сбросил на нос стереомат, — мы своих не бросаем.

— Своих?.. — Леро, хватаясь за скользкий камень, поднялась, добрела до обрыва, посмотрела в мутную речку. — Ты меня первый раз видишь.

— Первый раз, да, — но вижу. В-четвертых, одному здесь... Труднее.

— Даже тебе?

— Мне тем более. Мне надо выжить любой ценой. Мне надо его убить.

— Ну что, — вздохнула Леро. — Туда?

Она махнула рукой в расселину. Кламмат вернулся к ранцу, сцепил с него длинный черный цилиндр с тремя кольцами посередине. Затем подошел к самому краю, пригляделся, положил цилиндр на плечо, чуть повернул кольцо. Из цилиндра ударила тонкая стальная молния, через секунду из-за спины вернулся щелчок; Кламмат повернул другое кольцо, с другой стороны оврага ответил такой же. Кламмат обернулся к лесу — в дерево вонзилась короткая толстая спица. Кламмат повернул кольца дальше; трос с обеих сторон стал собираться. Через десять секунд над пропастью сверкала натянутая струна.

— Здорово! — Леро хлопнула в ладоши. — А как мы по ней?

Кламмат повернул третье кольцо, которое высвободило темляк, провел цилиндр по тросу к обрыву.

— Руку сюда. Волосы осторожно.

Леро просунула руку в темляк. Кламмат довернул первое кольцо. Цилиндр заскользил по тросу вперед; через двадцать секунд Леро спрыгнула в листья на той стороне.

— Ай, колючие... Здорово! — крикнула Леро. — Ловко! Вот это у вас штуки!

— Какие у нас штуки? Что здесь такого?

— Здорово, и замолчи. Как мне ее обратно?

— Просто толкни.

— И она что, сама?..

Леро толкнула цилиндр. Кламмат вернулся к камню, нацепил ранец, снова подошел к обрыву, дождался цилиндр, перехватил темляк, повернул кольцо. Леро смотрела, как Кламмат неторопливо плывет в тяжелом воздухе над глинисто-желтым ручьем и зарослями бледно-лимонных хищников. Наконец он одолел пропасть, соскочил рядом в корни, листья и соломенно-светлые стебли.

— И что теперь?

Кламмат сдвинул кольцо. Трос обмяк, стал убираться в трубку. С обеих сторон подтянулись спицы фиксаторов.

— Они сами? — Леро снова хлопнула в ладоши.

— Сами, — усмехнулся Кламмат, цепляя цилиндр к ранцу. — Леро, тебе сколько лет?

— А что? — обиделась Леро. — Я таких штук не видела никогда. Я даже не знала, что такие бывают. А ты — дурак, ничего не понимаешь.

— Ну, это я понял. Но бывает еще не такое.

— И у тебя оно есть?

— Кое-что.

— Покажешь.

— Если будешь себя хорошо вести.

— Нахал.

— Как ноги?

— Вообще не болят!

— Не ври.

— Ну, немножко... Ну что, мы идем? Дай еще шоколадки.

Кламмат повернулся спиной.

— Желтый клапан. Возьми весь и не приставай.

— А мне некуда положить. Пусть он у тебя лежит. А я буду брать иногда.

Кламмат обернулся и усмехнулся.

— Леро, — он покачал головой. — Ты, все-таки, хоть чуть-чуть понимаешь? Что к чему? У тебя ведь есть голова на плечах. Вы знали, что капсула битая? Ты знала?

— Сначала не знала! Потом стала догадываться. Что что-то не так. Сагео все время ругался. А узнала только когда вышли из Перехода — не там.

— Но ведь знала, что так ехать опасно, вообще?

— Одной дома сидеть, — Леро посмотрела в землю. — А так хоть что-то. Позагорали бы. Там солнце такое ловкое. Я смотрела по видео. Вода чистая. Озера. Искупались бы.

— Ну, теперь здесь искупаешься. Кислота здесь тоже чистая.

— Слушай, а ведь тут как-то живут? Какая-то живность?

— Живут. Еще увидишь. Так что? Они тебе все друзья?

— Ну да. Как бы. Знакомые.

— А родители у тебя кто?

— Торгуют.

— Чем?

— Не знаю, — Леро подняла голову, посмотрела в панель стереомата, улыбнулась. — Дай посмотреть в эту штуку.

— Потом.

Кламмат отвернулся, зашагал к лесу. Волшебный комбинезон растворился.

* * *

Кламмат сказал, что листьев скоро не будет, — так и случилось, и как раз когда терпеть было уже нельзя. Часов через пять низина закончилась, земля пошла в гору. Почва стала каменистой, деревья сменились. Мощные стволы, покрытые чешуей, уступили место гладким, блестящим в полумраке леса как полированный мрамор и похожим своей прямотой на колонны. Кроны на этих деревьях располагались выше; сразу стало просторней, лес перестал тяготить, стало даже как будто легче дышать. Кламмату, однако, это не нравилось; он стал идти осторожнее, то и дело останавливаясь и подолгу вращая стереоматом по сторонам, отражая тусклые блики редких лучей, просочившихся с неба.

Желтые стебли-лианы, которые появились часа за два до оврага и продираться через которые стоило большого труда, исчезли вместе с чешуистым лесом. В новом лесу листья были такие же жесткие, гладкие и блестящие, но светлые — не такие мрачно-ржавые и угрюмо-коричневые; были меньше размером и не такие кинжально-острые. Леро подобрала несколько палых — они были мягче и пахли не так тяжело. Вскоре идти стало опять тяжелее; к гладкоствольным деревьям добавился низкорослый кустарник — длинные тяжелые ветви веером из одной точки корня, с маленькими алмазно-острыми листиками, каких, впрочем, на голых ветвях было немного, и избегать этих лесных лезвий было нетрудно.

Иногда наверху проявлялось небо, и в маленькие колодцы падал медленный вязкий свет. Леро каждый раз останавливалась, смотрела наверх, стояла десять-пятнадцать секунд, давая отдых горящим ногам, сжимала зубы, спешила за Кламматом. Он шагал сквозь заросли, раздвигая длинные ветви кустов, иногда оборачиваясь и поджидая, если Леро чуть отставала. Вокруг вдалеке постоянно что-то гудело, потрескивало, чавкало, но за полдня Леро не увидела ничего живого — даже на расстоянии, мельком, хотя постоянно присматривалась, ожидая, после упоминаний Сагео и Кламмата, увидеть нечто диковинное. Один раз ей показалось, что она, наконец, увидела какого-то черного ящера, но ящер никуда не спешил удрать и потом оказался огромным ползучим стеблем, который стелился в неглубоком ковре листвы и растворялся в полумраке леса.

Лес продолжался и продолжался. Ощущение времени потерялось; казалось, что мир состоит только из этих стволов, листьев и веток, иногда из кустов с алмазно-режущими лепестками, из тяжелого липкого воздуха, который забивал горло так, что его очень хотелось прокашлять, но дышать было так тяжело, что кашлять не получалось — так было всегда и везде, и будет всегда и везде, и больше нигде ничего нет, во всей огромной Галактике, а солнце, простор и воздух предгорий, где Леро родилась и выросла, в неизвестной непонятной дали, откуда их сюда занесло, — просто какой-то сон, какой-то миг озарения — такое иногда бывает, прорывается сквозь череду бесцветных будничных дней...