Юрий Киселев - Новая жизнь

Завернув за угол, Андрей обнаружил лежащее на мостовой скрюченное небольшое человеческое тело без признаков жизни и несколько вполне живых представителей рода людей — четырёх мужчин и одну женщину, вернее даже сказать — девочку, так как на вид ей было никак не более двенадцати-тринадцати лет. Похоже, кричала именно она, но сейчас, распятая на земле и удерживаемая четырьмя здоровыми мужиками, она могла только мычать и беспомощно извиваться — рот её был заткнут какой-то грязной тряпкой. В действиях мужчин не было ничего непонятного — им явно понадобилась женщина для удовлетворения естественных мужских потребностей, но, так как эта самая женщина, похоже, добровольно удовлетворять их отказалась, герои-любовники решили взять потребное сами, воспользовавшись правом сильного. Дело двигалось к логичному финалу — вся одежда ниже пояса на девушке уже отсутствовала, выставляя на всеобщее обозрение длинные худые подростковые ноги с тёмным треугольничком волос между ними, а всё, что выше пояса, было задрано почти до шеи, обнажая маленькие недоразвитые груди. Похоже, если пленнице и удалось некоторое время побыть девушкой, то этот период её жизни грозил закончиться в ближайшее время. Скорее всего, изнасилования в городе были обычным явлением — редкие встречающиеся им до этого прохожие, при виде нескольких до зубов вооружённых людей испуганно жавшиеся к стенам и прятавшиеся по подворотням, были преимущественно мужского пола. И сейчас Андрей совсем уж было намеревался пройти стороной, но заметившая его девушка ещё сильнее забилась в крепких мужских руках, умоляюще глядя на Андрея и издавая приглушённые всхлипы из-под забившей рот грязной тряпки, вынудив Андрея вмешаться. Посмотрев на творившееся чуть ли не у самых его ног непотребство, Андрей спокойным голосом произнёс:

— Так, герои-любовники, а ну-ка отпустили женщину, весело подскочили и очень быстро убежали, покуда я добрый…

То, что Андрей услышал в ответ, заставило бы покраснеть привыкшего к трёхэтажному мату слесаря дядю Васю из соседского подъезда ещё из земной Андреевой жизни. Отвыкнув за годы жизни в империи от столь неприкрытого хамства, Андрей вначале даже потерял дар речи, но потом, опомнившись, коротко взмахнул ладонью левой руки, вытянутыми пальцами указав на удерживающих девушку мужчин и произнёс всего одно короткое слово:

— Убить!

Последовавшие за этим короткие разряды плазмомётов заставили четыре тела разлететься по улице кровавыми ошмётками, залив кровью мостовую и яркими брызгами испортив новый деловой костюм Андрея. Спасённая девушка скорчилась тут же, на мостовой — её залитое с ног до головы кровью и заляпанное кусками парящего в прохладном вечернем воздухе окровавленного мяса тело содрогалось в рвотных спазмах — девушка едва успела дрожащими руками вырвать изо рта кляп и сейчас усиленно освобождалась от недопереваренных остатков обеда. Не желая прерывать столь важного процесса, Андрей дождался, пока спазмы у спасённой девушки если не прекратятся, то хотя бы станут значительно реже, и спросил у неё:

— Оклемалась? Сама идти сможешь?

Дождавшись утвердительного кивка — говорить, похоже, девушка ещё не могла, Андрей помог ей подняться, и, посмотрев, как она стыдливо спускает с шеи на грудь остатки разорванной одежды, доходящие ей в лучшем случае до пояса, снял с себя китель и надел его на девушку — тот закрыл её до колен, даже чуть ниже. Рукава, правда, болтались, похоронив в своих недрах тощие девичьи руки, но Андрей, самостоятельно застегнув пуговицы, посчитал, что на первое время одежды для девушки достаточно — не замёрзнет, даже несмотря на опускающуюся на город ночную зябкую прохладу. Взяв у одного из бойцов охраны фляжку, отмыв девушке лицо и дав прополоскать рот, Андрей посчитал минимальную задачу по спасению девичьей чести выполненной — это, конечно же, если ещё есть, что спасать… Видя, что девушка уже несколько успокоилась и может достаточно адекватно реагировать на происходящее в округе, Андрей продолжил свои вопросы:

— Далеко живёшь? Сама дойти до дома сможешь? Отец, мать где?

— Нет у меня дома… И отца тоже нет… А мать меня продала вот этим, — девушка указала на разбросанные вокруг куски мяса, — ей есть нечего, и братика с сестрёнкой нечем кормить…

— А у вас в семье что, никто не работает?

— Отец работал, но он погиб. А старший брат в местную банду ушёл, стал таким же, как они, — девушка опять показала на остатки погибших, — а маму никто на работу не принимает, с маленькими детьми. У нас вообще тяжело с работой…

Видя, что окружившие её вооружённые люди внимательно слушают и вроде не предпринимают никаких враждебных действий, девушка вдруг отчаянно затараторила:

— Дяденьки, а возьмите меня с собой! Я работать могу, я много чего могу делать, меня мама научила! А домой мне нельзя — меня в банду продали, теперь я их собственность. Они как узнают, что вы четверых их бойцов убили, меня всей бандой пользовать будут, пока не помру под ними. Они не люди — звери. Зачем было меня спасать, если потом всё равно умру? Возьмите с собой, пожалуйста!

Поддавшись минутному порыву и уже понимая, что, возможно, в будущем пожалеет о принятом сейчас под давлением эмоций решении, Андрей сказал:

— Иди за нами. Не отставай, ждать тебя никто не будет…

Уже на борту военного крейсера, вращающегося на удалённой от планеты орбите, Андрей пригласил к себе для беседы умытую, одетую, накормленную и отдохнувшую девушку в свой кабинет:

— Здравствуй, давай знакомиться. Меня зовут тан Рур.

— Ой, что, ты клановый? Настоящий? А как зовётся твой клан?

— Моё полное имя — Рур Лерой. Но на мой вопрос ты не ответила, что крайне невежливо с твоей стороны. Итак, я жду.

— Простите, господин тан Рур Лерой… Меня зовут Шисса…

— Просто Шисса?

— Просто Шисса, господин.

— Расскажи о себе, Шисса.

— Мне двенадцать лет, господин. Отец у меня погиб, я живу с матерью, братиком и сестрёнкой. Был ещё старший брат, но он ушёл в банду и с нами больше не живёт.

— Ты работаешь?

— Я помогаю матери — выношу мусор, убираю, мою полы. За это меня иногда кормят.

— Мать, значит, тоже уборщица?

— Нет, на работу уборщицы её не берут — у нас нет денег на вступительный взнос. За постоянную работу надо платить. Мама выполняет различную разовую работу — всё, что удастся найти. Иногда она продаёт себя мужчинам, и у нас появляется немного денег, чтобы купить еду, вот только мужчины обычно, получив желаемое, предпочитают не платить — в такие моменты мама бывает счастлива, что её хотя бы не побили, однако так бывает не всегда.

— Значит, специальностью ты, как и твоя мать, не владеешь… Скажи, а школу ты закончила?