Юрий Киселёв - Новый дом

Раздавшийся тихий стон прервал размышления Силланы, и она со стыдом подумала, что мужчине нужна помощь — он явно был без сознания, возможно, умирал. Бросив взгляд в темноту со слабо светящимися огоньками в окнах её домика, женщина, ухватившись за обмотанную ремнём руку, попробовала дотянуть найденное тело до жилья волоком, по снегу. Ноги скользили в снегу, руки срывались, не в силах удержать ремень, но результатом непродолжительных, в пару нун, усилий явились дрожащие от напряжения руки и ноги, а также выступивший на лбу пот, который женщина даже не пыталась утереть, бессильно опустившись в небольшой сугроб рядом с телом. Само же тело удалось сдвинуть вверх по склону по направлению к домику всего на несколько шагов. От бессилия у Силланы навернулись слёзы на глазах — ну что мешало мужчине свалиться не у стоящего внизу прибора, а пройти вверх по заметённой снегом тропинке ещё хотя бы сотню-другую шагов? Мужчина такой здоровый — для него эта сотня ничего не значила, а как она теперь дотащит его до дома, если дом этот к тому же расположен вверх по склону? От обиды на себя, на жизнь, на преследующие её неудачи женщина начала всхлипывать. Всхлипы, возможно, перешли бы в рыдания, а в дальнейшем — в полноценную истерику, но мужчина вдруг открыл глаза и уставился вдаль бессмысленным взором, что-то неразборчиво бормоча. Рурху, похоже, это бормотание было наоборот понятно, так как он подошел к лежащему мужчине и, жалобно мяукнув, лизнул его в лицо. Блуждающий взгляд мужчины вдруг обрёл осмысленность и остановился на Силлане. Потрескавшиеся губы с запёкшейся кровавой коркой раскрылись, и тихо, но отчётливо и понятно, пусть и с небольшим акцентом, прозвучали слова:

— Устал. Замёрз. Голоден. Надо в тепло и поесть. Зверя покормить мясом…

— Я не могу! Ты тяжёлый! Не дотащу я тебя! — в отчаянии Силлана не заметила, как сорвалась на крик.

Не отвечая, мужчина посмотрел в глаза рурху, и тот, будто повинуясь беззвучному приказу, подошёл, склонил голову и подставил шею в ошейнике, за который мужчина ухватился рукой. Переведя взгляд на женщину, он так же тихо, но по прежнему отчётливо произнёс:

— Веди. Зверь дотащит…

Силлана, кивнув головой, начала медленно, спиной вперёд, отступать к дому. Рурх, как на привязи, глядя на женщину широко открытыми глазами, двинулся следом, волоча безвольное тело с намертво вцепившейся в ошейник рукой. Осмелев, женщина повернулась к рурху спиной и уже более уверенно направилась к дому, периодически оглядываясь. Зверь шёл за ней, не отставая — так, втроём, они и ввалились в дом. Обойдя замершего на середине прохода кота, Силлана вернулась к входной двери, тщательно закрыла её и, не раздеваясь, села на голый пол, привалившись к двери спиной и вытянув ноги. Женщину колотила крупная дрожь, пальцы тряслись, не в силах снять запорошенную снегом, промокшую одежду. Осознание, что она жива и всё закончилось, подкралось незаметно, но оставило в душе такую пустоту, что Силлана разрыдалась и плакала, пока слёзы не перешли во всхлипы, сменившиеся икотой. Но короткая истерика вскоре подошла к концу, и Силлана сквозь пелену слёз взглянула на её причину — причина в виде двух тел, человека и зверя, неподвижно лежала в проходе. Но если рурх внимательно наблюдал за действиями женщины из-под полуприкрытых глаз, явно блаженствуя в тепле, то мужское тело не подавало признаков жизни. Со стыдом подумав, что пока она валяется у двери с истерикой, перед ней сидит голодный хищник и умирает человек, которого она намеревалась спасти, Силлана с трудом поднялась и задумалась, с чего же начать — накормить кота или заняться незнакомцем…

Решив, что мужчина, если до сих пор ещё не умер, может пару нун подождать, Силлана побрела к кладовке с продуктами, на ходу соображая, чем кормить кота. Рурхи — хищники, питаются всем, что бегает, плавает, ползает и летает. Могут разорять гнёзда кагиров [37], питаясь их яйцами и, при случае, не брезгующие самими кагирами, если те не успевают улететь. Могут загрызть шарса, если тот опрометчиво позарится на их добычу. Взрослый рурх может в одиночку задрать умбота [38], отбив его от стада, если вожак в поисках сочной травы заведёт стадо умботов на покрытые густой зеленью горные луга… Но чаще всего рацион рурхов составляют данхои, многочисленные стада которых усеивают заросшие сочной высокой травой склоны гор. Этого мяса в кладовке было много — его ели люди, им же кормили хищных подопытных животных, которые ещё летом ютились в многочисленных вольерах. Сейчас вольеры были пустыми — животных эвакуировали, зато мясо осталось. Женщина взяла стандартную упаковку, потом, подумав, взяла ещё одну. Наскоро разморозила в кухонном комбайне, вывалила в миску и, поднеся к кошачьей морде, поставила на пол перед зверем.

Рурх понюхал мясо, потом вопросительно посмотрел на женщину.

— Ешь, это тебе. Нормальное мясо, не отравишься, я сама его ела.

Видимо, рурх пришёл к такому же решению, так как, ещё раз понюхав мясо, стал осторожно его есть.

Закончив со зверем, Силлана принялась за незнакомца. Для начала она попыталась его раздеть. Удалось это далеко не с первого раза — мужское тело было слишком тяжёлым для небольшой хрупкой женщины. Тогда, взяв на кухне нож, она срезала сначала шкуру, а затем тряпки со ступней и лохмотья грязного, заляпанного кровью сине-зелёного форменного комбинезона с оторванными рукавами — в подобных обычно ходят сотрудники космопорта. Под лохмотьями обнаружилось худое, измождённое, но некогда великолепное мускулистое тело, увитое тугими узлами мышц. Даже сейчас, измученное голодом, тело мужчины было прекрасным, крупные мышцы рельефно проступали сквозь тонкую, без единого следа жира кожу. Несомненно, в недавнем прошлом мужчина был красавцем, несмотря на гипертрофировано раздутую мышечную массу, а, возможно, именно по её причине.

Подстелив рядом одеяло, Силлана перекатила на него освобождённое от остатков одежды неподвижное тело и, смочив салфетку дезинфицирующим раствором, начала тщательно его протирать. Санобработка выявила, помимо относительно свежих шрамов на лице, не до конца зажившую рану на правом боку, а также несколько застарелых шрамов на левой руке и левом боку. Свежая рана справа, похоже, была нанесена армейским штурмовым ружьём — похожие раны женщине были знакомы, несколько служебных ружей было на станции. Сотрудники иногда охотились с ними на диких данхоев ради свежего натурального мяса к празднику, несмотря на то, что официальными инструкциями охота на диких животных была запрещена. Причём старый шрам на левом боку образовался после глубокой раны — её края, похоже, стягивали первобытным варварским способом — поперёк шрама виднелись белёсые короткие рубчики, как будто тело, как порвавшуюся одежду в древности, сшивали ниткой. Решив подумать над всеми обнаруженными странностями позже, Силлана, обмыв и продезинфицировав тело мужчины, взяла у него кровь и образцы тканей на анализы. Загрузив образцы в анализатор и активировав соответствующую программу, она перешла к процессу кормления. Будучи профессиональным учёным, она нередко поддерживала жизнедеятельность лабораторных животных искусственно, когда это было необходимо для проведения долгосрочных опытов. Вот и сейчас, дабы не заморачиваться с процессом традиционного ввода пищи, что было несколько проблематично выполнить ввиду бессознательного состояния пациента, женщина достала пакет с питательным раствором и, взяв капельницу из лаборатории, ввела его содержимое мужчине внутривенно, благо вены у него были такой величины, что без каких-либо проблем для кормления подошли иглы из стандартного набора для крупных животных. Покончив с кормлением, она расконсервировала переносной диагностический комплекс и, подключив его к энерговводу, облепила неподвижно лежащее тело кучей датчиков. Лампочки на панели комплекса заморгали, что-то тихо прерывисто запищало — процесс съёма информации начался.