Юрий Киселёв - Новый дом

Последние километры до базы Андрей прошёл, как в тумане. Ещё утром, спустившись с горы в заметённое снегом ущелье, он заметил на противоположном склоне несколько едва различимых точек, образующих почти правильный полукруг — несомненно, это и была научная станция, к которой он стремился. Близость цели манила едой и теплом, однако вторая бессонная ночь, прошедшая в непрерывном движении, подкашивала ноги и мутила разум. Хотелось остановиться, лечь прямо на снег и хоть немного поспать. Естественное, казалось бы, желание после двух бессонных ночей подряд, однако делать этого было ни в коем случае нельзя — обессиленный от голода и бессонницы организм провалится в глубокий сон, в котором так легко замёрзнуть… Кошак тоже выглядел обессиленным, тяжело переставляя лапы и изредка жалобно, по собачьи поскуливая. Однако видимая цель придала сил, и первую половину дня Андрей достаточно бодро продвигался, разгребая снежные заносы. База приближалась, однако не так быстро, как хотелось бы. Огорчённо подумав, что засветло можно и не успеть, Андрей попытался увеличить темп. Запала хватило ненадолго, и после полудня Андрей не столько шёл, сколько плёлся, спотыкаясь и периодически повисая на коте. Тот жалобно мяукал, но, похоже, понимал, что хозяину явно несладко, и особо против дополнительного груза не возражал.

В очередной раз споткнувшись и ухватившись в падении за густую кошачью шерсть, Андрей решил сделать из имеющихся лямок ошейник и ремень. Выпотрошив рюкзак, он оставил лямки, всё остальное выкинув за ненадобностью. Одна лямка была пущена собственно на изготовление ошейника, вторая превратилась в поводок, одним концом привязанный к ошейнику кота, другим — к левой руке Андрея. Оценив полученный результат, он с горькой усмешкой, обращаясь к коту, произнёс, с усилием раздвигая обветренные, потрескавшиеся на морозе губы:

— Ну вот, Бася, теперь мы с тобой связаны и не потеряемся… — и мужчина, ещё раз тяжело вздохнув, продолжил путь.

— Ня… — жалобно ответил кот, совсем не желающий куда-то идти.

— И осталось нам дойти совсем чуть-чуть…

— Ня…

— Дойдём — и отдохнём. У нас будет тёплая чистая кровать, трёхразовое питание, много-много чистой вкусной воды… Хотя воды вокруг нас и так полно. Ну, значит, вкусным будет питание…

— Ня?

— Тебе не нравится трёхразовое питание? Или чистая кровать? Ну хорошо, у тебя будет чистый коврик. Самый лучший коврик, где ты будешь спать после охоты. После нашей совместной охоты. Да, мы будем ходить с тобой на охоту и есть много вкусного парного мяса…

При мыслях о мясе голодная слюна наполнила рот Андрея, и он непроизвольно сглотнул. Обветренные полопавшиеся губы отозвались саднящей болью, выступила кровь, которую Андрей машинально смахнул языком. Еда уже становилась навязчивой идеей, приближаясь к бреду. Кот, похоже, тоже чувствовал себя не лучшим образом — мяуканье его становилось всё тише, а короткие пушистые лапы заплетались всё больше.

День тем временем подошёл к концу, так и не выглянувшее из-за набухших снегом туч солнце, похоже, закатилось за горизонт, стало смеркаться. В довершение ко всему подул сильный ветер и пошёл снег, сразу же скрыв от глаз приближающуюся базу, оставив только чувство направления.

Андрей периодически впадал в подобие забытья, выныривая из туманной пелены беспамятства и обнаруживая себя вяло бредущим в сгущающихся сумерках, судорожно вцепившись в кошачий ошейник. Последние километры… метры… дистанции давались с трудом, обессиленное тело отказывалось повиноваться, Андрей то шёл, то полз за котом, стиснув зубы и держась за ремень ошейника. Кажется, впереди мелькнул огонёк, но Андрей боялся ошибиться, продолжая упорно ползти в гору. Кот, похоже, почуяв запах человеческого жилья, забеспокоился, периодически крутя головой и поскуливая. Не заметив высокого сугроба, Андрей головой вполз в него и упёрся во что-то холодное и слегка подрагивающее. Подняв голову, он увидел над собой разноцветные мигающие огоньки — работающий прибор. Они всё же дошли… Обессилено опустив лицо в сугроб, краем гаснущего сознания мужчина уловил жалобное хныканье кота, но сил уже не осталось, сознание уплывало, проваливаясь в трясину беспамятства…

Зелёные, круглые, слабо светящиеся в темноте глаза приблизились, и Силлана, очнувшись от шокового состояния, в ужасе завизжала и даже вскочила, но убежать не успела, сбитая с ног громадным пушистым шаром. Рурх, а это был он, навис над лежащей женщиной, оскалив пасть, и женщина, обмирая от страха, зажмурилась, страстно молясь неведомым богам и вспоминая, что же она сделала в своей жизни плохого, чтобы в расцвете лет быть заживо съеденной диким хищником. Как никогда сейчас ей сильно хотелось жить, и за эту возможность она готова была пообещать и отдать всё, что угодно. Слыша утробный рык зверя, она уже мысленно считала секунды до своей кончины, представляя, как огромные клыки вонзятся в её тело, ещё живое, разрывая его на куски. Однако время проходило, а хищник не нападал. Осторожно приоткрыв глаза, она встретилась взглядом с широко открытыми, светящимися зелёным призрачным огнём глазами зверя, слишком умными, чтобы он считался просто животным. Немного успокоившись, она разглядела почти в полной темноте широкую полосу ошейника на звере и тёмную ленту от него, уходящую куда-то за спину хищника. Ошейника… Ошейника! На звере был ошейник! Зверь ручной! Значит, её не собираются есть, ручной кот пришёл к людям!

И пусть никто и никогда не слышал о том, что рурхов можно приручить, Силлана, облегчённо переведя дух, уже более внимательно рассмотрела зверя, несмотря на то, что это было не слишком удобно — она продолжала лежать на спине, утонув в глубоком снегу, а кот фактически стоял над ней, нависая всей своей тушей. Как говорится, у страха глаза велики — первоначально показавшийся огромным, на самом деле рурх был ещё маленьким котёнком, только-только вставшим на ноги, возможно, даже ещё сосущим мамкино молоко. При мыслях о возможной взрослой самке неподалёку страх попытался было вернуться, однако его прогнала мысль о том, что при живой самке котёнок не был бы в ошейнике. Раздумья о том, откуда на территории базы появился котёнок рурха, были прерваны едва слышным стоном, раздавшимся из-за спины рурха. Поворочавшись в снегу, столкнув котёнка в сторону и неуклюже поднявшись, Силлана, опираясь на пушистый загривок, обошла кота и наткнулось на неподвижное тело, замотанное в кусок рурховой шкуры. Голова человека утонула в сугробе, явив взору женщины неровно остриженный мужской затылок с короткой шеей, перевитой мышцами. Из шкуры торчали голые по колено ноги со ступнями, обмотанными лохмотьями, и голая рука с тёмной лентой, намотанной на запястье. Второй конец ленты, как поводок, был привязан к ошейнику рурха. Сам ошейник, похоже, был сделан из такой же ленты. Второй руки видно не было — похоже, мужчина при падении прижал её своим телом. И ноги, и доступная для обозрения рука бугрились гипертрофированно раздутыми мышцами, как будто над телом недавно проводили опыты по увеличению мышечной массы. Присмотревшись к ошейнику и поводку и потрогав их руками, Силлана узнала в них ремни безопасности с обычного гражданского флаера. Женщина, уперевшись в заснеженную землю обоими ногами, с натугой перевернула тело незнакомца на спину, и ей открылось измождённое лицо с тремя жуткого вида, плохо зарубцевавшимися шрамами, едва не оставившими человека без глаза. Начавшие пробиваться отдельные волосы на шее и щеках говорили о том, что мужчина давно не пользовался кремом для удаления волос и никогда не проходил процедуру омоложения — как правило, на первой же процедуре мужчины заказывают стандартные генетические мутации, прекращающие рост волос на лице. На вид мужчине было лет сорок пять, если не больше — к этому времени омоложение не проводят лишь откровенные неудачники или изгои. От изгоев и неудачников государство обычно избавляется, находя им посильную работу в бескрайних просторах глубокого космоса. Как этот человек попал на Окану, а тем более как очутился один, зимой, в заповеднике, за десятки ши от ближайшего людского жилья — загадка… Возможно, мужчина ушёл с ферм, расположенных севернее заповедника — там нередко работали наёмные сезонные работники, в большинстве неклановые, без образования и квалификации, соглашающиеся на мизерную по меркам Оканы плату. Но дойти пешком от ферм до станции нереально, можно только долететь. И, похоже, мужчина действительно на чём-то летел — иначе откуда на шее рурха появились ремни безопасности от флаера? Пассажир? Вряд ли, ни один хозяин не погонит свой флаер в заповедник. Значит, незнакомец имел собственный флаер? Но если у него был собственный флаер — то он был достаточно обеспечен, чтобы пройти омоложение вовремя…