Юрий Киселёв - Новый дом

— Бабушка пришла проведать меня и узнать о моём здоровье. А о политике клана со мной разговаривает госпожа матриарх.

— Даже так… Ну что ж, наверное, так даже будет лучше. Я не разочарована — ты прошла последнюю проверку и мне подходишь. Айлинэри Камэни, как матриарх клана Камэни я приняла решение избрать вас своей помощницей с правом принятия самостоятельных решений и правом наследования должности матриарха.

— Я не хотела бы брать на себя ответственность…

— А это уже не вам, госпожа Айлинэри, решать. Ваша жизнь нужна клану именно на этой должности. Выздоравливайте и приступайте к исполнению своих новых обязанностей. Ваши дела в институте я улажу, научные темы передам другим сотрудникам, расчёт и выходное пособие поступят на ваш счёт в ближайшее время.

— Слушаюсь, госпожа матриарх.

— Удачи, госпожа Айлинэри Камэни…

Несколько дней похода по заснеженным горным склонам вымотали Андрея и физически, и морально. Ноги передвигались как чугунные — и благодаря накопившейся усталости, и в результате налипшего снега — чтобы защититься от обморожения, Андрей пустил один из лоскутов обшивки на портянки, обмотав кусками тряпки ступни с голенями и закрепив их ремнями. Толстый слой снега резко снизил скорость передвижения. И хотя отвлекаться на поиски воды уже не приходилось — вода в виде снега была повсюду — отсутствие еды начинало сказываться. Пока постоянным чувством голода, но скоро оно перерастёт в слабость. Ослабев, Андрей не сможет идти. Бася тоже страдал от голода, но виду не подавал, храбрился, пытаясь копировать поведение Андрея. Иногда Андрею казалось, что кот понимает его без слов — будто он читает мысли. Бред, конечно, читать мысли невозможно, такое предположение антинаучно. Однако чувство единения со зверем грело душу — люди существа стадные, в горах вполне возможно сойти с ума от одиночества, а так Андрей представлял себя главой небольшого кошачьего прайда. Семьи. Вот у него и опять появилась семья… За годы одиночества Андрей отвык заботиться о ком-либо, полностью уйдя в себя, и старое чувство, всколыхнувшись, грело его зачерствевшую душу. Всецело доверившееся ему живое существо, периодически пофыркивая и отряхивая от налипшего снега лапы, трусило рядом.

— Ничего, Бася, мы с тобой ещё поборемся, мы дойдём и ещё всех переживём — бормотал Андрей, удерживаясь за холку кота и держа путь на виднеющуюся на горизонте гору с характерным разрезом на склоне — где-то за ней и находилась научно-исследовательская станция Оканийского природного заповедника, или база, как для краткости называл её Андрей.

А сама научная станция, к которой так стремился Андрей, поражала своим безлюдьем и запущенным, полуразрушенным видом. В разрушенное состояние она пришла в результате начала давно запланированной реконструкции — старые постройки уже не удовлетворяли растущих запросов учёных. По весне был утверждён проект, под него из имперского бюджета выделены необходимые средства, и на станции закипела работа. Рылись котлованы, сносились старые стены, на месте которых планировалось возвести новые объекты. Летом сотрудники ютились в хлипких тонкостенных времянках, рассчитывая к зиме перебраться в новые апартаменты. Лаборатории перекочевали под навес — исследования проводились практически под открытым небом. Там же размещались опытные образцы, составлялись отчёты, велась документация. Строительная техника и нежное исследовательское оборудование ютились на одной площадке. И тут громом среди ясного неба на учёных свалилось ухудшение политической обстановки с Таурийской империей. Государственные средства были заморожены, рабочие уехали, работы приостановились. Слухи, как всегда, оказались сильно преувеличены, и через некоторое время работы возобновились, однако драгоценное время было безвозвратно упущено. В дополнение ко всему потерпел аварию единственный имеющийся в наличии у учёных тяжёлый транспорт, обычно перевозящий на базу научное оборудование и продовольствие и попутно использующийся строителями для быстрой и дешёвой доставки необходимых стройматериалов. В качестве тяжёлого грузового транспорта использовался принадлежащий базе списанный армейский среднетоннажный десантный орбитальный челнок. Спеша доставить необходимые грузы, пилот, подгоняемый нетерпеливым начальством, несмотря на нелётную погоду, рискнул совершить посадку в тумане, переоценил собственные силы, и теперь разбитый челнок, пропахавший наполовину оторванным оперением горный склон, грудой серебристо-голубого металла возвышался неподалёку от недостроенных стен. Его ремонт, по самым скромным подсчётам, мог завершиться никак не ранее начала зимы — с учётом удалённости места падения от склада запчастей и персонала спецов-ремонтников, да и целесообразность ремонта ввиду тяжести нанесённых челноку повреждений вызывала у руководства вполне обоснованные сомнения. Несколько имеющихся у строителей лёгких грузовых транспортов не смогли обеспечить необходимого количества стройматериалов, аренда дополнительного грузовика не была предусмотрена сметой, согласование на выделение в имперской канцелярии дополнительных средств требовало времени, и руководство базы не нашло ничего лучше, как перенести работы на следующий год, частично вывезя, частично законсервировав дорогостоящее оборудование и эвакуировав персонал.

База могла выглядеть совсем уж заброшенной, если бы не узкие, протоптанные в снегу дорожки, обрывающиеся перед дверью небольшой летней времянки практически в центре недостроенных коробок, говорящие, что даже среди этого мёртвого безмолвия сохранилась жизнь. Дорожки были протоптаны единственным оставшимся на базе человеком — Силланой Лерой. Числящаяся на базе всего лишь младшим научным сотрудником, исследующим фауну дикой природы заповедника и проводящая там же свои биологические исследования, признаваемые весьма интересными и перспективными не только кланом, но и руководством института, курирующего работы на станции, женщина подавала большие надежды и в перспективе планировала занять значительно более высокую должность. Перерыв почти на полгода, в дополнение к уже имеющейся задержке в исследованиях, вызванной строительством, наносил ощутимый удар по её исследованиям и, соответственно, будущей карьере. К своим ста двум годам женщина, уже прошедшая три процедуры омоложения, сполна выполнила поставленные кланом перед ней задачи и упорно карабкалась по карьерной лестнице клановой дальше, опираясь и на свои личные деловые качества, и на уверенную финансовую поддержку клана.

Клан Лерой был древним, но небольшим, малоизвестным сельскохозяйственным кланом и насчитывал менее двухсот тысяч человек, сосредоточившихся на селекции элитных сельскохозяйственных культур и производстве натуральных, экологически чистых, и потому дорогостоящих продуктов питания. У Силланы ещё в детстве выявилась склонность к творческому анализу и нетривиальным решениям. Школьный курс обучения в закрытой клановой школе она также закончила с отличными баллами. Вдохновлённое результатами руководство клана направило девушку в одно из престижных Оканийских высших учебных заведений, которое Силлана также с блеском закончила. Талант молодой девушки более всего проявился в исследовании животных форм жизни, а также селекции и выведении новых, высокопродуктивных пород скота, котороым после окончания учёбы она отдалась с упоением. За столь непродолжительный период жизни Силлана уже имела на своём счету несколько завершённых научных исследований, как в соавторстве с более именитыми учёными, так и самостоятельных, и готовилась к восхождению на следующую ступень социальной клановой лестницы. Заработанных средств хватало не только на очередной полный курс омоложения, но и на рождение и воспитание ребёнка. Очередной этап научной работы, по планам Силланы, должен был быть завершён этим летом, после чего она планировала защитить свою научную работу, подтвердив квалификацию, и получить должность научного сотрудника. Возможно, руководство клана оценит её работу настолько высоко, что женщина перескочит через ступень, получив сразу же должность старшего научного сотрудника, о чём Силлана тайком мечтала. С получением новой должности женщина рассчитывала сделать небольшой перерыв на рождение ребёнка и омоложение — сейчас ей было уже тридцать четыре биологических года. Планы Силланы были расписаны на годы вперёд буквально по дангам — роскоши жить в своё удовольствие, положившись на волю случая, она позволить себе не могла, клан не только помогал — информацией, деньгами, защитой и протекцией, но и накладывал определённые обязательства.