Екатерина Лесина - Внучка берендеева. Второй семестр

Я только охнула.

– Успокойтесь, Зослава… лучше уж кольцами любуйтесь.

Кольца… что кольца… красивые – это верно, да толку-то с той красоты. Небось что сила моя, ни душу согреть, ни разум успокоить.

Пустое.

Но глядела я послушно, выглядывала кажное. А после и шитье на рукавах рубахи сподней узенькой. Темный шелк, белая нить.

Красиво.

А поверх рукава – запястья золотые, плетенные косичкою… одни зелеными каменьями посверкивают, другие – алыми.

– И повторю, желал бы он избавиться от родича, нашел бы иной способ. Остаются царевичи. И вот тут, Зослава, вспомнила я, что зелье это еще моя наставница варила. Хорошая была женщина. Нестарая… веселая… и учила хорошо, не чета мне.

Промеж золотых запястий серая искра будто бы мелькнула.

Не серая – серебряная.

Да серебро, видать, не из лучших, вона, потемнело. И запястье-то это простенькое, полосочкою, на которой узор выбит, но какой – не разглядеть.

Поистерся за годы.

– Только беспечная… пошла в лес за травками и охрану не взяла. Зачем ей охрана? Магичка ведь… – Люциана Береславовна руку убрала и пробежалась пальчиками по запястьям, будто пересчитывая. – И не одна шла, с соученицами… с ними и наткнулась на лихих людей… три дня их искали, а что нашли… звери так не поступают.

Замолчала, взгляд отвела и тихо добавила:

– Звери – нет, а люди… люди, Зослава, на многое способны. Хоронили их с почестями. Много слов хороших сказано было… разбойников, говорят, тех нашли и посекли на месте. Может, и вправду озлилась охрана царская. А может, так оно удобней было. Мертвый лишнего не скажет. Только зелье это, которое наставница варила… его ведь ни в одной книге нет. Ее придумка…

Она поглаживала запястье, а я… я глядела на левую руку.

На рукав узенький, который приподнялся, потому как рука оная была еще более узкою, тонкою, что веточка… и на веточке этой виднелись бледные полосы старых шрамов.

Тоненькие.

Почти незаметные. Не приглядишься – не увидишь. Я не приглядывалась, нет, но… просто вышло так, что почуяла эти шрамы.

– …и в ее же бумагах записи остались. Никаких имен, само собой… пациент… мужского полу… возраст – десять лет… симптоматика… история болезни… и зелье это, которое не столько сил лишает, сколько память глушит. У вас, Зослава, с памятью все ладно?

– Д-да…

– Замечательно. – Она поправила рукавчик. – Голова не кружится? В глазах не двоится?

– Н-нет…

– Тогда, быть может, есть смысл встать? Сознания не лишитесь?

– Н-не знаю…

Мне было боязно глядеть на нее, не на руки, не на кольца… лучше уж на кольца, чем в лицо… аль в глаза…

– Если вздумаете лишаться, то постарайтесь, падая, ничего не задеть. Мне мои вещи дороги…

Ноги держали.

Худо-бедно, а держали. Падать туточки? Может, я и не боярыня, а гордость свою имею.

– Итак… полагаю, вчера произошло следующее. Вы вышли… не знаю, за какой надобностью, это сугубо ваше личное дело. Главное, что вы выглянули из комнаты и встретили Евстигнея. Вы как-то поняли, что с ним… мягко говоря, неладно. Сталкивались прежде с подобным?

– Бабка…

Чего уж молчать, когда все и без того ведомо?

– То есть вы сообразили, что будить его нельзя, как и оставлять одного. Вы пошли следом… и это спасло вас обоих. Как вы оказались у некромантов?

– Служебным ходом, – созналася я.

– Интересно… и Хозяин не предупредил, куда идете?

Я покачала головой: неужто, когда б предупредил, я б пошла? И Евстигнея б не пустила.

– Очень интересно… зато понятно, как вы оказались внутри… к слову, этой ночью в общежитии, говорят, на редкость хорошо спалось. Так хорошо спалось, что едва ль не треть студиозусов учебу пропустила… и вот, как вам кажется, это нормально?

Чтоб все разом и поснули?

– …и вот если бы не эта повальная сонливость, логично было бы предположить, что ваш жених опоил своих… приятелей.

Кирей?

А на кой ему надобно?

– Более того, подобный вывод прямо-таки напрашивется. – Люциана Береславовна провела ноготком по запястью. – Поверить мешают здравый смысл и практическая сторона. Зелье горькое. Настолько горькое, что замаскировать его приправами точно не выйдет… да и количество не то, чтобы на все общежитие хватило. И со студизусами… кто-то супы не ест, кто-то пироги… кто-то киселями брезгует. Понимаете?

Я кивнула.

Разумею, отчего ж не разуметь.

Чтоб потравить всех, надобно зелье котлами варить, а после котлы сии на кухню волочь. Да и… пироги с полынною горечью навряд ли кто ел бы. Опять же ж, в столовую и Фрол Аксютович заглядывает, и наставник наш… и, думаю, с кухни этой иным преподавателям обеды носют, неужто и они потравилися б?

Сомневаюся.

– Сонное заклятье? Тоже неудачный выход. Почему, Зослава?

Она у меня пытает?

У меня. Больше туточки никогошеньки нет. И сама ж ответу ведает, и думает, что я ее ведать должна, а у меня в голове – пусто, что в амбаре весеннем. Разве что мыши не шубуршатся, и те попритихли с перепугу.

– Думайте, Зослава.

Думать…

Об чем?

Сонное заклятье. Простенькое. И сил требует самую малость, оно и не заклятье даже, так, наговор, который на игрушки вешают, чтоб младенчикам спалося крепче.

И для деток.

И… для хворых, которым боли спать мешают, иное есть, покрепче. Но и силов надобно побольше… на одного человека…

– Силы уйдет невмерно…

– Немеряно, – поправила меня Люциана Береславовна. – Правильно. Не важно, читать ли заклятье перед каждой комнатой, что крайне неразумно, думаю, даже вы это осознали.

А то как же.

Я ажно вообразимши себе злодея, каковой по общежитию идет и перед кожною дверью становится, чтоб заклятие прочесть…

– …или же произвести перерасчет и накрыть все здание. Неэргономичный вариант, крайне неэргономичный. Грозит полным истощением, а с учетом того, что сегодня все удивительно бодры, полагаю, следует его отмести. И да, есть еще один нюанс. Общежитие защищено. Далеко не от всех чар, но от многих, и сонные не продержались бы долго. А вы помните… во всяком случае должны помнить из курса общей магии, что после прекращения непосредственного воздействия на объект, данный объект стремится вернуться к исходному состоянию. Что это значит?

Чего…

Нет, я помнила правило.

И еще с дюжину иных, важных, которые заучивала, как некогда учила молитвы Божинины. Но вот… а Люциана Береславовна глядит.

Рученьки сложила.

Сидит пряменько.

А я стою… расхристанная, в рубашке одной нижней, измятой. Сама не то красна, не то бела, но всяко похожа больше на сенную девку спросонья, нежель на магичку будущую.

– Думайте, Зослава… постарайтесь увидеть в словах смысл. В противном случае ничего у вас не выйдет.

Сказала и на перстеньки свои глянула.