Александр Горохов - Широка страна моя родная (СИ)

— А! Говнюк этот! А чего он тебя заинтересовал?

Кратко, но исчерпывающе!

— Представь себе, это отчим Людмилы. И то, что она о нём рассказала, мне очень не понравилось. Она, правда, его боготворит, но…

— Мерзкая личность, я тебе скажу! Но не опер, а обычный мент, просто частенько с опергруппой выезжал на вызовы. Вылетел с работы незадолго до моего ухода в СГБ. Не дурак. Очень не дурак! Может, поэтому ему какое-то время всё и сходило с рук. Правда, ещё и потому, что дружил с одним типом из прокуратуры. Не помню фамилию, немецкая какая-то. Такой белобрысый, лысоватый тип со слащавой физиономией. Но сколько верёвочке ни виться… В общем, тормозил, тормозил этот прокурорский жалобы задержанных на избиения Субботиным, да однажды не сумел его прикрыть, поскольку в отпуске был. Единственное, что успел, это от тюрьмы его отмазать. Причём, этот скотина не всех бил, а только тех, у кого фамилии кавказские или среднеазиатские. И только когда свидетелей не было. А когда кто-нибудь в его присутствии таких унижал — чего греха таить, всякое в работе случалось! — по морде было видно, что он кайфует.

— Похоже, за этого прокурорского Субботин падчерицу и собирается насильно замуж выдать.

— Так она у тебя пряталась, что ли? — встрял в разговор Анатолий.

— Типа этого, — не стал я пересказывать нашу историю.

Как Людмила и обещала, доктор снял с меня повязку, посоветовав ещё несколько дней поберечь фантастически быстро заживающую рану.

— Тариэл Ваганович, а чего это у вас Людмила какая-то смурная сегодня? — уловил я момент, когда медсестра на минутку вышла из кабинета. — Глаза красные, как будто плакала…

— Какие-то семейные неприятности. С утра её мать приходила, о чём-то они поговорили, и вот…

— Хм… А вы не очень обидитесь, если я её у вас минут на десять-пятнадцать похищу?

— Молодой человек, вы бы не питали надежд на эту девушку! Она ещё совсем ребёнок, а вы взрослый мужчина...

— К тому же — женатый, Тариэл Ваганович! И безумно люблю свою жену, которая, я надеюсь, скоро подарит мне ребёнка! А Людмила мне самому, как младшая сестрёнка. Так не обидитесь?

— Валяйте! — недоверчиво посмотрев на меня, махнул рукой доктор.

Девушку я перехватил в коридоре.

— Постой. Разговор есть. А вы, мужики, посидите пока здесь.

Охранники ревниво покосились на медсестру, но возражать не стали.

Людмила обречённо отошла со мной в конец коридора.

— Мама приходила?

Она кивнула.

— Ругалась?

Головка в белой шапочке мотнулась из стороны в сторону.

— А что тогда?.. Люда, да выйди ты из ступора!

— Просто передала слова дяди Вовы, чтобы я домой больше не приходила. Ему в доме гулящая девка не нужна!

Люда пару раз хлюпнула носом и, сотрясаясь от сдерживаемого плача, уткнулась лбом в моё плечо. Я погладил её по спине, пытаясь успокоить.

— Я ей сказала, что никакая я не гулящая, а ночевала у тебя в гостинице из-за того, что опоздала на последний автобус. А она… Она сказала, что не надо мне рассказывать сказки про благородных мужиков, а раз я к тебе сама пришла, то после этого и она меня на порог не пустит. Потому что я — вся в отца, который ни одной юбки не пропускал! Но у нас же ничего не было, у меня же вообще никогда ни с кем не было! А она мне не поверила, она ему поверила! Коля, что мне теперь делать? Куда я теперь пойду?

Да уж, задачку ты мне, девочка, задала! Или всё-таки я помог тебе в эту ситуёвину вляпаться? Пожалуй, помог! Ну, а раз помог вляпаться, придётся помочь выпутаться.

— В общем, так. Пока страсти не улеглись, поживёшь пока у нас с Наташей. Она завтра утром приезжает.

— И как я буду с вами вместе в гостиничном номере жить?

— В гостиничном номере ты будешь жить только до завтра. Мне сегодня выдали ордер на служебную двухкомнатную квартиру. Завтра мы с Наташей сразу с вокзала идём её смотреть. А ты вечером после работы дуешь уже к нам. Дня три-четыре, пока твои не успокоятся, потеснимся как-нибудь. Я сейчас по пути на службу заскочу в гостиницу и предупрежу, пусть тебе выдадут ключи от номера, если я задержусь. Чтобы ты опять от горничных не пряталась и за шторками не скрывалась.

Людмила попыталась негромко хихикнуть, вспомнив свои вчерашние приключения, но после плача у неё заложило нос, и она… несколько оконфузилась. После чего долго извинялась, промокая медицинской салфеткой то свой нос, то мой камуфляж. Но в её потухших было глазах уже зародилась искорка надежды.

А вечером мы пошли в кино. Тайком от моих охранников, строго бдевших, чтобы я без них из гостиницы не высовывался.

Господи, как же давно я не был в кинотеатрах! Мой родной Миасс «отличился» тем, что стал первым в России городом, где полностью ликвидировали все кинозалы. «Восток» на машгородке отдали коммерсантам под торговлю китайским ширпотребом, а потом и вовсе перестроили под торговый центр с гастрономом. «Урал» на автозаводе, перед которым успели постоять гипсовые статуи сначала Сталина, а потом Ленина, долго ветшал под замком, а в мой последний приезд на развалинах кинотеатра работала строительная техника: говорили, что на его месте будет возведён филиал какого-то коммерческого банка. С детства любимая мной «Энергия», расположенная в старом городе, ещё в 1980-е требовала ремонта, и с появлением у народа видеомагнитофонов окончательно захирела, пугая приезжих мутными стёклами брошенного помещения, облезлой штукатуркой и ржавыми листами кровли.

«Видики» убили киносеансы и в домах культуры. «Очаги культуры» ещё некоторое время пытались подменить «большое кино» порождением «свободы» — видеосалонами с фильмами ужасов и порнухой — но распространение домашнего видео ликвидировало и это извращение. Светка Галанова рассказывала, что во дворце культуры «Прометей» открывался какой-то супер-навороченный кинозал с многоканальным звуком, но я этого уже не застал.

Не до кино мне было и в Москве. Сначала пахал, как зверь, поднимая фирму и готовясь к заброске в этот мир. А когда начался наш роман с Наташей, нам было не до кино: своего «кина» хватало!

На удивление, зал был полон, хотя, по словам Людмилы, лента вышла на экраны несколько лет назад. Добрая такая история про компанию девушек, приехавших куда-то на берега Таёжной возводить комбинат по производству картона. Я бы назвал это перепевом старого советского фильма «Девчата», только адаптированного к здешним условиям. Вместо суровой пермской тайги — тайга загорская, вместо трескучих морозов и снегов по пояс — осенняя слякоть, перемежаемая циклонами с Тёплого океана, комарьё... Смешную повариху в исполнении Надежды Румянцевой заменили мечтательной библиотекаршей, сохранив при этом красавца-лесоруба, сыгранного в оригинале Николаем Рыбниковым. А ещё не лесорубы спорили о том, что один из них покорит сердце девушки, а соседка подзудила романтическую главную героиню спором, что ей не удастся охмурить твёрдого, как скала, передовика производства и студента-заочника.