Александр Горохов - Широка страна моя родная (СИ)

Разумеется, пришлось рассказать моей любимой, и откуда свеженький шрам на лопатке, и что вообще вытворял её супруг в дни разлуки. Разумеется, упустив эпизод с чудо-чаем горничной Ларисы. А она — о скучной жизни в Магнитке и приключениях экипажей судов, оставленных нами почти в устье Студёной. Рассказывали всё это друг другу в перерыве между более приятными занятиями... И к тому моменту, когда Люда принялась хохотать над стонущим с кляпом во рту пастором, мы уже выглядели чинно (если не считать Наташиного выражения лица сытой кошки), были прилично одеты и готовы к выезду в СГБ.

После краткого разговора с Наташей, Воздвиженский попросил её подождать меня в приёмной.

— Жалуются на тебя, Николай!

— Анатолий с Андреем, что ли?

— Если бы! Прокуратура! Вот, с утра принесли мне бумагу с требованием разрешить твой арест. Пишут, что ты, пользуясь служебным положением и угрожая оружием, напал на прохожих, одного из них избил, а остальным грозился убийством. И лишь прибывший милицейский наряд сумел пресечь это безобразие. Но ты, воспользовавшись удостоверением сотрудника СГБ, отказался подчиняться задержанию и убыл в неизвестном направлении вместе с девушкой, взятой тобой в заложницы. Что скажешь?

— Я вам, товарищ генерал, даже могу назвать фамилию человека, подписавшего это писюльку. Шнеке, верно?

— Хм… И где же вы успели с ним пересечься?

— Не поверите, Максим Георгиевич, но я его никогда в глаза не видел.

История Людмилы вызвала сочувствие генерала.

— Это ты правильно поступил, что девчушку спрятал! А жена как к ней отнеслась?

— Вроде бы нашли общий язык.

— В общем, подашь на неё заявку на перевод в санчасть Лаборатории № 1. А я прикрою тебя от этого «Улитки».

— Кого?

— Шнеке. Его фамилия с немецкого переводится как «Улитка», хотя, как ты верно подметил, он внешне больше на слизняка похож. Были на него материалы, которым следовало бы дать ход… Но учти: ещё раз узнаю, что ты на улицу высунулся без охраны, голову сниму! По крайней мере, до тех пор, пока на связь с Большой Землёй не выйдешь, никаких кино, посиделок в ресторанах, и прогулок под луной!

— Блин, а мы сегодня вечером договорились с Иваном Андреевичем, Семёном Марковичем, Строковым, Толиком и Андреем посидеть где-нибудь.

— Если с Толиком и Андреем, то сидите на здоровье. Но без них — ни-ни! Ни ты, ни супруга! Даже в магазин! И девицу эту не выпускай из дому одну, если не хочешь узнать, что она скоропостижно стала фрау Шнеке.

Вечером мы действительно устроили посиделку в небольшой частной забегаловке неподалёку от моего дома. По названию заведеньица, «Баку», было ясно, кто по национальности его хозяин и какой кухней в нём кормят. Не «Рогач» Арама, конечно, но близко по качеству блюд. И подбор напитков соответствующий: натуральные виноградные вина, коньяк, чача.

Мужчины подзаряжались крепкими напитками, дамы весь вечер тянули красное полусладкое. Причём, Наташа даже не одолела полбокала, уже поверив, что начинаются нелёгкие месяцы беременности. Ели, пили, рассказывали… Мы с Чёрным, Серым и Строковым — о наших боевых приключениях, жена, Дед и Райзман — об их встречах в Магнитке. Вспомнили, как драпали от тайфуна, про бой на острове Тонком. Помянули погибшего в нём парня с Анадыря и убитого по приказу Сквирчевского Носова. Наташа призналась, как ей было страшно во время первой нашей схватки с дорожными бандитами по дороге из Нойехафена, Райзман поведал о позапрошлогодней битве с чеченцами под Береговым. А Людмила лишь удивлённо хлопала глазами и переводила взгляд с одного рассказчика на другого. Пожалуй, за этот вечер она наслушалась столько удивительных историй, сколько за всю свою жизнь не слышала.

— Не тушуйся, сестрёнка, скоро и для тебя начнётся интересная жизнь! — приобнял я девушку. — Одобрил генерал твой перевод в Лабораторию № 1. Послезавтра туда вместе едем! На передовую борьбы за лучшее будущее Советской Республики. Только мы с Наташей на время, а ты — на постоянную работу! Все женихи, переходящие «Стену», твои, поскольку именно ты их и будешь встречать.

— Что, уже послезавтра будете пробовать связаться? — встрепенулся Чёрный.

— Не знаю. Если у Васенко всё готово, то да. Да и не сразу всё может получиться: техника-то по здешнему летоисчислению шестнадцать лет бездействовала, а по тамошнему — и того больше!

Всё прошло нормально! Аж от сердца отлегло.

Наутро мы сопроводили Людмилу в госпиталь, где она уволилась, получила расчёт и трудовую книжку со второй записью в ней: «Уволена переводом в МСЧ № 011. Приказ № 07.215 от 14.07.36». После этого побегали по магазинам, закупая вещи первой необходимости для девушки, а когда сопроводили её домой, поехали в УВД получать Наташин паспорт. Да и мне в мой наконец-то поставили печать о прописке. Оттуда — прямиком на службу. Ну а вечером занялись сбором вещей, которые нам понадобятся в закрытом городке. Дело могло затянуться на несколько дней, и нужно быть готовыми прожить их в нормальных условиях.

До Лаборатории добирались на «уазике». Не таком, как был у меня, навороченном, от итальянской фирмы «Марторелли», а на «классическом» армейском, с брезентовым верхом, сиденьями, обшитыми «шкурой пожилого дермантина» (в смысле — с потёртой, растрескавшейся от старости обшивкой) и бензиновым карбюраторным движком. Тесновато, жарковато впятером, но часок можно потерпеть.

Наконец-то я смог спокойно посмотреть на места своей боевой славы без прикидок, куда сыпаться с брони в случае обстрела или откуда удобнее гранаты бросать. Поржали с мужиками, рассказывая, как Симоненко задержали на три часа пустышками — ничем не подтверждёнными транспарантами «Осторожно, мины!». Показали девушкам обгорелое пятно от сожжённого мной грузовика перед мостиком. На самом мосту возились строители, расчищая полотно для демонтажа подорванных балок.

Ещё два чёрных пятна на месте сгоревших «Градов», несколько воронок от миномётных мин. А сам объезд дорожники уже успели благоустроить, даже полный привод врубать не пришлось при форсировании овражка с ручейком. Следом и до артпозиции с пятнами вытоптанной травы добрались...

А в четырёх километрах — первый КПП, где у нас проверили предписания и документы. В обе стороны от дороги за ближайшие холмы тянется «колючка», на которой через равные промежутки висят предупреждающие знаки «Проход и проезд запрещён» и уже знакомые «Осторожно, мины!». Вдоль дороги и примкнувшей к ней практически вплотную «железки» — тоже колючая проволока с теми же табличками.

Ещё один КПП. Теперь уже с дзотами по бокам от дороги. Вдоль очередного ряда колючей проволоки протоптаны тропинки. То ли для обхода охраняемой территории, то ли для смены дежурных в дзотах, парочка которых угадывается на склонах холмов в отдалении.