Мэттью Фаррер - Перехламок

Может, остановиться да окликнуть их, чтобы поддержать конспирацию, но толку? Они меня так и не увидели. Зачем все усложнять. Я отошел к стене, нырнул под мостик и скрылся из их поля зрения, подстраивая шаги под выстрелы на случай, если у них острый слух. Дверь сторожки висела на петлях — ее выбили Стальноголовые, чтобы вынести оттуда деньги или воду. Но электропанель они оставили нетронутой.

Проверка. Пора посмотреть, достаточно ли хорош мой план. Дрожащими руками я менял местами провода, с щелчком открывал и закрывал коннекторы. Дважды мне приходилось отступать от панели, чтобы успокоиться. Это все звучало гораздо проще, когда я сидел в своей тускло освещенной комнатушке и чесал языком с Йонни. Слова денег не стоят.

Хватит затягивать. Нардо где-то там, снаружи. Я тихо зарычал и рывком замкнул ряд рубильников.

Мгновение ничего не было. Потом гудение, искра, другая, а затем ворота лебедочного порта, стена Кишкодера и вся шестичасовая сторона городской стены погрузились во тьму.

Охранники стены не имели, конечно, никаких шансов. Те, кто ждал за стенами, знали, что должно произойти, и подготовились, надев тепловидящие очки и темновизоры. В тот же миг, как исчез свет, исчезло и преимущество защитников.

К тому времени, как я вышел из сторожки, крики и стрельба за воротами уже прекратились. Я внимательно огляделся, прежде чем включить свою волоконную лампу. До этого я насчитал четырех Разжигателей над воротами, а теперь насчитал три обмякших тела наверху и еще одно на дороге. Тяжело дыша, я подошел к маленькой двери, вставленной в ворота, открыл замки, убрал засов и распахнул ее настежь.

Ничего. Я осторожно завел лампу за край двери и посветил ею в темноту. Выстрелов не было, и я убрал руку.

Мой пульс, казалось, звучал очень громко. Я насчитал больше двухсот ударов, прежде чем по ту сторону двери чей-то голос сказал “Мы здесь”, и мое сердце подскочило.

Осторожно, изящно, подсвечивая путь маленькими, закрепленными на стволах синими фонариками, как у Урделла, Проклятье проникло в Перехламок. Их одежда и волосы вспыхивали в свете моей лампы мимолетными цветовыми пятнами. Лица спокойные, движения уверенные. Атта, Дэнси, Шелк. Юные новички с мечами и пистолетами. Одна за другой они молча вошли и заняли позиции.

Сафина была последней. Она стояла и смотрела, как я закрываю дверь, заново запираю ее и выключаю фонарь.

— Мы думали, у нас не больно-то много причин тебе доверять, — сказала она через миг. — И я до сих пор не уверена, так ли это.

Я кивнул. Воспоминание о том, как я бросил их у ворот, заставило кровь прилить к моему лицу.

— Но я тебе доверяю, — сказал я и с удивлением осознал, что говорил правду. Сафина издала легкий смешок. Слабое, призрачное свечение доходило до нас из других частей Перехламка, но мои глаза к нему еще не приспособились.

И тут до меня дошло. Остальной Перехламок по-прежнему освещен. У Йонни уже было достаточно времени.

— Мне надо идти, — сказал я. — Не знаю, что там с боями в центре города, лучше или хуже, но мне надо заняться главными фонарями. Сигнала не будет. Мы не смогли придумать способ его сделать. Прости.

— И так сойдет, — голос Сафины теперь звучал чуть свободнее. — Дай нам время, чтобы продвинуться дальше. А что насчет остальных?

— Берсерки получили то же письмо, что и вы. Я знаю, что они были за стеной Высокого купола. Их там видел часовой. Они уже должны были перевалить через стену или пройти в ворота, если Нардо смог их открыть. Они знают, что вы здесь, и вы знаете, что они здесь. Присматривайте друг за другом.

Это прозвучало не совсем так, как я намеревался. Сафина издала низкий смешок в темноте и повернулась к своим бандиткам, а я помчался вниз по Известковой дороге.

Не помню, приходилось ли мне столько бегать раньше. Ноги стали как резина, а глотка как будто изошла на тряпки. Хорошо. Если сконцентрироваться на этих ощущениях, то не придется думать, что могло произойти с Нардо на стене Высокого купола, или почему Йонни… Нет, не думать.

Может, у него была причина ждать. Я схватился за эту мысль, когда достиг конца аллеи Ансельма и привалился к углу, дожидаясь, пока прочистится красный туман перед глазами. Вот и оно. Я снова слышал звуки огня, теперь еще и ближе. Они отдавались эхом с Греймплаца и с двенадцатичасового конца мостов, но теперь битва множилась, распространяя побеги и семена. Выстрелы и крики доносились с верхних уровней трущоб.

Предвидение Фолька едва не решило исход сражения. Стальноголовые теснили центр фронта Разжигателей, в то время как им с боков зашли те бойцы, которых Фольк расставил внутри по всему городу, и натиск Грюэтта замедлился. Юнцы обеих банд затеяли свирепую перестрелку на бегу вдоль аллеи Братств, и каждая сторона пыталась обогнать другую, но ни одной это так и не удалось, и все закончилось кровавой патовой ситуацией, когда обе увязли в драке. Желтая Дженси позже клялась мне, что своими глазами видела, как погиб Грюэтт: пытаясь выбить двери салуна на ‘Плаце, из окна которого его банду накрыли огнем Разжигатели.

В то время я знал лишь, что волны распространяются. Аллея Ансельма заполнилась людьми: трущобы выплеснулись на улицы. В каждой руке было оружие, в каждом взгляде — убийство.

И они были неразборчивы. Мне пришлось подстрелить двоих еще до того, как я миновал пол-аллеи, и это приводило меня в ярость. Я увернулся от их тесаков, выпалил несколько раз от бедра и оставил их лежать — мертвыми ли, без сознания, мне было все равно. Когда я преодолел это препятствие и побежал дальше, мне пришлось орать на остальные несчастные серые фигуры, что торчали в дверях и на ступенях, выходили на звуки боя, и смотрели, как мимо бежит фонарщик, со своими осоловелыми глазами и растрескавшимися губами.

— С дороги, идиоты плевучие! Я это ради вас делаю! С дороги! У нас только одна попытка!

Эти слова пугали меня самого, но это была правда. Стальноголовые и Разжигатели окопались, чтобы сражаться друг с другом, но при этом также легко могли обратиться против Берсерков и Проклятья. К тому же они знали Перехламок лучше и недавно попрактиковались биться плечом к плечу. Мы с Йонни знали, что нам надо как-то выравнять шансы.

— С дороги! Хотите воды? Помогите мне свергнуть этих ублюдков, и вода у нас будет!

Какого черта я обещал? Я не знал, и мне было плевать. Мой рот болтал сам по себе. Я расчистил всю аллею впереди одной лишь силой резких слов.

— С дороги! Посторонись! Посторонись!

По инерции меня вынесло из аллеи. Я чуть было не пробежался по десятку распростертых тел, прежде чем затормозить у фонарного столба и сменить направление — мимо бункера и к коммутаторной норе.

Я обнаружил Йонни привалившимся к стене Пропащего Круга, прямо перед тем местом, где стены закруглялись и сходились наверху, образуя полноценный туннель. Его колени были согнуты, а руки прижаты к животу. Я узнал эту позу. Ему прострелили кишки.