Роберт Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Небо цвета стали

– Ты закончил?

Вер’сан не сдвинулся с места, что было вполне понятно, если помнить, что стрела пробила ему бедро, пришпилив к борту. Когда кони освободились, колесница сильно накренилась вперед, и лучнику стало не так-то просто сохранять равновесие. Рана пульсировала ярким багрянцем, несмотря на наложенный выше нее жгут.

– Да. Они оба свободны.

– Хорошо. – Лицо Вер’сана было бледным, губы он сжал в узкую полоску. Потом улыбнулся. – Помнишь Эсо’ну?

– Я видел ее нынче утром, ты, дурачок.

Гир’конвес быстро проверил колесницу. Там остался один дротик, несколько стрел в колчане, меч и топорик. Ну и кавайо , несомненно. Хватит.

Где-то в пыли промелькнули кони.

– Я был с ней… вчера. Подарок для хорошего лучника. Может… может, я не весь умру.

– Ну да, то, что через девять месяцев в мир придет какой-то страшно уродливый младенец, должно меня утешить?

Жердь быстро поднял лук и воткнул перед собой в землю несколько стрел. Оглянулся: накрененная колесница должна была хоть немного защитить ему спину. Товарищ его стоял в полуприседе, держась за воткнувшееся в бедро древко. Внезапно дернул его, вырывая стрелу из борта, и хрипло вскрикнул. Сразу уселся на землю, опершись о колесо.

– Завиду… ешь…

– Нет. Но, пожалуй, ты прав, представить невинного ребенка с твоей мордахой – такое запросто заставит человека захотеть смерти уже сейчас.

– Хе… хе… х-х-х…

Гир’конвес оглянулся: лучник сидел на земле, и пятно багрянца разливалось вокруг него, словно шелковый плащ цвета императорского пурпура.

«Прощай, друг».

Он обернулся, пыль ограничивала видимость до трехсот ярдов. Может, успеет выстрелить хотя бы дважды.

Увидел, как ветер чешет траву, а через миг в поле зрения появились с десяток всадников.

«Мы должны сражаться в седлах, как эти сукины дети, – подумал он. – Ты наложила на нас нелегкое бремя, Владычица Всех Коней».

И натянул лук.

Рога загудели: коротко, длинно, коротко, коротко, длинно. «На помощь!»

Это был призыв для всех Волн, Потоков и Ручьев оборонять караван. Что бы ты ни делал, какая бы победа ни находилась у тебя под носом, тебе следовало все бросить и гнать в лагерь, потому что он был в опасности.

Или там заметили, что ты лезешь в проблемы, из которых не выйдешь живым-здоровым.

Дер’эко, уже пронесшись ярдов триста, знал, что ведет своих людей в атаку на пять тысяч всадников. Пыль, поднимаемая лошадьми, если и была подарком Владычицы Степей, то – подарком обеим сторонам: кочевники не имели и шанса скрытно обойти караван, но одновременно, когда битва уже начиналась, караван становился слеп к тому, что происходило на поле битвы.

Они развернулись. С болью в сердце, ибо меньше чем в полумиле перед ними серо-бурое чудовище кочевников пожирало остатки Первой Волны, они же не жаждали ничего, кроме как пустить ему кровь. Несколько а’кееров вырвалось в их сторону, словно провоцируя на атаку, но дальнейший бой был бы безумием. Даже когда бы ламерей бросил в бой все, что имел, благодаря чему они могли сравнять шансы и разбить эти пять Крыльев, Волны понесли бы слишком большие потери, а ведь роль колесниц – это не победа в поле, но защита тяжелых фургонов и получение времени для каравана, чтобы тот успел превратиться в неприступный лагерь. Может, лет тридцать тому назад, когда на битву вставали орды диких воителей, для которых не было важным ничто, кроме военной славы, экипажи не послушали бы приказов и ринулись бы на врага. Но теперь верданно шли не за славой, но за собственной землей и надлежащей им местью, и у них было вдосталь времени, чтобы понять: местью следует наслаждаться как хорошо охлажденным пивом, спокойно и без эмоций. Потому они двинулись в сторону бронированных фургонов, под градом стрел – пусть се-кохландийцы и не давили на них слишком сильно. Похоже, они довольствовались уничтожением одной Волны – или же, что тоже возможно, у них закончились стрелы.

Так или иначе, в четверть часа обоз Нев’харр потерял шестую часть своих колесниц.

Третья Волна заняла место в его главе, широко растянулась, чтобы заполнить пустые места от Первой. Дер’эко заскрежетал зубами в бессильной злости, глядя на поле битвы, к которому они приближались. Помнил он – пусть и не должен был этого вспоминать, – какое это чувство: сидеть в седле, ощущать под собою живого коня, его тело, работу его мышц, каждый удар копыт о землю, каждый его вздох. Чувствовать, как бьется его сердце и как твое собственное приспосабливается к тому ритму, пока вы не станете одним целым. Возможно, последнее это воспоминание было лишь частью снов, которые его порой навещали, но эти сны исключительно выразительно несли единое чувство, нынче получившее кровавое подтверждение. Колеса хуже копыт, и когда бы Фургонщики вместо трех тысяч колесниц имели шесть тысяч конницы, то и схватка выглядела бы совершенно иначе.

Свистки передавали приказы вдоль линии колесниц.

«Равняйся!»

«Ждать!»

Кочевники отступили в сторону своего лагеря, где виднелись очередные отряды, готовящиеся к битве. Ехали спокойно, неторопливо, с заносчивостью тех, кто покидает поле победной битвы. Горькая пощечина гордости верданно.

За его колесницей задержалась колесница другая. Ламерей махнул рукою.

«Перескакивай».

Дер’эко отдал вожжи своему лучнику и соскочил на землю. Едва лишь они поменялись местами с лучником предводителя, Аве’аверох Мантор чуть придержал лошадей, пока они не оказались в паре десятков шагов за Третьей.

– Какие потери?

Ламерей использовал анахо , цедя слова сквозь зубы. Очевидный выбор, все остальные языки можно было читать глазами, но было понятно, что нынче все глаза устремлены на их колесницу.

– Немного раненых. Но все колесницы я привел назад.

– Счастье Владычицы Степей – с тобою. Из Первой вернулось тридцать экипажей.

Тридцать! Было даже хуже, чем он полагал.

– Они калечат лошадей. – Голос старшего мужчины сделался еще тише. – Стреляют по ногам, глазам, в ноздри, порой мечут дротики в колеса. Атакуют со всех сторон сразу, выбирают по нескольку экипажей, разбивают строй. Мельницу развалили меньше чем в четверть часа.

– В прошлой войне…

– В прошлой войне не было настолько больших обозов, а у нас – крыльев и настолько хорошо защищенных упряжек. Но тогда они старались скорее захватывать лошадей, а не убивать их. Им нужны были животные и невольники.

Да. Это изменилось. Это, а еще тот факт, что пока кочевники не пытались ударять в караван. Дер’эко оглянулся: было что-то успокаивающее в невозмутимой уверенности, с какой стена бронированных фургонов продвигалась вперед.

– Не смотри так на него. – Казалось, Аве’аверох читал его мысли. – Пока что мы едва проехали милю, а сила идущего обоза – мнима. Без колесниц они разобьют караван в несколько часов, тяжелые фургоны стоят в сто раз больше, когда они создают сомкнутую стену, чем когда они в дороге. Оттого-то они и принялись оскребывать обоз от Волн. Когда не станет колесниц, тысяча всадников заставит нас остановиться. Видишь? Уже идут в наступление.