Роберт Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Небо цвета стали

У подножия отрога тоже кипела работа, сотни лопат вгрызались в землю, грузили ее в тысячи мешков и переносили в конец каменного помоста. Насыпали вал, который должен был дойти до вершины съезда, а стороны его укрепляли сотнями вбитых в землю кольев. В земной рампе имелось почти пятьдесят ярдов длины, и где-то через четыре часа после восхода она соприкоснулась наконец с участком, который строился сверху. Гер’серенс был уже на месте, каким-то деревянным инструментом с делениями оценил угол, довольно покивал и улыбнулся. На поданный им знак на насыпную рампу уложили сотни досок, застучали молотки, и в четверть часа остаток дороги был закончен.

Кеннет отошел, чтобы увидеть результат их трудов. Рампа получилась более чем в полмили длиной и шла поверху отрога. В начале, где была она выше всего, ее обустроили еще и трехфутовым барьером, ниже, где она расширялась до трех фургонов, от подобной страховки отказались. Верданно доверяли своим возницам. Все вместе было удивительно простым и пологим, исчезли щербины и зубья, раздирающие хребет отрога, засыпали даже длинное понижение посредине его. Казалось, что можно провезти поставленный на козлы и наполненный до краев бокал – и не вылилось бы из него ни капли.

И одновременно – что для офицера имперской армии было не менее важным – все это казалось хрупким. Хватило бы нескольких кувшинов с маслом и лампы, и огонь, раздуваемый веющим вдоль стены Олекад ветром, пожрет все за час-другой. У врага не будет и шанса ворваться внутрь Меекхана. Впрочем, даже захвати они рампу – и что? Расщелины в скалах, яры и ущелья, Орлиная Грань, поиски дороги в неизвестной местности… И все это с Горной Стражей на хвосте. Черный и его Ублюдки могли бы неплохо позабавиться. Нет, дорога эта настолько же безопасна, как и ранее.

Фургоны двинулись вниз.

Ехали не торопясь, по края бортов груженные деревом и припасами, сам строитель, согласно традиции, сидел на козлах фургона в голове колонны. Рампа трещала, доски выгибались, возницы мастерски управлялись с тормозами, проблемой при таком спуске было, чтобы фургоны не разбились, увлекаемые вниз слишком большим грузом. У лошадей почти не было работы, кроме как удерживать повозку на поверхности слегка доворачивающей рампы. Все шло довольно гладко.

Первый фургон добрался до конца, притормозил и осторожно съехал на траву. На удар сердца стояла тишина, а потом раздался рев. Фургонщики у подножия конструкции вскидывали руки, кричали, смеялись, плакали. Это был миг, которого они ждали со времен Кровавого Марша, увенчание их усилий, надежд и мечтаний. После стольких лет первый фургон выехал на Лиферанскую возвышенность. Кеннет перенес взгляд вверх: там крохотные фигурки тоже исполняли танец радости – казалось, стоило прислушаться, и можно услыхать, как крик их проходит сквозь расщелину, взрывается радостью в лагере по ту сторону и катится вдоль всей проторенной дороги, перескакивая от фургона к фургону, пока наконец не взорвется рыком, от которого затрясутся горы у подножия Кехлорена. В целом видение это было достаточно правдоподобным, а потому получалось, что Кавер Монель узнает об успехе их миссии задолго до того, как Кеннет сумеет передать ему рапорт.

Лейтенант оглядел своих людей. Все глупо скалились: им ведь, в конце концов, удалось сделать нечто, чем станут похваляться детям и внукам.

– Хорошая работа, – проворчал он.

– Знаем, господин лейтенант. – Велергорф потер татуированную щеку, поправил топор за поясом. – Когда мы возвращаемся?

– Я обдумываю это, Вархенн. Через три-четыре часа стемнеет, а мне не нравится идея путешествовать ночью. Останемся здесь до рассвета, а утром двинемся. Можно не торопиться.

– Слушаюсь. Полагаете, они захотят это как-то отметить?

– Мечтаешь напиться? В половине задания?

– В его лучшей половине, господин лейтенант. Потом уже будет лишь холодно, ветрено и волковато.

Кеннет слегка улыбнулся.

– Волков я тебе не обещаю, но о какой-нибудь бочке вина спросить могу.

Не пришлось.

Вниз съехала почти сотня фургонов, после чего строители направились вверх по рампе, отмечая места, которые им не нравились. Конструкция будет использоваться много дней и ночей без перерыва, потому пришло время последнего ремонта.

С фургонов, которые добрались до возвышенности, разгрузили дерево, мотки веревок, завернутые в серое полотно свертки. Вскоре при помощи веревок и забитых в землю колышков вокруг рампы обозначили абрис огромного лагеря, стены которого, на первый взгляд, должны были протянуться на добрую милю. Кеннет лишь кивнул. Фургонщики немного напоминали меекханцев: сперва следует окопаться, а лишь потом выезжать на войну. С другой стороны, если уж они хотели не утратить контроль над тысячами фургонов, что только собирались съехать, хорошее планирование нисколько не помешает.

Лейтенант присматривался к этой довольно беззаботной суете с некоторой обеспокоенностью, потом не выдержал и спросил одного из помощников Гер’серенса, настолько ли Анд’эверс уверен в своем преимуществе, что не отошлет на возвышенность разведку. Мужчина поглядел с легким удивлением, после чего спросил, как далеко, с точки зрения офицера империи, можно увидеть с вершины рампы. Тридцать миль? Сорок? Зачем разведка, если есть глаза? Кроме того, се-кохландийцы наверняка далеко.

Стражников более всего заинтересовало содержимое последних двух десятков фургонов. Выгрузили из них десятки бочек и ящиков, наполненных едой. Соленая говядина, завернутые в промасленные ткани куски печеного мяса, копченые бока, кольца колбас, тысячи пшеничных и овсяных лепешек, масло, мед, сушеные фрукты, большие котлы, наполненные ароматными соусами… Верданно намеревались отпраздновать.

Странный это был праздник – праздник военный, с едва тлеющими кострами в выкопанных в земле ямах, с музыкой, тихо побрякивающей у поставленных в несколько разомкнутых полукругов фургонов, тех, которые должны были хранить всех от ветров и вражеских глаз. Потому что, даже если Фургонщики полагали, что им удалось застать кочевников врасплох, они не забывали, что теперь они – в военном походе и что нужно соблюдать осторожность. И все же была в этом не печаль поминок, а лишь с трудом сдерживаемая дикая радость.

Строитель, сделавшись до странного робким, лично пригласил их к общему празднованию, и Кеннет провел вечер и половину ночи, переходя от костра к костру, наполняя желудок лакомствами и слушая песни Фургонщиков. Не то чтобы он понимал – язык верданно, казалось, в одинаковой степени состоял как из слов, так и из жестов, – но в ту ночь, когда в животе приятной тяжестью почивал поздний ужин, а в голове шумело вино, это ему не мешало. Бо́льшая часть рассказчиков вели, похоже, истории смешные, поскольку среди сидящих вокруг костра Фургонщиков то и дело вспыхивал хохот, и лейтенант уступил настроению, которое приказывало позабыть о крови и войне и радоваться спокойствию, хорошей компании и напиткам. Шестая рота рассеялась между кострами.