Галина Громова - Бухта надежды. Свой выбор

Виктор немного замялся и рассказал о том, почему полковника нет рядом с ними.

- Жаль, - искренне опечалился беркутовец. – Он был неплохим человеком. А кто теперь вместо него? Киреев или Федюнин? Они ж вроде из старших оставались…

- Нет, - покачал головой Виктор. – Федюнин фактически выбыл из группы, а подполковник Киреев не захотел брать на себя эту ответственность.

- Хм. Так кто же тогда?

Виктор развел руки в стороны и слегка наклонил голову.

- Да ладно! – не поверил Митрофанов, даже лоб сморщил. – Че, серьезно?

- Ну да.

- Ну тогда с повышением!

- Да ну его, знаешь куда, это повышение? Сплошные нервы. Все от тебя чего-то хотят…

- Ну это дело такое.

- Так о чем ты хотел поговорить?

- Наедине. Сейчас отъедем немного туда, где поспокойнее, да и перетрем кой че. Не для всех информация.

- Ты меня прям заинтриговал.

- Чучукин, гони давай.

- А куда ехать-то? - Обернулся водила, выруливая меж застывшими машинами и двигаясь не по нужной полосе, а там, где достаточно места, чтобы мог проехать достаточно широкий автобус.

- Давай через Исторический, а там вынырнешь на Бастионной и вверх по течению. Там должно быть немного свободнее, - выдал указание Митрофанов, и водитель, послушавшись его, резко крутанул баранку, заставив автобус сделать довольно опасный поворот на дорогу, ведущую вверх по Историческому бульвару к знаменитой Панораме с холстом Рубо.

- Так что у вас там за непонятки, что вы рванули в самый центр? – вновь вернулся к предыдущему разговору Митрофанов.

- Дети пропадают.

- Может, мертвяки завелись? Территория то ого-го, не то что наш винзавод. Затеряться есть где. Или мутант повадился?

- Нет, - покачал головой Виктор. – Не похоже. Мы одно тело нашли – практически без повреждений. Разве что те, что связаны с падением со скалы.

- В смысле? – не понял беркутовец. – Ребенок что, со скалы сорвался? Тогда при чем тут вы.

- Так понимаешь, не все так просто. Пропало трое, нашли одного, якобы сорвавшегося со скалы. А пацан-то уже взрослый, должен понимать, что к обрывам подходить близко нельзя…

- Ну ты себя в том возрасте вспомни. Мы и по стройкам бегали, и с камней ныряли. Сейчас как вспоминаешь, только диву даешься, как мы еще в детстве все не поубивались. Может, несчастный случай?

- Да черт его знает. Если несчастный случай, то где еще двое детей. Да и сегодня еще один пропал. Тоже со скалы самоубился? Не думаю…

- А со следами что? Хоть какие-то зацепки есть?

- Нифига. Там до нас все вытоптали. Аня, правда, что-то необычное на теле заметила. Но я так и не знаю, что она там нашла.

- Аня это кто? – прищурив глаза, поинтересовался Митрофанов.

- Медсестра наша.

- Даже так… А как жена?

Митрофанов и не понял, как полоснул по живому, пока Виктор сдавленным голосом не объяснил:

- Жена и сын погибли, - больше ничего говорить он не стал, отвернувшись к окну и наблюдая за проносящимся мимо парком, сквозь который неизменный Чучукин гнал автобус.

Здесь, как ни странно, были мертвяки, но в отличие от основных дорог, проезд был свободным – так что проблем с тем, чтобы разминуться не было. Но какого черта они делают так далеко от жилых домов? Не в музей же решили заглянуть?

Водитель обогнул по широкой дуге неработающий центральный фонтан и направил автобус с отдыхавшими в нем бойцами к выезду на Четвертую бастионную улицу, при этом нещадно снеся загораживающий выезд шлагбаум. Тот, не сумев противостоять тяжелой движущейся махине, отлетел в сторону, издав противный хруст. Все же предположение Митрофанова оказалось верным – дорога была практически пустой. Не считая нескольких авто, застывших возле заправки. Так автобус, повернув на перекрестке направо, пролетел мимо распахнутых ворот пожарки, которую кто-то хорошенько обчистил, судя по оставленному после себя беспорядку, и вырулил на проспект Генерала Острякова, где проезжая часть расширялась до четырех полос. Никитин в это время внимательно разглядывал изменившийся город, ставший каким-то чужим и незнакомым. Где-то со стороны спуска Котовского, идущего прямиком к мосту, проходящему над железнодорожными путями, что-то изрядно горело – столб дыма был ого-го какой. Но горящими зданиями сейчас никого не удивишь. Пролетев мимо нетронутых еще пока магазинчиков и, не обращая внимания на оживившихся при виде проезжающей машины зомби, Чучукин свернул на небольшую улочку, соединяющую две параллельные дороги между собой.

- Мы куда вообще? – наконец, заговорил Никитин.

- Кардан, - окликнул водилу Митрофанов, - мы в какую степь?

- На Индустриальной приторможу. Там промзона – сможем остановиться без опасения быть заблокированными.

- Лады! – кивнул беркутовец и повернулся к Виктору. – Слыхал?

- Ага. На Котовском горит что-то…

- Я заметил. – Кивнул Митрофанов. - Что там может гореть-то может? Винзавод или «Холодильник» [10] Холодильник - хладокомбинат ?

Кто-то из сидящих по ту сторону прохода парней (Виктор не помнил их по именам, только визуально мог узнать), вцепившись рукой в ручку перил, перегнулся через проход и крикнул Митрофанову сквозь гул двигателя:

- Дим, а разве там не используется хлор и аммиак?

- Где? – не понял сразу Митрофанов. – Пашка, ты вообще о чем?

- Ну, я о «Холодильнике», - с готовностью пояснил тот, едва не свалившись на пол от резкого торможения автобуса. – Кардан, аккуратнее там! Не дрова везешь!

- Да тут тварь пыталась на автобус напасть, вот, уворачивался, - попытался оправдаться водитель.

- Так что ты там говорил про хладокомбинат?

- Да вот что-то вспомнилось мне, что, вроде, там должны находиться цистерны с хлором и аммиаком. Эти вещества используются в подобной промышленности.

- И что? Ты нормально объяснить-то можешь, Паштет, или из тебя каждое слово вытаскивать надо?

- Блин, так я и пытаюсь! Если там пожар, то от воздействия высоких температур цистерны, ну или в какой оно там емкости хранится, может не выдержать и рвануть и тогда на территории города не останется ни одной живой души. В буквальном смысле. И тогда атака под Ипром нам всем покажется детской шалостью.

- Ипр, Ипр… - едва слышно пробормотал сидящий позади Виктора боец в однотипном для милицейского спецназа камуфляже и с сержантскими «соплями» на погонах. Сам парень был худощав, если не тощ, и весьма высок, в придачу к этому добавлялось немного вытянутое лицо с резко очерченными скулами и тонким прямым носом. – Это что такое? Что-то знакомое название.

- Шило, - повернулся к сержанту Шиловскому Митрофанов, - Ипр – это бельгийский городок, под каким во время первой мировой войны впервые было применено химическое оружие. В частности хлор.

- А! Иприт! – хлопнул себя по лбу забывчивый сержант. – Вот почему мне это слово показалось знакомым.