Федор Березин - Флаги наших детей

И сто процентов, что натруженные бортовые компьютеры янки уловили запросный сигнал «Ганди», хоть он и узконаправленный и сверхуплотненный и замаскирован под фоновый радиошум. И, значит, процентов эдак девяносто восемь, что сейчас они уже ведут поиск. Хуже того, может, им надоело играть в поддавки, ибо ордер приблизился и за ошибку пребольно дадут по шапке. И следовательно, теперь не будет никакого предупреждения в виде направленного акустического удара. Тихо и бесшумно начнет наводку аккуратно опущенная в воду торпеда, ориентируясь не по отраженному импульсу, а по индивидуальному почерку «Индиры». И пойдет след в след, а может быть, встречно. Но глупость, не может этого случиться, уж торпеду мастер-эхолокаторщик Юрий Синийчук почует издалека. Точнее, почует чудо-техника, ну а он идентифицирует на фоне любых отвлекающих шумов.

Однако кое-что в погруженном во мрак американизации мире изменилось и в пользу русской лодки «Индира Ганди». Например, мы знаем, на каком расстоянии находится сейчас боевой ордер янки. Ведаем построение составляющих тот ордер корабликов. Располагаем скоростными и прочими характеристиками. А еще изначально в курсе мы, что стотысячетонному гиганту «Клэнси» с его скоростью сорок миль в час не нужно менять галсы в ловле ветра для пуска самолетов. И, кроме всего, сверху нам доложено, что в этом районе зависли аж два «Сниэра». И следовательно, янки не шутят, ибо боевых патрульных дирижаблей-гигантов у них пока вообще немного. И уж ясно, что если два здесь — а на каждом, как водится, десять беспилотных поисковиков и носителей торпед, — то именно сюда, в «просмотренную» зону, направится авианосный эскорт. И кстати, еще мы в курсе, что идет в этом же направлении штатовский корабельный конвой. И там, среди прочего, большая десантная штуковина — старичок класса «Эссекс»: сорок тысяч тонн, двадцать вертолето-самолетов «Оспрей», двести единиц боевой техники и около двух тысяч мужичков-десантников. На суше силища не многим меньшая, чем оснастка «Тома Клэнси».

И какой же вывод? Идем дальше, пока нас не остановили или покуда не будет наклевываться полный верняк. Конечно, в обычных обстоятельствах один в поле не воин. По крайней мере против такой армады.

И потому надеемся и еще раз надеемся, что, хотя американцы почти наверняка знают, что мы здесь, они глаза выпучат, когда поймут, что у нас было — а пока еще есть — внутри. Хотя все может случиться. Из пояснений Центра, применение ядерного оружия уже имело место. «Клэнси» не уничтожен, но поражен.

Вот так они и жили. В радостях, печалях, кто-то в любви, а кто-то в зависти, и все, разумеется, в одинаковых неудобствах походной жизни, пока однажды Сергей Шикарев не сказал Герману Минакову:

— Все — конец!

— Что конец? — не понял и даже возмутился Герман, будучи, как всякий влюбленный человек, несколько зашорен, а потому считая, что фраза касается его отношений с Лизой.

— Центр выдал указания, — растолковал Шикарев, относя раздражительность лейтенанта к общей неустроенности быта. — Срочно собираем пожитки. Через час-два здесь будут вертолеты.

— А, понял, — сказал Минаков, расслабляясь.

— Передали, что машин будет достаточно, но только для людей. Все относительно тяжелое вооружение приказали как-нибудь складировать: закопать или вообще уничтожить. Лагерь свернуть и быть готовыми к эвакуации.

— Отлично! — кивнул Герман, прикидывая, как в вот-вот должной воцариться суете и неразберихе повидаться, да и проститься на всякий случай с Лизой. Черт возьми, он надеялся, что им сообщат об эвакуации хотя бы за сутки, тогда бы, может, удалось разжалобить свою любовь на что-то более серьезное, чем обнимашечки. Теперь уж точно — нет.

— Что делать с пленными? — спросил он, дабы показать озабоченность коллективными вопросами. Кроме того, походная тюрьма значилась в его ведении, эдакая постоянная заноза.

— На счет них интересовались особо. Заберут обязательно. Кому-то они там срочно нужны. Но я считаю, сообщать им загодя не надо — имущества у них никакого. А то еще попытаются сбежать, — предположил Сергей Шикарев. Все-таки он был гражданский человек и не усекал элементарных вещей.

— Сбежать? — удивился Минаков. — Их сейчас охраняет Кисленко. От него не сильно сбежишь.

— Что будете делать с трофейным оружием?

— Ну, закопать так закопать, — пожал плечами Герман, про себя размышляя о том, что почва здесь достаточно каменистая, а потому придется потеть. И уж тем более не останется времени сбегать к Королевой.

Он все-таки решил заскочить туда сразу, еще до захода к своим. Но возле надувной палатки программистов стоял какой-то гвалт. Они паковали аппаратуру, инструмент, сматывали бесконечные кабельные жилы. Значит, оружие побоку, а свою технику тем не менее заберут, констатировал Герман. Ну что ж, своя рубашка ближе к телу. К Лизе он не смог даже подобраться, возле последнего невыключенного монитора происходила возня с отсевом и уничтожением файлов. За скопищем голов ему даже не удалось ее разглядеть. Ну и ладно, с досадой подумал Герман. Пусть так и будет. Разойдемся по-английски. Надо идти копать хранилище для арсенала.

Зато родная пехота в отличие от него восприняла новость с воодушевлением.

— Были сборы недолги — чемодан в «военторге» приобрел он за восемь рублей! — пропел никому не известную строфу техник отряда Владимир Кошкарев.

— Ну и черт с ними, с трофеями, — сказал Миша Гитуляр. — Закопаем, раз сказали. А раз велели уничтожить — выдадут там, на месте, что-нибудь другое. Правильно, командир?

— Надеюсь, — хмуро кивнул Минаков.

— А летеха наш страдает, — подмигнул приятелям Захар Кисленко. — Ой, страдает.

— Заткнулся бы ты? — огрызнулся Герман с внезапной злобой.

— Молчу! Молчу! — к удивлению Германа, даже заискивающе среагировал Кисленко. — Я ж все понимаю. Это так, из сострадания.

— Все, хватит! — отрезал Миняков. — Назначенным для рытья лопаты в зубы и за мной — шагом марш!

— Ать-два! — подтрунил Кошкарев. Герман чуть не врезал ему с разворота, но техник был вне непосредственной досягаемости кулака.

— Пошли! — сказал он хмуро и зашагал впереди.

Апогей наступил. Полыхнули пурпуром экранные метки, высветилась красивая, но страшная для тех, кто соображает, мультипликация. Не зря, не задаром ходит лодочный народ на цыпочках — выдали янки свои намерения, отчаявшись обнаружить лодку-охотника пассивной локацией. В деле локатор-эхолот. Да не один, сразу четыре штуки. Есть ли теперь шансы?

Но у Бортника своя задумочка в голове, и, может быть, у него еще есть секунды на ее осуществление. Он давит, пыхает световой микроуказкой нужный узел на разрезе отсека вооружений «Индиры Ганди», дает увеличение и снова давит указкой. И одновременно в другой части монитора отдает команду на изменение глубины. Сто метров много, ему требуется пятьдесят.