Макс Мах - Кондотьер

– Доброго дня, сударь! – поздоровался с Генрихом приказчик. – Чем могу быть полезен? Что-то определенное, или желаете рассмотреть варианты?

– И то, и другое, – усмехнулся Генрих. – Папиросы «Триумф», зажигалку… ну, скажем, вот ту, серебряную с чернением, карманную гильотинку – на ваш выбор – и… Что бы вы предложили человеку, желающему снова начать курить сигары?

– Так, так! – покивал приказчик. – Хороший вопрос, но начнем мы с очевидного. «Триумф». Не желаете взять сразу две коробки, вторая – за полцены?

– Да, нет, наверное, – покачал головой Генрих. – Не люблю, знаете ли, когда карманы пальто оттопыриваются.

– Хорошо-с! – не стал спорить приказчик. Это был симпатичный, чтобы не сказать, смешной, практически клишированный представитель своей профессии: низенький, плотный до полноты, сильно лысеющий и толстогубый. – Вот вам ваш «Триумф», – выложил он на прилавок коробку папирос, – а вот и зажигалка. Великий Устюг, ручная гравировка. Отличный выбор! Гильотинку я вам могу предложить из той же коллекции. Вот-с!

– Беру, – согласился Генрих, взглянув на ценник. – Что с сигарами?

– А что вы курили раньше? – последовал быстрый вопрос. – Отчего прекратили? И как долго не курили с тех пор?

– Курил «Ла Глориа Кубана» или «Ла Флор де Кано». Бросил под настроение, года три назад, и с тех пор никакого желания вернуть прежние привычки не испытывал. А сейчас вот, посмотрел на вашу витрину и вдруг захотелось. Так что скажете?

– Могу предложить доминиканские «Артуро Фуенте» или кубинские. Ту же «Ла Глория Кубана». Однако если хотите получить нечто оригинальное, но в вашем вкусе, возьмите «Панч». Чуть дороже, но не пожалеете.

– Ручной работы?

– Разумеется! Как можно-с! Я же вижу, с кем имею дело. Самые настоящие “ Totalmente a mano ”…

«Генрих, Генрих, где ты был? – Натали шла на встречу с Ольгой, но что очевидно, думала не о своей гимназической подруге, не о Годуне, Белуге или Косте, а о таинственном и притягательном, как бездна, полковнике Шершневе. – На Фонтанке водку пил. Выпил рюмку, выпил две… Да, полноте! Кружится ли когда-нибудь у Генриха голова? Болит, это точно. Но кружится?»

Что она знала о Генрихе? Очень много и до жалости мало. Она знала, что полковник Хорн – один из самых известных наемников в мире. Он воевал в Китае – кажется, во всех китайских кампаниях за последние двадцать лет; в Испании и Квебеке, в Африке и в Британской Колумбии, то есть практически везде, где власть или повстанцы, мятежники или регулярные войска нуждались в помощи наемников и могли себе это позволить. И репутация у полковника была неплохая: хороший, а возможно, и отличный военный, жесткий и волевой, блестящий тактик, крепкий профессионал. Как будто не садист и не насильник. Не вешатель. Однако не без его же ведома – пусть и не по его приказу – творились все те злодеяния, что сопровождают военные действия в густонаселенной местности, тем более, если война – гражданская?

«Несет ответственность? Не без этого…»

Погода снова испортилась. Было пасмурно, сыро, холодно, и поминутно начинался мелкий ледяной дождь. Когда это случалось, Натали открывала зонт на длинной полированного дерева ручке и приступала к неравной борьбе с поднимающимся ветром. Однако вот что странно. Ей не было холодно. Напротив, ее то и дело – стоило только набрести мыслью на какой-нибудь случайный отблеск прошедшей ночи – бросало в жар. И жар этот был такого свойства, что Натали не уставала удивляться своей предусмотрительности. Когда покупала очки с темными стеклами, ни о чем подобном не думала, даже не предполагала, но, по-видимому, интуицию не обманешь, и предвкушение соблазна уже тогда было растворено в воздухе, которым она дышала, бродило в ее крови.

«И кто же я тогда после этого? – спросила она себя, переходя Невский проспект по сигналу регулировщика. – Подстилка офицерская или сознательная революционерка?»

Впрочем, вопрос глупый. Революционеры, а Натали по жизни знала их немало, с кем только не спали. И революционерки тоже. О некоторых случаях в приличном обществе и не намекнешь, не то, что обсуждать. А полковник Шершнев ее не обманом в постель увлек и не силой взял, хотя и пустил – не без этого – силу в ход. Не без ее, однако, на то согласия, пусть это согласие и выражалось всего лишь в нечленораздельных воплях.

«Н-да, орала я, полагаю, знатно… Впрочем, кто мне судья?»

Натали вошла в кондитерскую «Вольфа и Беранже» и огляделась в поисках Ольги. Та сидела в глубине зала и, заметив Натали, сразу же замахала рукой. Легкая, белокурая, светлая… Не женщина, а нимфа, лесная фея или еще кто.

«Типичный оперативник контрразведки!» – усмехнулась Натали, сунув зонт в корзину и передавая гардеробщику влажное пальто.

– Здравствуй, Ляша! – поздоровалась Натали, припомнив гимназическое прозвище подруги. – Надеюсь, ты вчера не пострадала?

– Здравствуй, Тата! – Ольга тоже помнила, «кто есть кто в гимназии Вагнера». – Честно говоря, я чуть не описалась, но, слава богу, пронесло!

– Да, удачный выдался вечерок! – усмехнулась Натали и повернулась к официанту. – Ромовую бабу и жасминовый чай.

– А ты всегда носишь с собой револьвер? – спросила Ольга, делая свои знаменитые «круглые» глаза, едва официант отошел от их столика.

– Это не револьвер, а пистолет, но, по сути, неважно. Да, ношу.

– А где ты так научилась стрелять? Ты же лучница, а не эта, как их? Ну, эти, которые из винтовок…

– Да, само как-то вышло, – пожала плечами Натали. – Научилась.

– Здорово! А кто это был? Ну, те, которые на твоего приятеля?..

– Не знаю, – снова пожала плечами Натали.

– Как это не знаешь? А он? А полиция что говорит? А он ничего, кстати! Ты с ним спишь или как?

– Я… Что? – опешила от такого напора Натали. – Ах, да! Да, Ляша, сплю и получаю удовольствие! Полиция молчит, тоже, по-видимому, ни хрена не знает. А мой любовник, если и знает, мне не расскажет. Козел!

Теперь настала очередь Ольги. Тирада Натали – не сказать, чтоб спонтанная, то есть выданная не без умысла – произвела на нее весьма сильное впечатление. Особенно некоторые слова. Во всяком случае, упоминание слова «хрен», имея в виду отнюдь не овощ, заставило молодую женщину вздрогнуть и покраснеть.

– Ой! – пискнула она. – Я…

– Ляша! Ну, не будь «блондинкой»! Можно подумать, ты не знаешь, о чем речь, и этих слов никогда не слышала.

– Да, нет, – краснея, пролепетала Ольга. – Мы это как-то по-другому…

– И как, если не секрет?

– Вещь в себе…

– В смысле Ding an sich? – не поверила своим ушам Натали. – Вы чем с Дмитрием в постели занимались? Кантианством?

– Мы не только в постели! – вскинулась Ольга, но смутилась от этого еще больше. – А «вещь в себе» – это когда не во мне… А когда во мне, это уже по-другому назы…