Андрей Круз - Короткое лето

В бар вошел дознаватель Могилевский, шумно выдохнул, промокнул вспотевший лоб носовым платком и двинулся к стойке.

— А налейте мне кружечку светлого, Вячеслав Владимирович! — попросил он, усаживаясь на стул.

— А стоит ли, Юрий Васильевич? Вы же при исполнении. Еще выговор получите.

Дознаватель расстегнул кожаную папку и выложил на стол наполовину заполненный лист.

— Ознакомьтесь и распишитесь.

— Подписка о невыезде? — опешил я. — Вы издеваетесь?!

Могилевский пододвинул ручку.

— Подписывайте.

Захотелось взять ручку и воткнуть ее в глаз дознавателя, но вместо этого я поставил в соответствующей графе свою закорючку.

— Что-то еще?

— Кружку светлого. Теперь я не при исполнении.

Я взял бокал и начал накачивать в него помпой пиво, мысленно желая дружиннику подавиться. Тот наблюдал за моими действиями с непонятной полуулыбкой, а потом произнес:

— Вот даже не знаю, то ли вы очень везучий, то ли наоборот. Это как с полным набором козырей в дураках остаться. Вроде карта хорошая пришла, а на погоны шестерки нацепили.

Я передвинул бокал с пивом Могилевскому, не став никак комментировать его высказывание.

— Вот вы состоите в резерве Патруля, а у нас установка к силовикам предельно лояльно относиться. И помогло это вам? Да ничуть! И в списке персон, которых кошмарить не рекомендуется, вы тоже значитесь, но опять нашла коса на камень. Мне руководство прямо приказало к пожеланиям Братства прислушиваться, несмотря на… — грузный дознаватель многозначительно замолчал, отпил пива и блаженно выдохнул: — Хорошо!

— Хорошо, да не очень.

— То ли еще будет!

— Например?

— Ну вот так сразу Братству вас никто не выдаст. Только через суд. Поэтому завтра на допрос с вещичками подходите. Сразу оттуда в ИВС заедете.

— Серьезно? — прищурился я.

— Предельно, — кивнул Могилевский. — Руководство Патруля уже поставлено в известность. Могли бы и сразу арестовать, да вам хватило ума отпечатки стереть. Поэтому сначала проведут экспертизу найденных артефактов.

— Это не мой пакет!

— А чей же? — спросил дознаватель и сам за меня ответил: — Подкинули?

— Подкинули.

— Не оригинально.

— Я что, враг себе — ворованное в спальне хранить? — окрысился я. — Через мои руки всякое проходило, но не в доме же склад устраивать!

— Ваша версия?

Я немного поколебался, прикидывая, чем может грозить излишняя откровенность, но все же решил о нападении рассказать. Могилевский молча выслушал меня, потом спросил:

— О незаконном проникновении заявляли?

— Нет.

— А говорите, не враг себе.

Я выругался. Дознаватель покачал головой и достал бумажник.

— Сушите сухари, Вячеслав Владимирович, — посоветовал Могилевский, расплачиваясь за пиво. — Или пускайтесь в бега прямо сейчас, как ваш подельник.

— Подельник? Теперь у меня есть подельник?

— С вами по делу проходит начальник охраны Колхозного рынка. Сегодня он не вышел на работу. Пропал.

— Климов? — не понял я. — Не может быть!

— Постановление о невыезде заведут в систему после обеда. Но если соберетесь делать ноги, воспользуйтесь служебными воротами, — предупредил Могилевский, взял папку и направился на выход. — Всего хорошего!

— И вам не хворать, — пробормотал я, чувствуя, как идет кругом голова.

Убийство дяди Миши, покушение, подкинутые артефакты, обыск и грядущий арест никак не укладывались в единую картинку, словно неподходящие по форме элементы пазла. И Клим. Еще оставался Клим…

Климов знал и меня, и дядю Мишу, а теперь исчез. Сбежал или убит? Обвинен облыжно или за всеми последними событиями стоит именно он?

Сомневаюсь, конечно, но вдруг?

Перед посещением ювелирного салона я заезжал на Колхозный рынок, не мог ли кто-то слышать там мой разговор с Иваном? Что, если никакой слежки ни за мной, ни за салоном не было, а просто я слишком громко говорил по чарофону?

Опять же с какой стати Могилевскому идти на такую откровенность? Зачем он меня предупредил? И не слил ли дезинформацию, чтобы арестовать при попытке покинуть Форт? Бегство подозреваемого обычно придает собранным уликам дополнительный вес.

Вот черт!

Ближе к обеду вернулся Иван, отдохнувший и всецело довольный жизнью.

— Соседи говорят, с утра дружинники приезжали. Кто-то дебош устроил?

— Нет, — покачал я головой. — Это по моим делам. Завтра бар на тебе, мне кое-чем заняться надо будет.

Еще не знаю — пойду на допрос или нет, но одно ясно точно: за стойкой стоять явно не буду.

— Что-то серьезное? — забеспокоился Иван.

— Показания пойду давать, — вздохнул я и махнул рукой. — Ладно, не бери в голову! Ерунда!

— Точно?

— Само собой.

Зазвонил телефонный аппарат на стойке, я поднял трубку, и вальяжный мужской голос произнес:

— Пригласите, пожалуйста, Вячеслава Владимировича.

— Слушаю вас, — ответил я, заранее готовясь к неприятным известиям.

— Новиков, отдел проблемных активов Центрального городского банка, — представился собеседник. — Уведомляем вас об изъятии переданного в залог здания в счет досрочного погашения ипотечного кредита…

— Какого черта? — не сдержался я. — Я не просрочил ни одного платежа!

— Условиями договора предусмотрено взыскание задолженности в случае, если банку станет известно о неспособности заемщика своевременно выполнить свои обязательства.

Я попытался спорить, но безуспешно. Стоило бы поехать в банк и прояснить ситуацию на месте, но вместо этого я позвонил Гельману. Заместитель начальника Патруля разговаривать со мной не пожелал.

— Извини, Слава, я должен думать о сохранности активов, — сказал Артем и повесил трубку.

Даже так?! Ну теперь ясно, кто банк о моих неприятностях с законом уведомил!

На языке так и вертелись ругательства, едва сдержался. Потеря здания сама по себе не грозила никакими убытками, но большинство свободных средств я вложил в оборудование спиртового заводика, а без подходящего помещения его можно сдавать старьевщикам по цене лома. И это просто бесило!

— Точно все в порядке? — уточнил встревоженный Иван. Моя перекосившаяся физиономия его откровенно обеспокоила.

И тут же звякнуло оконное стекло, посыпались осколки.

— Падай! — крикнул я помощнику, присел за стойку и схватил «Шершень», но сразу вернул жезл «свинцовых ос» обратно и выпрямился. — Отбой тревоги!

Пуля прошила бы стекло, оставив после себя небольшую аккуратную дырку, а здесь вывалился кусок размером с кулак. Ага, вот и камушек на полу валяется!

Я вышел на крыльцо и увидел, как по улице со всех ног улепетывает рыжий мальчишка; в руке его болталась рогатка.

— Вот стервец! — выругался кто-то из посетителей.

— Уши бы ему оторвать! — согласился я и вернулся в бар.