Мари Лу - Общество Розы

Энцо. Энцо! Я кладу ладонь на стену таверны и на ощупь двигаюсь за угол. Нахожу темное место в соседнем проулке. Тут я сбрасываю покров невидимости, сажусь на корточки и кладу голову на руки. Энергия внутри меня начинает искрить и выбиваться из-под контроля. Окружающая меня картина меняется: вместо узкого проулка в Кампанье я вижу коридор во Дворе Фортунаты. Сижу на корточках в уголке, прячусь и слушаю разговор Данте с Энцо. Узнаю, что члены Общества почти совсем не доверяют мне – даже Энцо начинает сомневаться, когда Данте заявляет о моем вероломстве. Сцена исчезает, сменяясь кроватью, рядом с которой сидит Раффаэле. Он держит меня за руку и говорит, что я больше не принадлежу к Обществу.

Аделина…

Я поднимаю взгляд, предо мной стоит видение – Энцо. Лицо у него такое же прекрасное, каким я его запомнила, глаза – алые и пронзительные; непослушные темно-рыжие волосы стянуты в хвост. Он наклоняется и гладит меня призрачными пальцами по щеке. Я хочу дотянуться до него, но знаю, что он слишком далеко.

Мне бы следовало обрадоваться, услышав такие новости. Именно этого я и желала – увидеть, как скинут с трона Джульетту, а мальфетто окажутся в безопасности под властью праведного правителя из Кенеттры. Чем я недовольна? Я хотела, чтобы Энцо вернулся, разве нет? И тут ко мне возвращается воспоминание о девочке, которая сидит на ступеньках лестницы и представляет усыпанную драгоценными камнями корону у себя на голове.

Я точно знаю, что делает меня несчастной. Члены Общества Кинжала встали на сторону другого государства. Они готовы отдать Энцо – и трон Кенеттры – в руки чужого народа. От этой мысли у меня скручивает живот.

Это неправильно. Энцо не хотел бы, чтобы Кенеттра оказалась во власти Бельдана. Как это они согласились ходить в лакеях? В Бельдане с мальфетто обходятся хорошо, да, но они нам не союзники. Они всегда были соперниками Кенеттры.

Они не займут твой трон. Внезапно проснувшись, затявкали шепотки у меня в голове. Они возмущены и поднимают неугомонный вихрь ропота. Вот почему ты злишься. Им не место у власти, особенно после того, что они с тобой сделали. Не отдавай им того, что принадлежит тебе. Не позволяй им отобрать у тебя возможность мести.

– Моя месть обращена против Оси Инквизиции, – шепчу я так тихо, что сама не слышу своих слов.

Ты должна мстить и Обществу Кинжала тоже, ведь оно бросило тебя на произвол судьбы и отдает своего принца в руки бельданцев.

Шепотки твердят и твердят одно и то же, пока я не перестаю понимать их, и тогда они постепенно сходят на нет. Образ Энцо исчезает, и я возвращаюсь на улицу. В реальность.

Меня вырывают из задумчивости звуки шагов. Я вскидываю голову. Виолетта? Она, вероятно, где-то рядом и тоже подслушивала разговор. Но что-то в этих шагах не так. С тем, кого знаешь всю жизнь, возникает знакомство особого рода: приближение Виолетты я бы распознала, откуда бы и как бы она ни шла. Но это не она.

И хотя я утомлена тем, что так долго окутывала себя иллюзией, я набираю в грудь воздуха и снова сплетаю вокруг себя иллюзорную сеть, которая меня скрывает. Потом отодвигаюсь от края проулка, чтобы идущий не натолкнулся на меня.

Сперва я вижу только тень. Она мелькает в просвете между домами, задерживается там, потом двигается дальше вперед. Девушка. Джемма. Она останавливается у входа в проулок и оглядывается. Лицо у нее немного хмурое. Я стою совершенно неподвижно. Она ведь уже заметила, как мигнула моя иллюзия раньше.

Джемма не зовет остальных. Вместо этого она медленно вступает в проулок. Теперь мне четко видно ее: фиолетовые отметины замаскированы слоем пудры, темные волнистые волосы заплетены в длинную косу, свисающую с плеча. Капюшон накидки затеняет лицо. Девушка глядит вперед с настороженностью и постепенно приближается к тому месту, где сижу на корточках я.

Она останавливается буквально в футе от меня. Я почти слышу ее дыхание.

Джемма встряхивает головой, тихо улыбается сама себе и трет глаза. А я вспоминаю, как она ехала на коне в квалификационном заезде Турнира Бурь. Тогда я решила спасти ее.

У меня возникает внезапное желание приподнять покров невидимости. Представляю себе, как я встаю и зову ее по имени. Может быть, она посмотрит на меня испуганно, а потом заулыбается и скажет: «Аделина! Ты жива! Что ты здесь делаешь?» А потом, воображаю я, она бросится ко мне, возьмет за руки, поможет подняться. «Возвращайся к нам. Мы найдем, как использовать твои способности».

От этой мысли, от воспоминаний о прежней дружбе мне становится тепло, и щеки мои розовеют.

Что за фантазия! Если бы мне пришлось показаться ей, она бы отшатнулась. А смущение на ее лице сменилось бы страхом. Она бы убежала к своим приятелям, и они все вместе погнались бы за мной. Мы с ней больше не друзья. Такова реальность, и от этого меня изнутри заливает волной мрака. Бессмысленная болтовня шепотков подталкивает напасть на Джемму. При желании я могла бы убить ее прямо сейчас. Разве не отдала я с легкостью приказ расправиться с инквизиторами на корабле? Мне неизвестно, что на уме у волка, который преследует оленя, но, кажется, ощущение должно быть похожим на это: извращенная радость при виде ослабевшего от ран существа, которое в страхе бьется у твоих ног, и сознание того, что в этот миг ты можешь лишить его жизни или даровать ему милость. В этот момент ты бог.

Итак, я остаюсь на месте и, задержав дыхание, слежу за тем, как Джемма сворачивает за угол в переулке. Мне хочется и поговорить с ней, и как-то задеть ее, я зависла между светом и тьмой.

Проходит мгновение, и со стороны гавани раздается тревожный звук рога. Обе мы – и я, и Джемма – вздрагиваем и отрываемся от своих мыслей. Джемма чуть подскакивает, потом резко оборачивается в сторону причалов.

– Что это было? – бормочет она.

Рог трубит снова. Это инквизиция. Они обнаружили тела солдат на нашем корабле у причала и отправились обследовать дрейфующее в отдалении судно. Им известно, что я здесь. Почему-то эта мысль вызывает у меня легкую усмешку.

Когда раздается третий сигнал рога, Джемма поворачивается ко мне спиной и торопливо выходит из проулка на улицу, с которой свернула сюда. После ее ухода я не сразу двигаюсь с места. Только когда с балкона вниз спрыгивает Маджиано и приземляется рядом со мной, я медленно сворачиваю свою иллюзию. С другой стороны узкого проулка к нам двигаются Виолетта и Сержио.

– Надеюсь, ты слышала все то же, что и я, – шепчет Маджиано, помогая мне подняться.

Напряжение от столь долгого удержания иллюзии сказывается, и у меня такое чувство, что я могу проспать несколько дней. Меня качает.

– Эй, – тихо говорит Маджиано. У него теплое дыхание. – Держись-ка. – Он бросает взгляд на Сержио. – Похоже, охота на Белую Волчицу началась, верно? Что ж, давайте сделаем ее нелегкой для инквизиции.