Владислав Выставной - Кремль 2222. ВДНХ

– Эй, Молоток-Молоток! Эй, слышь?

Книжник вздрогнул, с трудом выбираясь из мягких лап сна. Значит, все-таки, сон… Но кто это зовет его таким странным именем?

Разлепил глаза и увидел уродливое скалящееся лицо.

– Хрипатый? – пролепетал парень.

– Узнал! – Хрипатый расплылся в улыбке. – Пошли со мной!

– Куда? – Книжник скосился влево, где, свернувшись калачиком на рваном листе задубевшего пенопласта, тихо спал Черт.

– Как – куда? – Хрипатый изобразил изумление. – К Буке! Ты ведь его ищещь?

– Да… Но откуда вы знаете?

Хрипатый лишь рассмеялся в ответ и поманил за собой, тихо отступая в темноту. Книжник было подался вслед, но понял, что не может пошевелиться. Хрипатый злорадно рассмеялся из темноты, и парень вдруг понял, что это все проклятый здешний воздух – он лишил его сил. Дернулся снова – и осознал, что у него больше нет ни рук, ни ног. Издевательский хохот Хрипатого заставил его отчаянно рвануться и закричать…

Из горла вырвался слабый стон – Книжник проснулся снова. На всякий случай поднял руку, медленно осмотрел с разных сторон в бледном фосфорическом свете пульсирующих под потолком то ли трубок, то ли сосудов, напоминающих кровеносные. Повернул голову влево. Все так же, на листе грязного пенопласта там спал Черт. Вздрагивал и издавал тихие болезненные звуки.

«Сон во сне», – подумалось семинаристу. Где-то он слышал про такое явление, и не был уверен, что и сейчас проснулся окончательно. Все еще не веря, что снова обрел власть над собственным телом, заставил себя подняться. Тело подчинилось. Он стоял в полумраке, озираясь и чуть пошатываясь.

– Хрипатый! – тихо позвал он.

Ответа из темноты не последовало. Воздух здесь, видать, и впрямь был дурной, раз рождал такие странные видения. Которые, впрочем, заставили его задуматься: может, сон был «в руку»? Если все это пространство порождено влиянием его старого знакомого – не услышал ли он во сне некий сигнал или намек от него? Можно, конечно, посчитать это химическим бредом. А можно – проявлением интуиции.

В любом случае лучше сразу проверить свои догадки, чем идти, как жертвенное животное, на поводу у местных традиций. Черт сказал, что есть шансы «срезать путь». Не попытаться ли срезать его еще круче?

Об этом Книжник думал, тихо пробираясь все дальше в глубь павильона. С содроганием прислушивался к звукам и запахам, денно и нощно наполнявшим пространство базы. Огибая пульсирующие «перепонки», старался держаться ближе к привычным каменным стенам и подальше от бледно пульсирующего тотемного жертвенника. Он уже успел понять, что это за штука, и при мысли о нем становилось не по себе. Напоминавшая большой, не менее метра в диаметре, аквариум стеклянная полусфера была наполнена булькающей бурой массой, источающей удушливое зловоние. Местные, правда, почитали эту вонь за божью благодать. Самое жуткое, что так, по сути, и было. Поскольку жертвенник был чем-то вроде биореактора у боевого робота. Те, как известно, питаются любой органикой, перерабатывая последнюю в энергию для движения и работы управляющих систем. Но как там оно работало у био, оставалось только догадываться. Здесь же все было более наглядно.

Обитатели базы приносили здесь жертвы своему тотему. А попросту – запихивали органику прямиком в котел, то есть в жертвенник, где материал растворялся во все ту же бурую массу. Органика могла быть любая: полусгнившая растительность, трупы животных. Люди. Это как повезет. Иногда жертвенник довольствовался кусками древнего пластика и даже камнем. Но больше всего любил человечину. Похоже, местные вычислили это опытным путем: в зависимости от подношений, тотем выдавал и результат.

Тепло. Свет. Пищу. Одежду. Оружие.

Чудо, как говорится, налицо. В смысле, чудо – оно, конечно, только для этого дикого люда чудо. Для образованного человека – набор обычных химических реакций.

На этой мысли Книжник усмехнулся. Ни черта это не обычные химические реакции. Потому что они просто не могут протекать произвольно. Для производства полезных химических реакций нужен… Химик. А Химика было не видать. Нельзя же считать химиками группку дикарей, молящихся на Химию и запихивающих жертву в этот адский котел. Нет, Химик, безусловно был. Но был он невидим и невероятно могущественен. Местным действительно было на кого молиться.

– Эй, кто это там крадется?

Книжник замер, покрываясь испариной. Он узнал голос Хрипатого – значит, это он сейчас возился рядом с жертвенником.

– Молоток, это же ты? Я узнал тебя. Давай, подходи. Не бойся!

В памяти мгновенно всплыл недавний сон. Вот гадство, сон и впрямь «в руку»! Только не означает ли он, что сейчас Хрипатый принесет ночного гостя в жертву своему химическому тотему?! Разум подсказывал, что это вряд ли, но страх заставлял цепенеть, затрудняя дыхание.

– Молоток-Молоток, а может ты и не Молоток вовсе, а так – трусливая крысиная душонка? – вкрадчиво произнес голос Хрипатого. – Ну, как знаешь…

– Я здесь, – сипло произнес Книжник, отодвигая рукой «перепонку», отгораживавшую его от площадки перед тихо булькающим жертвенником. – Ты звал меня, Хрипатый?

– Я? Тебя? – Хрипатый выпучился своим жутким глазом. – На хрена ты мне сдался?

Он помолчал немного и кивнул на зловещий «аквариум»:

– Это он тебя звал.

– Жертвенник?

– Тотем.

Поймав ошалелый взгляд Книжника, оскалился гнилой улыбкой:

– Да не трясись ты. Не собирается он твоей плотью лакомиться.

– И на том спасибо…

– Ему нужна твоя служба.

– Моя?

– Именно. Твоя.

– И чем же я могу быть полезен твоему тотему?

– Ты не понял. Это не ты полезен ему. Это тотем оказывает тебе милость.

– Милость?

– Милость. Взамен на небольшую услугу.

– Очень интересно…

Книжник нервно пожал плечами. Единственная милость, которую, по его представлению, мог желать этот прозрачный булькающий котел – переварить его заживо, разложить на жиры, белки и углеводы, а следом – на более мелкие элементы таблицы Менделеева. Трудно было допустить, что вся эта химическая белиберда, которой поклоняются местные, действительно способна чего-то желать, принимать подношения и повелевать подданными. Но спорить с Хрипатым хотелось еще меньше. Этот тип походил на кровавого маньяка, и наверняка таковым являлся – ибо его вера в тотем была безгранична, и он не замедлил бы засунуть семинариста в этот жуткий чан, если бы ему просто почудилось, что того хочет его божество.

– Ты, я вижу, не очень-то веришь? – неожиданно, словно прочитав его мысли, спросил Хрипатый.

– Во что? – Книжник попытался изобразить непонимание.

– В Химию.

– Нет, почему же…

– Иди сюда!

Хрипатый обошел жертвенник и поманил парня из дальнего угла, где мерцало что-то зловещими фосфоресцирующими отливами. Книжник с опаской приблизился. Здесь стояла массивная емкость из гранитных плит, что-то вроде ванны, наполненной все той же булькающей жидкостью, только подсвеченной снизу этим непонятным сиянием. Сразу пришло в голову: жертвенный «пузырь» и эта «ванна» как-то соединяются.