Рус Агишев - Зеленый фронт (СИ)

Густой кустарник, поливаемый свинцом с нескольких метров, редел на глазах. Тоненькие кустики превращались в щепки, разлетавшиеся в разные стороны. С противным чавканьем пули попадали в лежащего солдата, заставляя его дергаться как припадочного. Палец снова и снова нажимал на курок, но автомат молчал. Магазин был пуст.

— Сейчас, я с тобой познакомлюсь поближе, — нервно улыбаясь, раздвигал оставшиеся кусты Фриц. — Где же ты?

Он нисколько не сомневался, что пули попали точно в цель и где-то совсем рядом валяется беззащитная добыча.

— Где же ты, дружок? — бормотал он, вглядываясь в кусты. — Папаша Фриц тебя не обидит… Он вообще никого не обижает. Ха-ха-ха!

Фриц, действительно, никого не обижал. Правда, понимал это он совершенно по своему! «Я никого не обижаю, — с этой фразы у него начинался почти любой разговор. — Я почти ангел! — после вполне искренней улыбки интеллигентного человека он продолжал. — Ведь обидеть — это причинить зло человеку, который ни в чем не виновен. Так ведь?! — как правило, с этим утверждением все соглашались. — А у нас ведь нет невиновных! Все мы в чем-то виновны. Так ведь, Курт?! Кто-то виновен в том, что в детстве воровал леденцы из бабушкиного комода… Это был точно ты, Курт! Ха-ха-ха! Ну, а кто-то проштрафился гораздо сильнее… Поэтому, все мы в чем-то виновны! Вот видите, я никого не обижаю! Я просто воздаю людям именно то, что они заслуживают».

— Иди ко мне, — с щелчком на свое место влез новый магазин. — Мы поиграем.

Вот показалась спина Кранке с растопыренными руками. На его шее блестел какой-то влажный шнурок, крепко стягивавший зону воротника. Из под плеча торчал еще один, более толстый. Оба они уходили в сторону громадного дуба, ствол которого виднелся в густом кустарнике.

— На удавочку, значит, взяли, — с некоторым удовлетворением от созерцания хорошо исполненной работы, прошептал Фриц. — Хорошо сработали. Даже пикнуть не успел. Ну, ничего, я и не таких ломал… Иди ко мне, дружок! Ты где-то здесь. Папашу Фрица, не проведешь. Я тебя нюхом чую! А-а-а-а-а-а!

Крик Фрица оказался на удивление тонким и женоподобным. От такого массивного и мужественного на лицо солдата можно было ожидать совершенно иного, например, такого зверского, буквально парализующего на месте, вопля или какого-нибудь яростного рыка, от которого просто падаешь в обморок.

— А-а-а-а-а-а! — непрерывный тонкий вопль продолжал звучать, наполняя лес жутким страхом и вонью. — А-а-а-а-а-а!

Все новые и новые, пахнущие землей и влагой, жгуты рвались из под его ног. Казалось, егерь попал в зыбучие пески, с жадным чавканьем поедающие его ноги. Гибкие путы за считанные мгновение оплели его тело и быстро потащили под землю, где любой биомассе можно было найти применение.

Его возможности непрерывно росли и эта скорость не просто поражала воображение, а более того, пугала его. Андрей не успевал осознавать то, что с ним происходит. Каждая секунда, каждая минута, новый день или наступающая ночь приносили с собой умопомрачительные открытия.

Корневая система дуба разрасталась бешеными темпами, завоевывая все новое и новое пространство. Гибкие тросы, которые ощущались им уже как неотъемлемые, прорывали за день десятки длинных извилистых ходов, превращая окружающее пространство в рыхлую массу. Еще недавно твердая и похожая на скалу земля стала мягкой как пух, а покрывающие ее листья, обломки веток, желуди рассыпались равномерно по всей поверхности.

Со стороны дороги Андрей уже давно добрался до деревни. Его корни вовсю хозяйничали под бревенчатыми домами, порой пробираясь в комнаты и подвалы. Он побывал во всех колодцах, разворошил добротно сложенные срубы и вдоволь напился. За эти дни и часы деревня, вообще, обзавелась дурной славой. После разгрома егерей и бегства жителей сюда хлынули толпы мародеров из окрестных деревень, сразу же столкнувшиеся с необъяснимыми явлениями. Ходуном ходящие дома, плывущая местами земля, ломающиеся как спички деревья — все могло отговорит от грабежа кого хочешь.

Однако, главное он обнаружил буквально недавно. Его корни, беспрерывное метание которых становилось системой, как-то странно стали реагировать на встречавшиеся деревья. Если раньше они просто игнорировались, то теперь все началось меняться… Первый раз Андрей ощутил это вечером, когда в очередной раз обдумывал свою судьбу. Вдруг он почувствовал какое-то давление, словно ему хотелось сделать что-то непонятно, не осознаваемое. Кусочек его сознания пробежался по телу — сначала сверху вниз, потом снизу верх. Все вроде было как обычно! Все было спокойно! Однако, вдруг вновь что-то появилось… «Ага! — обрадовался Андрей, обнаружив, наконец, источник своего беспокойства. — Вот оно где сидит-то». Один из его корней в своем путешествии коснулся корешков крохотной березки, растущей почти в сотне метров к северу. «Как это странно, — вздрогнул Андрей, пытаясь определить это новое для него ощущение. — Какой-то легкий холодок… Брр! О! Что это? Кажется … Как же это все легко!».

Андрей, пробуя на вкус и цвет новое ощущение, вдруг куда-то провалился. Вновь, как и раньше, возникло чувство падения в бездонный, бесконечный колодец, своими сходящимися стенками убегающий в темноту. Его несло в течении нескольких секунд, мотало и бросало из стороны в сторону. Вот показался свет! Из небольшого, едва заметного, пятнышка он вырос до целого мира, залившего светом все вокруг.

«Что за …? — пробормотал Андрей, вновь оказавшись в дереве, другом дереве. — Куда это меня закинуло? Береза! В березу!».

Все его новое тело просто вопило о себе новыми ощущениями. Андрей очутился в тоненьком тельце молоденькой березки, которая только едва начала кудрявиться. Крошечные листики с влажными зубчиками медленно шелестели на ветру. Вместо разветвленной и густой корневой системы он едва шевелил небольшими отростками, которые с трудом вгрызались в почву. «Вот это я скаканул! — выдохнул он, пробежавшись по стволу. — Но здесь похуже… Слабовато. Привык я что-ли к своему дубу». Ему было как-то не по себе. Он быстро нырнул обратно и по стволу добрался до корней. Нужный отросток нашелся практически мгновенно. Благо, разница между здоровенными корнями его дуба и хиленькими корешками березы была видна невооруженным глазом. Сделать переход во второй раз Андрею удалось гораздо быстрее, чем в первый.

«Значит, я могу ходить! — наконец-то, стало доходить до Андрея. — От дерева к дереву, от дерева к дереву, от леска к леску… Я могу ходить». Это было незабываемое для него открытие! Ходить! Обрести подвижность в тот момент, когда ты, казалось, был навечно заточен в деревянные оковы, когда ты с этим смирился… В этот самый момент он вновь почувствовал себя человеком. «Я могу ходить, — по ветвям и коре проходили едва заметные судороги. — Я увижу маму, братьев! Мама! Я скоро приду!». Он рисовал перед собой красочные картины встречи с родными. Родная деревня, вокруг которой он бегал босоногим мальчишкой. Глубокая речушка с переброшенным через нее крутым мостом. Старый жеребец Прошка с подслеповатыми глазами, так любивший ржаной хлеб. Эти видения были столь реальны, что, казалось, ткни в них пальцем и ты там!