Валентин Холмогоров - Крылья

Атмосфера в Малом зале конгрессов сегодня царила мрачная, и Кельвер прекрасно знал, что стало тому причиной. Сурганская армия топталась в предместьях Ахтыбаха вот уже битый месяц, то продвигаясь на полшага вперед, то стремительно откатываясь назад. Один день сменял другой, потери росли, а существенного перелома в сложившейся на фронте обстановке все никак не намечалось.

Настроение портило и еще одно крайне неприятное обстоятельство: в небе над Аламеей стали регулярно появляться вражеские аэропланы, осуществлявшие разведку сурганских позиций и корректировку огня артиллерийских батарей, что только усиливало общую напряженность. Пулеметчики пытались бороться с этим явлением в меру своих скромных сил, однако сбить из стрелкового оружия летящий высоко в облаках крошечный самолет все равно что целиться из стенобитного орудия в муху – шуму много, толку чуть. Аламейцы активно этим пользовались, беззастенчиво и нагло летая над расположениями вторгшихся на их территорию войск, ничуть не заботясь при этом о самолюбии сурганских военачальников.

Так продолжалось ровно до тех пор, пока в дело не вступили аэропланы ден Геллера. В первом же бою аламейцы потеряли сразу две машины, и в течение нескольких дней в небе не слышалось звука их моторов. Однако затишье оказалось недолгим: уже на следующее утро, пользуясь окутавшим землю туманом, противник предпринял новый воздушный налет, сбросив прямо на штабную палатку и полевой склад боеприпасов несколько бомб. Только чудом никто серьезно не пострадал: спас все тот же туман, не позволивший аламейцам точно выйти на цель. В небо поднялись сурганские истребители, но догнать и перехватить врага они так и не смогли.

– Генерал Ронфелль! – Кабинет-маршал барон Диттель ден Брунхильд нервно прохаживался вдоль стены, заложив пухлые руки за спину. Золотые вензеля на лацканах его мундира тускло поблескивали в пробивающихся сквозь неплотно задернутые шторы солнечных лучах. – Мне поступил рапорт от командующего объединенным штабом сухопутных войск генерала ден Вернеля о том, что ваши артиллеристы сорвали ему наступление. В тот момент, когда пехоту необходимо было поддержать интенсивным огнем, батареи неожиданно замолчали. Чем вы можете это объяснить?

– Отсутствием своевременного снабжения боеприпасами, господин главнокомандующий, – невозмутимо отозвался Ронфелль. – Пушкам для стрельбы, знаете ли, иногда необходимы снаряды. Я уже адресовался в пятое главное управление Генерального штаба по поводу того, что командующий подразделениями тылового обеспечения не справляется с поставленными перед ним задачами. Возможно, если камрад Ханн из «Зольбера» расстреляет парочку тамошних дармоедов, оставшиеся начнут шевелиться быстрее.

Кельвер невесело усмехнулся: ден Вернель, провалив все на свете, решил, как обычно, найти виноватого в своих неудачах на стороне и выбрал для этой цели артиллеристов. Однако с мишенью для своих нападок он, похоже, все-таки слегка просчитался: Ронфелль оказался ему не по зубам. Этот сам сожрет кого захочет и не подавится.

– Не нужно впутывать в ваши внутренние разногласия с тыловиками контрразведку, – словно повторяя его мысли, произнес главнокомандующий, – у них и без вас забот хватает.

– Позволю доложить, господин кабинет-маршал, что в танковых подразделениях обстановка ничуть не лучше, – подал голос генерал ден Эйцель. – Из полутора сотен имеющихся в нашем распоряжении машин принять бой сейчас способна в лучшем случае половина.

– А вам чего не хватает? Снарядов? Запчастей?

– Топлива, господин командующий. Последняя партия рапсового масла, доставленная на передовую, оказалась бракованной: у нас сломалось сразу несколько дизелей, и расследование показало, что виной всему низкое качество горючего. Мы не сможем воевать, если тыловики будут присылать нам такую дрянь.

Похоже, без вмешательства контрразведчиков все же не обойдется, подумал Кельвер, тут уже пахнет не просто чьей-то халатностью и воровством на местах, а натуральным саботажем. Не завидовал он сейчас тому, кого вскоре начнут «трясти» ребята из «Зольбера».

– Хорошо, вопросами обеспечения войск я озабочусь лично, – принял решение Диттель ден Брунхильд. – Однако вы, господа, все-таки должны обеспечить прорыв наших войск в глубь вражеской территории. Любой ценой, слышите? Несмотря на то что газетчики ежедневно трубят о наших победах, мы уже месяц не в состоянии взять эту чертову столицу.

– Аламейские укрепления с фортификационной точки зрения практически безупречны, – пожал плечами Ронфелль, – артиллерия и так делает все возможное.

– Так сделайте невозможное! – склонившись над генералом, проорал барон ден Брунхильд.

– Мы в состоянии провести тыловую разведку с воздуха и передать координаты батареям, – дождавшись удобного момента, вступил в разговор Кельвер, – кроме того, дирижабли могут сбросить бомбы на сам Ахтыбах, это наверняка деморализует противника.

– Или еще больше озлобит его, – вполголоса добавил министр информации и пропаганды Штонфель ден Греер.

– Если сможете, проведите разведку, ден Геллер! – Главнокомандующий был сегодня настроен весьма решительно. – Это поможет решить ваши задачи, Ронфелль?

– Отчасти, – ущипнул себя за подбородок артиллерийский генерал. – С наших позиций мы все равно не сможем дотянуться до укреплений, расположенных в глубоком тылу. Дальнобойности орудий для этого недостаточно. А выдвинуться ближе мы не можем, потому что аламейцы не дают нам закрепиться на рубеже огнем своих собственных батарей. Но разведданные нам, безусловно, не помешают.

– Эту проблему мы тоже можем решить, – уверенно заявил Кельвер.

– Каким же образом?

– Помимо легких аэропланов у нас имеется несколько тяжелых бомбовозов, – пустился в объяснения ден Геллер. – Они менее маневренные, хуже вооружены, но зато под прикрытием истребителей они могут долететь туда, куда не дострелят пушки. Если мы грамотно все рассчитаем и тщательно подготовим операцию, она может иметь успех.

– Что скажете, Ронфелль? – повернулся к своему подчиненному главнокомандующий сурганской армией.

– Не лишено смысла, – задумчиво протянул тот.

Это был шанс. Пусть небольшой, но все-таки шанс доказать всем этим паркетным воякам, что он, Кельвер ден Геллер, не просто так нацепил погоны генерал-министра авиации. Если все получится, он сможет навсегда заткнуть рот своим критикам, относящимся сейчас к нему со свойственным им снисходительным презрением.

– Каков опыт боевого применения этих ваших бомбовозов? – вкрадчиво поинтересовался генерал ден Эйцель.

– Никакого, – честно признался Кельвер, – мы намерены использовать их на фронте впервые. С другой стороны, этот опыт будет для нас исключительным. Он позволит не только проверить на практике наши тактические выкладки, но и исправить возможные конструктивные недочеты, допущенные при проектировании аэропланов.