Юрий Иванович - Брат императоров

Ну и через три минуты облачко, вполне безобидное на первый взгляд, рассосалось, выпав вниз мельчайшим песочком. Трон оказался на месте. Сапфир в раскрывшемся тайнике тоже прекрасно просматривался. А вот от массивных слизней, в полруки каждый, осталось лишь по бороздке ссохшейся и окаменевшей грязи.

– Нет, ну каков гад! – возмущался Загребной уже в окружении родственников. – Спрашивается, зачем ему еще одну смертельную ловушку устраивать? Крайне не желает иметь дело с дикарями? Так он и любого цивилизованного человека настроит против себя такими подлыми выходками.

– Но теперь-то больше не осталось в этой табуретке неприятных сюрпризов? – с подозрением косилась Люссия на неуместную здесь мебель.

– Больше ничего. Если не считать самого трона и бомбы в нем. Но мы можем вот эту толстенную доску сиденья снять и припрятать в стороне. Авось самим пригодится для встречи гостей нежданных.

И тут Булат, уже не раз сегодня расхваливаемый, вновь отличился:

– Па! А что у тебя вон тут, в кармане? – и ткнул пальцем туда, где лежал найденный в тайнике пергамент с посланием.

– Письмо от Дарителя! – Семен с некоторым недоумением достал свиток и показал сыну. – Думал, мы его дома уже все вместе обсудим. А что?

– На нем тоже метка стоит. Не такая заметная, но тоже особенная и по цвету, и по насыщению… Да и, честно говоря, она меня почему-то пугает…

– Вот! Вот для чего была сделана ловушка в тайнике с сапфиром! Чтобы мы окончательно поверили: ничего больше нет. И спокойно поволокли хрупкий пергамент в свое жилище. А уж дальше…

Он задумался, а Дмитрий тут же посоветовал:

– При себе тоже этот свиток лучше не держать. Давай-ка я его…

– Правильно, сынок. Только не ты, а Отелло у нас самый великолепный скалолаз…

– Я, я! – на чистом немецком заговорил мохнатик, хвастливо выпячивая грудь, расставляя увитые мускулами руки и сжимая-разжимая пальцы с крепкими, почти стальными когтями.

– Вот ты и занеси это письмецо прямо в пузыре вон на ту одинокую скалу и придави сверху солидным камешком.

Только и успел отдернуть руку, чтобы ее не уволок Отелло вместе с пергаментом. Дим успел шагнуть за другом и принялся подбадривать его криками. Алла с Булатом к нему присоединились. А вот Люссия, глядя вслед горящему энтузиазмом мохнатику, задумчиво пробормотала, адресуя рассуждения только для мужа:

– Может, ты прав, и он не пес?.. Насколько мне припоминается, псы по отвесным скалам не лазили…

– Не вздумай при нем такое ляпнуть, – шепнул Загребной на ушко своей триясе. – Ребенок гордится тем, что он относится к расе псов, и может обидеться, если ты его попробуешь известить о своей ошибке.

– Но когда мы вернемся на Изнанку, он и сам сразу поймет, что не такой…

– Вот когда вернемся, тогда и будем думать. А по поводу ошибок… так я тебе уже сто лет твержу: никогда не спорь с мужем.

– Каких сто лет? – стала раздражаться Люссия. – Мы с тобой всего двадцать лет вместе.

– О! Ты не знаешь один секрет, который я узнал от Лунной медузы. Помнишь, когда она с нами общалась мысленно после сказочных островов?

– Мало что помню, – оживилась демонесса. – Все как тумане. Я тогда еле выжила, и только благодаря тебе… дорогой.

– Не о том сейчас речь веду, а о сказанном нашей благодетельницей и спасительницей. Она уже тогда предсказала, что мы будем жить в супружестве много лет, но предупредила… – он сделал интригующую паузу и, как истинный актер, понизил голос: – Что человеку, живущему с демонессой, каждый год засчитывается за пять лет! Представляешь? Получается, что мы уже можем отпраздновать «волшебную» свадьбу! – именно так обозначали столетие супружеской жизни некоторые шабены на Изнанке.

Несколько ударов сердца трияса пялилась на своего возлюбленного, пока не поняла, что он ее разыгрывает:

– Хватит врать, Загребной! Не могла древняя медуза такого наговорить. Это у меня год за три с тобой идет, потому что ни дня без приключений!

– Ха-ха! И ты еще недовольна? – рассмеялись вдвоем, под взглядами оглянувшихся на них детей.

Тогда как Отелло и в самом деле показал невероятные умения в скалолазании. Оставил письмо на вершине скалы, придавив его камнем, и довольно быстро спустился, просто спрыгнув вниз с шести, если не с семи метров.

Глядя на его прыжки, уже и Семен задумался:

– Но, если разобраться, орангутанги тоже не умеют прыгать с такой высоты… – Затем спохватился, резко выдохнул и скомандовал уже всем: – Придется еще раз поднапрячься! Разбираем помост, как ни жалко собственного труда. Разве что сапфир вынуть постараемся, если на нем какой-нибудь метки не окажется.

– Э-э! И-ить! – радостно рыкнул Чернявый, ударив себя лапой в грудь.

– Он говорит: «Ломать не строить!» – тут же перевел его лучший друг, приятель и названый брат.

После чего уже все семейство, исключая наблюдателя из башенки над пещерами, стало громоздиться на помост. Вовремя они себя обезопасили, как оказалось, очень вовремя!

В первый вечер и половину ночи после дня прибытия высоких гостей во дворце состоялся официальный, но все-таки предварительный банкет.

А вот на следующий день и происходило само празднество юбилея со дня свадьбы. Гулял и веселился весь Хаюкави, украшенный гирляндами цветов, роскошными ковровыми дорожками и разноцветными полосками ткани. Шествия, танцы, бесплатные представления на всех площадях и в театрах. Над окраинами столицы к вечеру небо озарилось немыслимыми по красоте фейерверками. В самом дворце на этот раз уже праздновали до утра.

Хорошо так отдохнули, душевно. Как говорится, с огоньком, есть что вспомнить. Хорошо, что духи вовремя загасили несколько пожаров, возникших по неосторожности упившихся гостей, да прекратили несколько потасовок с угрозой применения холодного оружия. Драчунов не просто разняли, но и посадили в холодные помещения, сродни советским вытрезвителям, где те и встречали свет следующего дня, проникающий в узкие зарешеченные бойницы.

Все остальные, кто вел себя порядочно (падение мордой в салат никем не осуждалось), спокойно с утра собирались выспаться. Затем к обеду не спеша встать, позавтракать, распрощаться с гостеприимными хозяевами и отправиться по домам.

Да только не успели все императоры улечься да начать смотреть первые сны, как случился очередной форс-мажор.

Вначале духи вполне деликатно, со всеми осторожностями разбудили своего владыку, Федора. Тот вначале ничего толком сообразить не мог, но после приема соответствующих лекарств немного проморгался и стал возмущаться:

– Какие, к темным демонам, посланники?! У меня выходной! Посылайте всех прочь!

– Ваше императорское величество, – упорствовали духи, – вы всегда по данной теме внешней угрозы настаивали будить вас в любое время дня и ночи.