Александр Бауров - Нойоны. Черный дождь

– Я завтра покину Энроф, так и не встретившись с нашим коротышкой, – с сожалением заметила Мей, так промеж собой они называли Толина Атоя. – Вообще я не очень понимаю, что у вас тут происходит. Ты знаешь, с какими потерями проходили последние войны стихий?

Аделаида кивнула.

– Надеюсь, ты не считаешь меня трусихой, но как-то не по себе выходить на поле боя против таких колдунов. – У эльфов не было принято прямо упоминать нойонов.

– Каждый в отдельности против них ничто, лишь вместе – сила, – возразила Аделаида. Девушка видела, как менялось лицо собеседницы по ходу рассказа о мощи повелителей нежити. Казалось, тело эльфийки объял холод, и тень легла на прекрасное лицо.

– Ты слышала, что тот, кто убьет нойона, всегда погибает сам?

– Да, так говорят в церкви… Какое-то глупое проклятье, согласись, ведь оно подрывает наш дух. И почему его не запретят…

– А у вас тут вообще собираются будто не на войну, а на большую королевскую охоту! В Авлии принято относиться к врагу с почтением. Весь боевой поход до сражения проходит в тренировках и молитвах, смирении духа и плоти, а у вас же каждый день какое-то пиршество! Я не очень понимаю, как все эти люди… – она окинула взглядом уже готовившихся приступить к трапезе в соседнем зале гостей. Туда уже прошел Эдрик и часть свиты.

– …как все эти люди, – продолжила Мей, – смогут вести такую войну?! Они же умеют лишь веселиться и отдыхать!

– Да нет, ты заблуждаешься, люди могут дать бой.

– Эрафия уже ведет войну, тысячи людей погибли, сотни тысяч беженцев! Разве они помнят о них?!

– Это Энроф, это королевский дворец, тут всегда лишь веселье и роскошь. Хотя на востоке генерал Велеск ведет войну с собственным народом, на это всем плевать! Знаешь, как я устала биться о пустоту в их головах? Члены Совета, канцлер и даже его величество Эдрик, они меня слушают, но не слышат. Кажется, лишь лорд Катберт понимает меня, но не может повлиять на их решения. Они глухи ко всему, лишь бы Улафий и Велеск отбросили орков туда, далеко на восток. Никто из них не представляет себе и на унцию, сколько страданий и боли сейчас переносят люди в разоренных предместьях Кастелатуса и жители восточной провинции. Знать рассчитывает на заступничество магов, и потому сейчас они будут самоуверенно чавкать, не сомневаясь в победе. И все же я думаю, все не так плохо… Солмир великий мудрец, он всё понимает!

Мей сильно сжала руки Адель.

– Ваши люди разучились ценить жизнь. Свобода обесценилась по сравнению с едой, с богатством. Только удары Темного круга вернут понимание…

– Тс-с! – Аделаида приложила руки к губам.

Луцио Венеди вышел вперед, музыканты начали заунывную, размеренную и красивую тему.

Михаэль выдернул руку из раны на шее Пола Вернона и осмотрелся. Вокруг царил полумрак. Два стола, стеллаж, книги и свитки, забрызганный кровью, блеснул кинжал. Торнтон схватил стул и что было силы ударил им по поверхности стола. Тот с грохотом разлетелся на части, потом толкнул шкаф. Тот задел стол и треснул, завалившись на бок. Светильники попадали. Снаружи послышался топот бегущих сюда людей.

Товард Левелл все время разговора следил за безопасностью здания, его предупреждали, что гость с юга может оказаться опасным колдуном. В случае чего префект мог вызвать поддержку ордена Фавела, дав залп сигнальной арбалетной стрелой. С этим самым арбалетом в руках Левелл и вбежал в свою залу просителей.

Было темно, он увидел опрокинутый шкаф в отблесках пламени пятна на столе, и тут, справа, ему в бок вошло что-то холодное и острое. Резкая боль, голубая вспышка. Префект выронил арбалет и повалился на пол лицом вперед, широко разведя руки. Михаэль быстро обошел тело, приподнял лежащего в темноте на столе Вернона, подхватил его подмышки, подтащил к окну и, выбрав место, где во дворе под окном рос жесткий кустарник, выбросил наружу посланника Карна. Треск проломленной рамы и звон битого стекла. Снизу послышался хлесткий шлепок.

Торнтон схватил кинжал и, не задумываясь, вонзил его в левое плечо, порезал ладони и отшвырнул орудие в сторону. Затем Михаэль подобрал с пола доску и сильно ударил себя по лицу – потерял равновесие и упал на пол. В тот момент в комнату ворвались стражи, ждавшие сигнала от префекта.

Лишь три лампады у стены бросали слабый трепещущий свет, врывавшийся в разбитое окно.

– Помогите, помогите… – заплетающимся языком шептал Торнтон. Стража заметила его и префекта, их подхватили, подняли на стол. – Он выскочил в окно, хотел уйти, – хрипел Михаэль.

– Кажется, жив… – пощупал шею префекта один из стражей.

– Я выбил у него нож, – с трудом пытался встать Торнтон. – Какой сигнал должен был дать Левелл?

– Выстрелить из арбалета!

– Кажется, разбился… – раздались крики со двора.

Через час на месте происшествия был отряд ордена и Карлос Мартинсон. Товарда Левелла немедленно отправили в госпиталь, он оказался тяжело ранен. Торнтон вскоре оклемался. У адепта было распухшее, изнеможденное лицо, но раны были неглубоки, и их на ходу излечили послушники ордена. Михаэль сидел в комнате и уже полчаса объяснял святому отцу, как все произошло.

– Он выпрыгнул из окна, ударив меня стулом по лицу, видите, – указал Торнтон.

– Но почему ты спугнул его? Как он понял, что это провал?! Канцлер говорил мне, что ты можешь всё! А теперь заварил такую кашу, что никому ничего не разобрать! В городе белый маг, я не хочу позориться ни перед ним, ни перед королем. Потерять такого агента… До приезда герцога Рууда я запрещаю всякое…

– Карнец жив, даже может говорить, – закричал ворвавшийся в комнату послушник.

– Ну вот, видите! – Михаэлю стало легче. Он уже начал боятся, что при падении Вернон мог сломать себе шею. Хотя бросок был продуман.

– Тащите его сюда, – распорядился глава ордена. – Если Оллин Эй-Той узнает об этом провале, я укажу на вас! – грозно заметил Мартинсон.

– Благодарю, ваше святейшество! – ответил Торнтон. Он бережно убирал в карман черную перчатку. – Я спас жизнь префекта столицы, обезвредил опасного иностранного шпиона, преступника и чародея, и такова ваша благодарность? Я еду домой, меня ждет сестра, – он сплюнул и вышел вон.

– Проследите за ним, – указал Мартинсон верному телохранителю. Выскочка два дня на службе, а гонору, как у генерала. Молодежь, думал Карлос. – Что стоите? Живчика этого карнского в нашу тюрьму тащите. В центр, – так он любил называть главное здание ордена.

Когда глава ордена ещё только гнал во весь опор в южную часть города, в другом месте на красивом мосту через приток Прады, речушку Иль, встретились двое. За спиной колоритного старца, беззвучно ступая по мостовой, шел светящийся, яркий как луна пегас. Другой стоял посреди моста. Гость был в дешевом камзоле странника и потертой накидке. Посох седовласого старика мерно выстукивал по булыжной мостовой. Мелкие волны плескались внизу, больше не было ни единого звука, где-то далеко гудели не заснувшие ещё цикады.