Максим Субботин - Сердце зимы

Она растерялась, не зная, как реагировать. Арэн готов был биться об заклад, что девушка уже давно не слышала ласковых слов.

– Ты остаешься? – поняла она.

– Остаюсь. Раш – упрямая сволочь, у него осиное жало вместо языка, но он мой кровный брат, и ему я доверяю так же, как себе самому. Он тебя защитит.

Она промолчала.

– Наши кони будут быстрее ветра, Арэн, – пообещала она. – Я знаю, что сказать фергайрам, чтобы они заставили Белого сьера выступить вам на помощь. Я обещаю.

Больше медлить было нельзя. Дасириец, не оборачиваясь, вынырнул из темноты, нарочно делая вид, что путается со шнуровкой на штанах, будто ходил по нужде.

На первом этаже «Медвежьей лапы» было пусто. Ни его товарищей, ни купца. Только хозяин протирал столы, а его помощница собирала плошки с масляными лампами. Арэн чувствовал на себе его взгляд все время, пока поднимался по лестнице.

Нишана в комнате не было. Арэн послал ему добрую дюжину всяческих проклятий, раздумывая, где бы тот мог коротать время в столь поздний час.

Ждать пришлось недолго – дверь легко отворилась, и в комнату бесшумно юркнул Раш. Арэн мигом кинулся к нему, попытался схватить за грудки.

– Это я, ты чего?! – Раш ловко вывернулся, нырнув Арэну под руку.

– Где тебя носит? Опять окучивал чью-то молодуху?

Нишан мгновение медлил, будто прикидывал, стоит ли сознаваться.

– А тебе-то что? – нехотя бросил он, озлобившись. – Я обета безбрачия не давал.

– Собирайся, – коротко бросил Арэн. – Поедешь в столицу.

– С рассветом и соберусь, а теперь спать охота.

– Ты поедешь сейчас, – четко выговаривая каждое слово, повторил Арэн. – Вместе с Хани. Она все расскажет в дороге. И перестань таращиться, как филин.

Раш, начав понимать, что к чему, достал из-под кровати вещевой мешок, ослабил завязки и на всякий случай проверил, все ли на месте.

– Думаешь, Белый сьер станет со мной говорить? – только и спросил Раш. – Я не дасириец, вряд ли мои слова будут значить больше, чем комариный писк.

– Тебе не нужно говорить ничего, понял меня? Проследи, чтобы Хани целой и невредимой добралась до столицы. Она знает, с кем разговаривать и что сказать. Слушай Хани. – Арэн ненадолго задумался, его лоб взбороздили морщины. – Чем скорее доедете – тем лучше. Кто знает, долго ли мы тут продержимся.

– Мы едем только вдвоем? Я и эта девчонка?

– Ты и Хани, – нарочно поправил Арэн. – Довези ее в целости, слышишь? Любой ценой.

– Ладно, – всем видом показывая недовольство, согласился Раш.

Они выбрались из окна по веревке. Тем же путем Арэн после собирался вернуться обратно.

– Куда теперь? – Раш выжидающе посмотрел на него, когда они вывернули из-за угла, стараясь держаться в тени домов.

Арэн указал на темный закоулок.

– Хани там. Погоди. – Дасириец удержал карманника за плечо, когда тот уже порывался уйти. – Дозор. Мудрая собиралась напоить их какой-то дрянью.

– Что бы это значило?

Возле частокола в лунном свете стояла Мудрая. В руках она держала бурдюк, из которого что-то щедро наливала в кружки, подставляемые дозорными.

– Не знаю, но пока она там с ними, нужно ждать. – Арэн присел на корточки, стараясь не упускать из виду старуху, которая постоянно доливала северянам, разбавляя их разговоры какими-то прибаутками. Северяне опрокидывали в себя уже вторую кружку.

– Этак мы околеем раньше, чем здоровяки свалятся с ног, – ворчал Раш, от холода переступая с ноги на ногу. – Может, старуха из ума выжила, позабыла, чего ради к ним шла?

Арэн угрюмо молчал. Что с ними будет, когда утром староста и другие селяне обнаружат, что Хани сбежала? Дасириец не сомневался, что Мудрая говорила всерьез и попытается выгородить чужестранцев, но сможет ли? И что сказать Миаре и Банруту? С какими глазами говорить, почему он не дал им права самим решить свою участь?

– Уходит. Старуха уходит. – Голос нишана вырвал дасирийца из тяжких раздумий.

Мудрая действительно ушла. Дозорные обменялись парой шуток, разошлись по постам и вскоре уже посапывали в обнимку с дубинками.

– Ничего, что теперь деревня без дозора осталась? – спросил Раш.

– Об этом твоя голова болеть не должна. Иди за Хани, я выведу лошадей.

Деревня крепко спала. Лошади, к великой радости дасирийца, не подняли шум, и он спокойно вывел их из стойл. К удивлению Арэна, на улице его поджидала Мудрая. Она покачала головой, показывая свое недовольство. Выяснять, что старой не по душе, времени не было.

– Сама отведу лошадей, – сказала она и подала Арэну мешок и два небольших бурдюка. – Положи на лошадей и иди спать.

– Я хотел… – он встретился с ее рассерженным взглядом, покорился и взвалил поклажу на спины лошадям, в сердцах махнул рукой и нехотя вернулся на постоялый двор.

На сердце было неспокойно. Он слишком быстро принял решение и слишком быстро воплотил его в жизнь. Ни о чем не жалел, но спокойствия от этого не прибавлялось.

Забравшись в комнату, Арэн, не раздеваясь, упал на постель, набросил на себя все шкуры сразу, прося богов послать ему долгий сон без сновидений. Кто знает, каким будет утро.

Он всего на миг прикрыл глаза… а когда открыл, в окно сочился яркий солнечный свет.

– Арэн… Арэн, вставай.

Дасирийца грубо тряхнули за плечо. Отточенные воинские инстинкты сработали мгновенно: он вскочил на ноги, схватил лежащий рядом меч, осмотрелся.

Будила его Миара, и выражение лица таремки не сулило ничего хорошего. Позади нее стоял сонный и растерянный Банрут. Дверь в комнату загораживала мощная фигура старосты: несмотря на суровый кельхеймский мороз, его торс скрывала только льняная рубаха. Заметив взгляд Арэна, староста грубо распихал в стороны Миару и Банрута и уже протянул руки, чтоб схватить дасирийца за шиворот, но Арэн предугадал его действия, отпрянул, скользнул в сторону, оставляя между собой и противником расстояние в пару шагов.

Он сразу понял, чего ради его подняли в такую рань. Рассвет только-только скользнул по окнам, но со двора уже доносилось блеянье овец и перекрикивания селян. Как будто вчерашняя бойня была ночным мороком, от которого он, наконец, очнулся.

– Четвертого нет, – сквозь зубы процедил староста. – Сбежал, вместе с девчонкой. Сговор.

– Арэн, где Раш? – Миара сделала вид, что не услышала обвинительных слов.

– Уехал, – не стал отпираться дасириец. – Я сам помог им с Хани сбежать.

По ее лицу пробежала тень недоумения, вслед за которой пришла злость. Губы Миары изогнулись в хищном оскале, на скулах напряглись желваки.

Арэн другого и не ждал.

– Варай, Мудрая велит тебе прийти.

Арэн не сразу увидел в пороге своей комнаты девчушку – помощницу хозяина, большеглазую и не по годам рослую. Когда стало ясно, что староста собирается игнорировать приглашение, она повторила снова. Арэн с признательностью улыбнулся.