Дмитрий Распопов - Ремесленники душ

– Да, конечно. – Сержант принял меня и посмотрел на голову: – Ты ранен?!

Я вспомнил о своем ухе и быстро зашел в участок, чтобы посмотреть на последствия действий каннибалок.

Забрав у сержанта Экстона зеркало, я со страхом уставился в него. Слава богу, ухо было на месте, лишь слегка надрезано. Волосы и щеку покрывала запекшаяся кровь.

– Гарри, ты же служил фельдшером в пехотном полку, – обратился мистер Джеймс ко второму сержанту, – можешь парню ухо подлатать, а то, если не зашить, потом так и будет с раздвоенным ходить.

Сержант с сомнением посмотрел на меня:

– Наживую? Он выдержит?

Джеймс хмыкнул и сходил в кабинет инспектора, принеся бутылку виски:

– Пей!

Я замотал головой – события после вчерашней попойки подсказывали, что пить мне не стоит.

– Пей, говорят!

– Я потерплю. – Я решительно отказался. Вчера был первый и последний раз, когда я решил отступить от своих принципов и выпить в угоду кому-то. Если пить, то только по своему желанию.

Сержант ненадолго вышел, а затем вернулся с небольшим саквояжем, в котором оказалась куча инструментов, один вид которых меня пугал. Выбрав странную изогнутую иглу и продев в нее нитку, он усадил меня перед собой и вложил в рот подозрительную обкусанную деревяшку.

– Держи в зубах и не отпускай, – предупредил меня он и, сполоснув полотенце в тазике с водой, стал оттирать кровь. Я сразу понял, зачем нужна деревянная палка, и с силой зажал ее зубами.

Когда он стал зашивать, было еще больнее, но я терпел изо всех сил, хотя слезы катились градом, а я зло и старательно вспоминал те слова, которые часто слышал от окружающих меня взрослых.

Когда со мной закончили, полицейские нашли мне старые штаны и куртку от разных мундиров и одели, чтобы я хотя бы не был голым, а также принесли еды и накормили. Не став дожидаться инспектора, я рассказал им все по порядку. Сержант внимательно выслушал и нахмурился.

– Гарри, собирай ребят, – обратился он к коллеге. – Если мои мысли подтвердятся, мы сильно задолжали парню.

– Почему? – удивился я.

– Вчера мы с инспектором нашли девушку, фотография которой была в найденных тобой часах, и она сказала, что Нэйтан, владелец часов, пропал именно после того, как выпивал с друзьями в пабе, но те клянутся, что посадили его к извозчику и дали денег на дорогу.

– Вы вечером так же меня посадили к извозчику и дали денег? – посетила меня догадка.

– Именно. Поэтому никто и не хватился тебя. Мы думали, ты дома спишь, а Оливер решил, что ты остался ночевать у кого-то из нас, ведь все знали, куда мы направляемся после работы. В общем, гадать не будем, поехали на место. Сможешь нам его показать?

– Да, конечно, – кивнул я и поднялся на ноги. Оглядев себя, я недовольно поморщился.

Куртка на два размера больше висела на мне мешком, а брюки на размер меньше обтягивали тонкие ноги, не доходя до башмаков.

– Ладно, надеюсь, меня никто из моих знакомых не увидит в этом. – Я махнул рукой на свой вид – все равно денег не было, и нужно было быть благодарным парням, которые одели меня хотя бы в это.

– Гарри, придумай что-нибудь, складских потряси. – Джеймс кивнул на меня. – Сам знаешь, как у парня с финансами, неужели не поможем с формой?

– Конечно, придумаем, – тот тряхнул окладистой бородой, – езжайте, инспектора я предупрежу.

Когда мы прибыли на место, из фургона я не выходил – было незачем, да и щеголять перед ребятами своими голыми щиколотками сильно не хотелось. Даже если сержант Экстон найдет мне полицейский мундир, это никак не поможет мне, когда практика закончится и нужно будет вернуться в колледж.

«В чем я пойду? В мундире? Да меня на смех поднимут». Грустные мысли одолевали меня, пока полицейские обшаривали дом и выносили трупы, запакованные в холщовые мешки.

Фургон качнулся, и рядом со мной тяжело плюхнулся сержант с большим узлом в руках. Молча развязав его, он показал мне множество мужских часов, кошельков, запонок и прочей бытовой мелочи.

– Ты в рубашке родился, Рэдж, – хмуро посмотрел он на меня. – Это наши каннибалки.

– Да уж, в рубашке, – хмыкнул я, перебирая вещи, каждая из которых была чьей-то жизнью. – Но я рад, что эти суки сдохли.

– Ты их своей силой? – осторожно поинтересовался он.

Я молча кивнул. Нам на уроках говорили, что в жизни каждого ремесленника наступает момент, когда он будет вынужден по просьбе или за деньги прервать чью-то жизнь. Например, старики очень часто уходили из жизни, оставляя свою душу в наследство детям и внукам. Зная, что их момент приходит, они добровольно жертвовали собой в обмен на деньги, которые отдавали родным и близким.

Сэр Ньюрвик специально заострял на этом внимание, говоря о том, что свое первое сознательное отнятие чьей-то жизни может сделать не каждый ремесленник. Ведь фактически это было узаконенное убийство. Он также говорил, что многие после этого бросали практику, поскольку ненавидели себя, и отказывались убивать в дальнейшем. Отказаться от исполнения нотариально оформленного предписания на полное изъятие души не мог ни один ремесленник, который практиковал, – это было одной из тяжелейших нош нашей профессии.

Только вот вспоминая все его слова о бремени и муках совести, я старательно копался в себе и своих чувствах, но не чувствовал ничего. Совсем ничего – только радость, что прибил этих тварей, и злость за израненное ухо, шрам на котором наверняка останется на всю жизнь.

– Может, тебе к священнику надо? – нарушил молчание сержант. – Все-таки отнял три жизни? Легче станет.

Он словно угадал мои мысли, но подумал прямо в противоположном направлении, чем я. Он, наверное, сейчас думает, что я сижу и терзаюсь этими убийствами!

Я рассмеялся, вызвав его недоуменный взгляд.

– Меня воспитывали лицом к науке, Джеймс. Я верю в бога, но не фанатично, и уж тем более не испытываю вины за то, что отправил на тот свет тварей, которые убивали мужчин и потом съедали их.

– Дело твое, – пожал он плечами. – Я вот хожу каждое воскресенье. Жизнь длинная – мало ли как оно повернется-то в конце.

Следующим утром я не смог встать с кровати. Меня лихорадило, пот градом катился со лба, а тело было как чужое. Я не мог встать, не мог сесть, вообще ничего не мог. Обеспокоенные супруги, видя мое состояние, позвали инспектора, озабоченное лицо которого я смутно видел, пребывая в горячке, и я то впадал в забытье, то снова приходил в сознание.

– Я бессилен тут. Что последнее он ел? Пил? Что с ним произошло недавно? Похоже на отравление, но промывание желудка и пускание крови не помогли.

В редкие моменты, когда я приходил в себя, чувствовал, как чьи-то холодные руки трогали меня, открывали рот, вставляли что-то холодное в горло.