Анатолий Заклинский - Харрис (СИ)

Единственным, что удерживало его самооценку от окончательного падения и разрушения, был тот факт, что паренёк с яруса выше уже не будет так распускать хвост. Харрис даже без механической руки уделал бы этого дохляка, но так получилось гораздо эффектнее. И что она только в нём нашла? Да уж, он в который раз осознал, что не способен понять женщин.

Он взял пачку яичного порошка, сполоснул сковороду, сбрызнул её маслом, а потом, пока она грелась стал растворять сыпучую белковую смесь в воде. Руку он ещё не помыл, решил сделать это, пока омлет будет жариться.

На пустую пока ещё кухню — она наполнится после конца рабочей смены — вошла всё та же девушка, которую он видел утром. Увидев кровь, она немного испугалась. Выразилось это только в том, что глаза её немного расширились на одно мгновение. Харрис в этот момент смотрел на неё, поэтому подметил этот невольный жест.

Он вылил омлет на разогретую сковороду, и кухня наполнилась приятным запахом. Потом он всё же смыл кровь и, вопреки правилам, закурил прямо на кухне.

Девушка, судя по всему, не работала. Может быть, растила ребёнка или ещё что-то. Но семья у неё определённо была многочисленная, потому что она взяла большую кастрюлю, подогрела воды и высыпала в неё аж пять пачек каши.

Харрис молча курил, потом снял сковороду с нагревателя и поставил прямо на стол. Девушка тем временем помешивала кашу, а потом, неловко обхватив ручки тряпкой, попыталась убрать. Крис подоспел вовремя. Она обожглась и чуть не выронила весь ужин своей семьи. Уже по привычке он ухватил горячую кастрюлю правой рукой и удержал, при этом даже не поморщившись.

Глаза девушки расширились ещё больше, когда он, держа кастрюлю всего за одну ручку, поставил её на стол.

— Сядь и успокойся, — сказал он, снова доставая сигареты, — голодна?

Она отрицательно покачала головой, но всё же села напротив него за длинный стол. Смотрела на руку. Наверное, всё же ожидала увидеть покраснение на коже, хотя должна была подметить отсутствие каких бы то ни было следов, при том, что пальцы ещё недавно были окровавлены.

— Она ненастоящая, — сказал Крис, — отделяя вилкой небольшой кусочек омлета, — выдерживает даже триста градусов. А если не заботиться о резинке, то и все пятьсот. Потом датчики начинают дурить.

Она всё ещё с непониманием смотрела на него.

— Ты не можешь разговаривать? — спросил он, посмотрев ей в глаза.

— Могу, — осторожно ответила она.

— Отлично. Одной проблемой меньше. Как тебя зовут?

— Ноа.

— Отлично. А меня Крис. Рад познакомиться. Я тебя раньше не видел здесь, Ноа.

— Я вас тоже, Крис.

— Ну, учитывая, что эта посудина остановок не делает, то ты тоже тут с самого начала.

— Да. И мне надо идти.

— Конечно, — кивнул он, — семья ждёт ужин. Может быть, мне помочь тебе?

— Нет. Спасибо. Я справлюсь, — сказала она, поднимаясь.

— Как знаешь.

Она вновь обхватила ручки тряпкой и, убедившись, что на этот раз не обожжётся, подняла её.

— Спасибо вам.

— Не за что, — улыбнулся Харрис немного устало, а потом вернулся к своему омлету, когда она, тихо шлёпая тапками по пластику, ушла.

Глупо было тешить себя тем, что эта мимолётная встреча что-то привнесла в его и тем более в её жизнь. Вряд ли она обратила на него внимание, не говоря уже о том, что не стоило даже надеяться на то, что она испытала симпатию. Так, ерунда. А ведь где-то в глубине души хотелось чего-то приятного и тёплого. Например, семьи, где ты, вернувшись домой, получаешь кашу, пусть и синтетическую, а не то, что получил сегодня Харрис.

Что бы там ни было, небольшая минутка доброты подошла к концу, и сейчас с ним наедине осталась только ненависть, захлёстывавшая его полностью. Он ненавидел себя, ненавидел Марси, её ребёнка, которого считал главной причиной того, что у них вообще ничего не складывается. Он ненавидел этот корабль и каждого, кто летел вместе с ним. Правда, если бы сейчас здесь был тот, кто спросил бы его о причинах этой ненависти, Харрис не нашёлся бы что ответить по большинству пунктов. Ну, себя понятно, Марси понятно, но остальные здесь были совершенно не при чём.

Адреналин отступал, и Крис уже о многом успел пожалеть. Например, о том, что поддался импульсу и сделал из любовника жены отбивную. Да, вряд ли ему что-то за это будет, но всё равно как-то не хорошо. К слову, подобные моменты сожалений он тоже ненавидел. Ненавидел особенно. Сейчас ум, взявший верх над злобой, подсказывал ему, что было бы хуже, если бы он пошёл к Олли и рассказал членам его семьи, чем занимается их папа-муж. Хотя, с другой стороны, им тоже особенно некуда разбегаться, так что поругаются да помирятся. А от разбитой морды хоть какое-то удовлетворение.

Закончив с омлетом, Крис помыл после себя сковороду, а потом направился в курилку — небольшое помещение, где и положено было дымить сигаретами. Несмотря на то, что большая часть жителей нижних уровней имела эту вредную привычку, ограничения всё же были наложены. Правда, за ними никто особенно не следил. Так, на уровне ругани на общественной кухне в огромной коммуналке, имя которой нижние уровни корабля спасения. Что ни говори, прямо-таки государство в миниатюре. Свои низы, свои верха, кстати, разграниченные очень чётко и буквально. Свои средства поддержания порядка, жёсткие и мягкие. Хочешь жить — работай, и будет у тебя рацион. Ребёнка можешь отдать в школу. Если он получит хорошую специальность, возможно, при наличии места, будет работать на уровень выше тебя. Так, глядишь, к моменту высадки в потенциально пригодном для жизни мире твоя семья уже будет одной из самых выдающихся на корабле.

Правда, это Харрис был одним из немногих, у кого при наличии тёплого угла и рациона не возникало никаких, так сказать, «высших» намерений. Наверное, отчасти потому, что он знал, что может быть и гораздо хуже, а может, потому что над налаживанием жизни ещё предстояло работать и работать. Это было его высшим, раз уж ему удалось выбраться из жалкой лачуги на окраине промзоны. Здесь хотя бы воздушные фильтры одни на всех. Наверное, там, наверху, воздух дополнительно облагораживают, но Харрис уже одно отсутствие пыли и посторонних запахов считал благом. Ну а уж постоянное тепло и отсутствие ветра, продувающего насквозь, так вообще верхом комфортной жизни.

Но Скотт был не из таких. Сегодняшний разговор с ним это подтвердил. Он считал, что заслуживает большего. Вот к каким рассуждениям приводит тёплый угол, кусок синтетической пищи, да жена, греющая постель. Революция! Да, действительно, могло показаться, что внизу чернь впахивает, пока наверху люди занимаются в лучшем случае чистой работой, а желающие — так вообще ничем. Неудивительно, когда чернь стремится свергнуть элиту, но только для того, чтобы самой стать точно такой же элитой, и — о чём никто особенно не думает — тоже быть свергнутой. Харрис уже в армии осознавал, что роль шестерёнки не так уж и плоха. Например, он не смог бы принимать решения, которые так или иначе приводили бы к гибели солдат. Наверное, поэтому дальше рядового никуда и не ушёл.