Юрий Уленгов - Грань человечности

А еще Захар знал: стоит ему повернуть назад, как страх превратится в захлестывающую панику. Как в детстве, когда, напугав друг друга страшилками у костра, идешь домой в одиночестве. Когда страх заставляет кинуться бежать, а подхлестываемый паникой мозг превращает легкий ветер, колышущий ветви деревьев, в шум крыльев планирующей гарпии. А это место и без того было настолько пропитано страхом, что, казалось, еще немного эманаций – и он обретет форму. И потому Захар не позволял себе ускорять шаг или поворачивать назад. Он шел по коридору, до боли в челюстях стиснув зубы, выставив перед собой ствол обреза, и концентрировался на мерном жужжании динамки фонарика, чтобы окончательно не сорваться в липкую бездну безумия.

За очередным поворотом началась жилая зона. Во всяком случае, Захар представлял ее именно такой. Проемы дверей по обе стороны, двери, в основном широко распахнутые. Он осветил одно из помещений, не пытаясь сунуться внутрь: столовая. Кое-где на длинных столах еще осталась неубранная посуда.

Так, а это что-то вроде кают-компании: длинные обшарпанные диваны вокруг стола, на стене матово поблескивает экраном плазменный телевизор. Или жидкокристаллический – кто его разберет? В центре экрана – дыра. «В жопе у тебя дыра. Это отверстие», – неожиданно всплыло в памяти. Ну ладно. Отверстие. Пулевое. От которого во все стороны разбежались извилистые змейки трещин. Кто-то психанул.

Следующая дверь. Каптерка? Железные ящики у стен, какое-то барахло свалено на столах. Скорее всего. Дальше. Следующая дверь закрыта. Проверить? Надо. Вдруг тут табличек вешать не принято и это и есть кабинет самого главного? Захар подкачал динамку фонаря, вытер потную ладонь о штаны и рывком распахнул дверь.

На этот раз сдержаться он не смог. Сумел только отвернуться в сторону, да шею вытянуть, чтобы мутный поток рвоты не запачкал одежду. Рвота оживила забитое обоняние, трупная вонь заполнила ноздри, и его вырвало во второй раз. Лесник отер рот рукавом, достал из кармана обрывки газетной бумаги, приберегаемой для самокруток, запихал несколько полосок бумаги в нос, скрутив их трубочками. Стало несколько легче. Он подобрал оброненный обрез и снова заглянул внутрь.

Когда-то помещение было казармой. Сейчас же оно больше напоминало склеп. Братскую могилу. Скотомогильник. Что угодно, только не помещение, в котором проводят досуг и отдыхают солдаты.

Весь личный состав был здесь. На перекинутых через грубые потолочные балки поясных ремнях. Бойцы висели, будто коровьи туши на мясоперерабатывающем заводе, одетые в остатки армейской формы. Низкая температура и отсутствие циркуляции воздуха не дали им разложиться, но полностью остановить процессы гниения не смогли. В тусклом свете фонаря Захар различал вздувшиеся, позеленевшие лица. Сквозняком один из трупов качнуло, и на лесника взглянула отвратительная смертная маска, покрытая трупными пятнами.

Не в силах больше разглядывать ужасную картину, Захар закрыл дверь, привалился к ней спиной и зашарил по поясу в поисках фляжки.

Алюминиевое горлышко фляги отстучало по зубам мелкую дробь, а потом спирт устремился в желудок. Но облегчения не принес.

– Так и спиться недолго… – пробормотал лесник, пряча флягу в чехол.

Твою мать! Что могло тут случиться, чтобы весь личный состав пришел в казарму, забрался на кровати, перекинул петли из ремней через балку и дружно повесился? В то, что солдат повесили, Захар не верил. Невозможно повесить пару десятков крепких мужиков. Да еще и одновременно. Хрень это.

Больше всего сейчас ему хотелось плюнуть на документы, на свое имущество, на монастырь и двинутого царька, управлявшего им и свалить отсюда куда-нибудь подальше. Только вот далеко ли свалит он? Недалеко. Потому дело надо довести до конца.

Спирт неожиданно шибанул в голову, и лесник глупо усмехнулся. Мертвецы, говорите? Да херня ваши мертвецы. Висят себе тихонечко, не трогают никого. Живые – другое дело. А этих… Этих-то чего бояться? Бросьте.

Отлипнув от двери, Захар пошел увереннее. Облегченный желудок с энтузиазмом впитал алкоголь, растворил его в крови и отправил в мозг. И убежище уже не казалось таким страшным. Ну чего тут страшного, на самом деле? Хотя все же страшно…

– Идя долиною… Смертной тени… – забормотал вдруг Захар молитву, которую так часто повторяла Анна после Срани, – не убоюсь я зла… Потому что… Потому что… – Почему-то в голову никак не приходило продолжение строки. – Потому что я и есть самый злобный сукин сын в вашей гребаной долине! – Всплывшие в памяти строки явно не принадлежали молитве и почему-то виделись на английском. Черт, сколько же хлама хранилось в памяти человека-жившего-до, человека-эпохи-до-Срани, человека-теперь-вымирающего. Почему-то последняя формулировка показалась ему ужасно забавной, и он хохотнул, не в силах сдерживаться. – Во, как спиртяга могуч! Раз – и все страхи прочь! Спирт – сила, спорт – могила! – Захар глупо хихикнул.

Так, что у нас тут? Тут у нас понятно, что, душевая у нас тут. А тут? Фу-у-у-у, сортир. Ага, понятно. Так, поворот… Оп!

Тупик. И дверь. Последняя дверь на этом уровне. Закрытая. Закрыта или заперта? Захар шагнул вперед и потянул за ручку.

Дверь открылась легко. Луч фонаря осветил комнату, и Захар невольно дернулся, враз протрезвев.

Это явно было тем местом, которое он искал. Два стола, составленные буквой Т, стулья с высокими спинками, большой несгораемый шкаф у стены. И фигура человека, сидящего во главе стола.

Захар еще подкачал динамку и смог разглядеть остатки кителя с полковничьими погонами. Тело откинулось на спинку, голова запрокинута. Слева в черепе зияла дыра выходного отверстия. Лесник уже не сомневался, что, если поищет, под столом обнаружится пистолет, из которого офицер вынес себе мозги. Только его интересовал не пистолет. Его интересовали бумаги, рассыпанные по полу. Обойдя стол, он опустился на корточки и принялся перебирать их, подсвечивая фонарем.

– Так… «Отчет о…» – не то, «План мероприятий» – не то, «Личное дело»… Не то. Черт!

Он прокопался в бумагах несколько минут, но так и не смог найти нужных документов. При этом он был уверен, что просмотрел все: бумаг было на удивление мало. Он встал и огляделся по сторонам. На столе перед мертвым полковником лежало несколько папок, и Захар решительно направился туда.

Первая папка, вторая, третья… Не то, не то, не то… Оп-па!

«План-схема расположения малых хранилищ на территории Иркутской области. Строго секретно».

Ну нифига себе секретность у них! Папка просто на столе валяется – бери, читай, просвещайся. Странные парни.

Он открыл папку. Внутри – несколько плотных листов. Карта! Развернул прямо на столе, посветил фонарем, желая удостовериться, что нашел именно то, что нужно. Так… Это вот Иркутск… Это вот дальше идем, Байкал… а вот и его заповедник! И жирный красный крест на месте бункера, из которого солдафоны лезли. Захар вспомнил взрыв и усмехнулся. Помогли вам ваши резервы, козлы? Наелись тушенки да сгущенки?