Роберт Шмидт - Бездна

Забавно она выглядела, так вот щеря зубки и сжимая кулачки. Невысокая и очень худенькая, может, килограммов сорок, сорок пять. «Умойся она – личико было бы вполне симпатичным», – подумал Помнящий. Большие голубые глаза и узкий подбородок делали ее похожей на героиню манги. Девушке было не больше тринадцати – четырнадцати лет, в этом мире – вполне взрослая женщина. Одета она была в мешковатое полотняное платье до колен, наверняка – канальную самоделку, толстые чулки с таким количеством дырок, что напоминали они, скорее, сеть, чем деталь гардероба, и тяжелые боты с высокими голенищами. Одежду дополнял широкий кожаный пояс с большой пряжкой, наверняка скаутовский, и переброшенный через плечо дорожный мешок.

– Я ничего такого и не говорил, – ответил он, берясь за свои вещи.

– Чтоб тебе засраный шарик ядом в самую морду твою татуированную плюнул, ты, лживая срань из лишайной жопы растоптанного ступачом шипозмея… – начала она очередную тираду, но замолчала, увидев, как стоящий у входа в лаз парень отчаянно жестикулирует.

– Мой сын – глухонемой, – пояснил, позабавленный ее реакций Учитель. – Умеет читать по движениям губ, но ты говоришь так быстро, что он потерялся на третьем слове.

– Ой… – девушка отвернулась к Помнящему так, чтобы парень не видел ее губ. – Он долго не протянет, – конспиративным шепотом добавила она.

– И почему ты так считаешь?

– У нас в анклаве был один такой, – сказала она, наклоняясь сильнее, чтобы не повышать голос – будто оно имело хоть какое-то значение в их ситуации. – Немамочный его звали, сама не знаю, отчего, но он всегда первым подхватывал любую болячку. Прошлой зимой на одном из собираний слетел мордой вниз со второго этажа. Пол под ним провалился. Мы думали – конец ему, но выжил, немытый хрен мозгожорский. После – перестал слышать, а вместо того, чтобы говорить, бормотал так, что не понять было. Мы его даже в Новый Ватикан водили, но все без толку. Говорю тебе, лучше за границу не иди: эти выскребки в рясах, из котокатового говна вытканных, брешут, что твои сирены. Парню твоему не помогут, как Немамочному не помогли, – девушка кивнула, словно было ей жаль Немого. – А вообще я тебе того не должна говорить, гребаный ты в пупок дедуган… – она снова лизнула свою ранку, – но пусть уж. Познай доброту настоящей сталкерши.

Она окинула его презрительным взглядом и двинулась в сторону лаза.

– Ты… сталкерша! – крикнул он ей, проглотив так и просящиеся на язык более злые определения. – Давай сторгуемся.

– Я в жопу не даю, – рявкнула она, не поворачиваясь. – Особенно таким старым варнакам. Сколько тебе, дед? Ты ж облысел, небось, еще до того, как по нам хряпнула эта в хвост дерябленная бомба.

– Ну, твоя проблема, – он пожал плечами.

– Твоему ублюдку я тоже не дам. Даже за пять крыс.

– Дам кусок свежевяленой ветчины из молодого шарика… – обронил Помнящий, вытягивая из рюкзака пахучий сверток. Одного движения хватило, чтобы обнажить кусок аппетитно выглядящего мяса. – Настолько чистый, насколько вообще возможно при таких-то обстоятельствах.

Девушка громко сглотнула, прежде чем сумела взять себя в руки и снова нагнать на лицо маску равнодушия. Кривясь с видимым отвращением, она смерила взглядом спокойно ждущего Немого.

– Ну ладно, дед, не ради мяса это сделаю, лишь из милосердия, – заявила она, касаясь защелки потрепанного пояса, но тут же отдернула руку. – Сперва заплати!

– …за информацию, – закончил Учитель.

Он ее подловил. Такая же была из нее сталкерша, как из него – парень. Хватит и одного взгляда, чтобы раскусить ее, как крысиную полутушку. В каналах мало кто заботился о гигиене, но эта девушка была исключительно запущенной. Волосы ее выглядели как вырыганный котокатом колтун. А судя по голоду в лихорадочно блестящих глазах и явному слюноотделению, бродила она по окрестностям пару-тройку дней. Он не знал, почему ей пришлось покинуть свой анклав, и не хотел об этом спрашивать. Подозревал, что дело могло оказаться в слишком липких ручонках. Однако он не особо об этом задумывался. Девчонка была местной, а потому Учитель намеревался выжать из нее все, что может оказаться полезным, чтобы распланировать дальнейший путь.

– За информацию? – растерянно повторила она.

Помнящий кивнул.

– Сядем, поедим, поболтаем, а потом каждый пойдет своей дорогой. Подходит?

– А то, – ощерила она мелкие зубки, протягивая руку за обещанным куском мяса.

– Присядем, – повторил он.

Было довольно рано, место располагалось на отшибе, потому никто не мог им помешать. Он дал знак Немому, попросив поставить сигнализаторы в зеленой позиции. Если кто-то захочет к ним присоединиться, они узнают об этом с некоторым опережением.

– Как тебя зовут? – спросил Учитель, когда девушка закончила есть – вернее, жрать, поскольку заглотила протянутый ей кусок мяса за несколько секунд, вырывая из него куски и давясь ими.

– Искра.

– Даже подходит, ты ведь рыжая, да? – он прищурился, пытаясь понять, какой цвет у ее волос на самом деле. – Да и мечешься, словно из огня выпала. И погаснешь настолько же быстро из-за своего несдержанного язычка.

Она взглянула на него с сожалением.

– Ты что, издеваешься, дед? Я зовусь как самолет. Самолет, сечешь? Пэ-зет-эль-тэ-эс-одиннадцать! [3] Папаша был маньяком авиации. Всех нас поназывал по тем дурацким машинам. Моя сестра – Вильга [4], а брат – Цикач.

– Цикач? – удивился Учитель. – Я в жизни не слышал о таком самолете [5].

– Потому что не только старый, но и глупый, – выпалила она, посмеиваясь себе под нос.

– Скажи лучше, откуда ты, – Помнящий сменил тему, чтобы не вступать в очередной пустой спор.

– Из анклава Ветерана, – ответила она, протягивая к нему жирную ладошку.

Он отрезал еще один кусок, на этот раз – больший, и бросил его девушке. Испеченная над настоящими углями ветчина из шарика тотчас отправилась в рот. Искра замолчала.

«Анклав Ветерана…». Помнящий слышал об этом месте, хотя никогда там не был. Какой-то солдат осел на куске сточного канала, что заканчивался у Щитницкого моста, и брал налог со всех товаров, доставляемых через это место в подземелье. Эльдорадо закончилось, когда на поверхности не осталось ценных вещей, а на окрестной территории сделалось слишком опасно. Поток доходов начал иссякать даже быстрее, чем река поблизости. Наследники умершего солдата не могли похвастаться серьезными успехами. Анклав их обнищал куда сильнее соседских, чьи обитатели куда раньше научились, что нельзя ничего достичь без тяжелого труда. Но это все оставалось сущими пустяками рядом с проблемами, с какими люди Ветерана столкнулись буквально недавно.