Сергей Вишневский - Пест-серебрушка

Пест по привычке расширил ноздри и медленно вдохнул носом воздух. От полученного аромата местного магического фона он тут же согнулся и выдал завтрак на лестницу. Ратмир обернулся на звук и скривился, увидев блюющего Песта.

– Перестань нюхать воздух нюхом своим где ни попадя! – с раздражением бросил он. – Не хватало, чтобы разговоры пошли, что ученика вылечить не могу. Чуть магия смерти – и ты показываешь всем содержимое своего желудка. Профессор Люциус уже жаловался на тебя. Еще раз такое произойдет на людях – высеку!

Ратмир поднял Песта одной рукой за шиворот и понес вниз. Они спустились в большую квадратную комнату. В комнате было несколько десятков дверей с небольшими решётками для обзора камеры. По центру комнаты стоял стол, за которым сидел стражник. Завидев мага и Песта, он из полулежачего положения тут же перетек в вертикальное.

– Допуск! – тут же произнес стражник, доставая из-за пояса с виду обычную палку, которая засветилась голубым светом. Ратмир протянул руку с бумагой, на которой красовалась печать магистрата города Вивек. Стражник пробежал глазами по бумаге и кивнул Ратмиру.

– Нужен кто-то конкретный? – спросил стражник.

– Нужен тот, которого вчера притащили.

Стражник после этих слов хищно улыбнулся и отправился к одной из дверей и, приготовив свою палку, начал открывать дверь.

– Сто седьмой! На выход! – громко скомандовал он, открыв дверь. Из двери показался огромный мужик. На его поясе была намотана какая-то серая тряпка. Все руки, босые ноги, торс и лысый череп с бульдожьей нижней челюстью были покрыты мелкими шрамами и ожогами. Губы были разбиты, а под правым глазом красовался наливающийся синяк.

– Вот он голубчик! Троих наших подрезал, одного насмерть. – ответил стражник, огрев бугая своей палкой по спине в районе почек. Тот в ответ только сдавленно ухнул.

– В допросную. – Ратмир кивнул на дверь, у которой не было окошка для обзора камеры. Стражник кивнул и указал палкой бугаю на дверь, куда тот и направился.

После того, как бугая завели в допросную, в которой был всего один огромный стул с подлокотниками, и усадили, стражник прикоснулся к символам на стене своей палкой. Бугая тут же прижало к стулу так, что он начал дышать с трудом. После этого улыбающийся стражник вышел из допросной, оставив Ратмира и Песта наедине с бугаем.

– Одевай свою повязку и рассказывай, что видишь, – скомандовал Ратмир. Мальчик споро завязал повязку на глаза и принялся перечислять то, что различил в человеке.

– По контуру жизненному лет ему около тридцати пяти… Тридцать четыре, если быть уж совсем точным. Дара магического не имеет совсем. На духовной оболочке множество черных пятен от смертей. Убивал и много… – Пест продолжал говорить, а Ратмир поджал губы и кивал словам Песта. – …Мус…муск… мускулатура кистей и запястий, словно он мечом не один год махал… Либо бывший вояка, либо благородный…

– В этой тюрьме не содержат благородных, а вояк судит трибунал… даже бывших, – прервал его Ратмир.

– Тогда он из люда лихого. Поди не мечом махал, а ножом резал… Точно ножом!

– Почему так решил? Может, он мечом махал или оглоблей какой?

– Меч торгашу бы сдал. Больно приметная вещь, чтобы такой разбойничать. Да и не спрячешь его за пазуху. А когда оглоблей или вилами работаешь, то там мышцы другие работают. А у этого токмо кисть и предплечье.

Ратмир ухмыльнулся такому объяснению.

– Еще что видишь?

– Пятна белые вижу… с завитками. – Пест замолчал на несколько минут и подошел поближе, стараясь что-то разглядеть в бугае. – Жизнь дарил он не раз…

– Это его уже не спасет. Косвенная виновность доказана. Теперь конкретно. Кого и как. – Ратмир кивнул Песту, и тот подошел к бугаю. Указательным пальцем он прикоснулся к его виску. Замерев на минуту, он что-то произносил одними губами. Затем начал отодвигать палец от виска бугая, а на пальце повисло серое желе. Пест засунул его в рот и проглотил. После этого он замер, закатив глаза.

Все видение происходило, словно он был наблюдателем в чужом теле. Видения были словно вспышки. Резко, без переходов и пояснений.

Вот неказистый мальчишка смотрит в бочку с водой. Вот он уже смотрит на лицо женщины из-под кровати. Женщина лежит в луже крови, а хозяин тела смотрит на нее и не издает ни звука. Только живот сводит судорогой от бесшумного плача, а взгляд периодически мутнеет от слез. Вот уже он в какой-то подворотне и чувствует, что улыбается, глядя на картошину в руках. Она наполовину сгнила, и хозяин тела выгрызает гнилую часть зубами, тут же ее сплевывая. Затем он начинает грызть сырую половину картошины. Теперь он утирает нос кулаком, глядя на молодую девушку, и в штанах становится тесно. А вот он мило с ней беседует, а та смеется и строит глазки. Вот он уже в толпе мужиков таскает мешки с корабля на причал. А теперь он смотрит на мертвую девушку, которая лежит в подворотне в разорванном платье. Взгляд мутнеет от слез. Теперь он смотрит в узкую вертикальную щель на рыжего мужика. Тот плачет, глядя на голову белокурой женщины. Мужик хватается за стол, на котором лежит голова, и переворачивает его. Он орет и крушит все, что попадает под руку. В порыве гнева мужик подходит слишком близко к хозяину тела, из которого смотрит Пест. Хозяин тела резко выскакивает из укрытия и всаживает нож в горло мужику из-за спины. При этом он отчетливо говорит: «Глаз за глаз. Зуб за зуб». Вот уже он в темной подворотне так же всаживает нож другому мужчине. И еще раз, но другому, и еще раз и опять другому. Вот он несет мальчишку на руках к знакомой Песту лавке травницы. Дверь открывается с пинка, а хозяин тела кладет перед старухой мальчика и сухо говорит: «Вылечишь – оплачу. Помрет – зарежу!» Вот уже он бежит по узким улочкам днем. Вот за плечо хватает рука, и он наотмашь бьет ножом. Нож застревает в чем-то твердом, и хозяин тела достает второй. Перед ним стражник. Быстро обернувшись он видит за спиной второго. «Не возьмешь!» – кричит хозяин тела и бросается на стражника спереди. Видение заканчивается.

Пест стоял с широко раскрытыми глазами и глядел в пустоту. По щекам катились слезы, но Пест не шевелился минут десять.

– Стражников он убил. Детей с подворотни лечил, но и убивать горазд, – тихо произнес Пест.

– Приговор ты знаешь. За нападение на стражников и убийство – смерть через кандалы на площади позора. Там умирают не от позора, а от голода, – обратился Ратмир к Песту и выложил трехгранный кинжал на стол. Пест взглянул на Ратмира, затем на кинжал, а потом на бугая.

– Не писал я его родову летопись. И обрывать ее не буду, – нахмурившись произнес Пест. К столу он не подошел и кинжала в руки не взял. – Не мое то право…