Александр Михайловский - Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник)

К тому же лично мне не совсем нравится эта грязная провокация. От нее мерзко пахнет. Так что мы должны как можно быстрее и как можно точнее доложить контр-адмиралу Ларионову, с которым, как я понял, у фон Труппеля сложились неплохие личные отношения, о готовящейся британской подлости. Адольф, запомните, о русских говорят разное, но еще никто и никогда не называл их неблагодарными свиньями. Они умеют помнить добро, и эта маленькая услуга в будущем может принести нам немалые дивиденды.

Кроме того, русские помнят и зло, и в случае провала британцы окажутся в такой заднице, из которой им будет трудно выбраться. К тому же русские им не простят этой провокации. И создать коалицию России, Франции и Англии, которая острием своим будет направлена против нас, уже будет просто невозможно. Так что действуйте, Адольф, помните, что время не ждет. Чем быстрее контр-адмирал Ларионов получит наше предостережение, тем лучше он сможет подготовиться к британской подлости. И я не сомневаюсь, что русские морские пехотинцы, которые, как я слышал, есть на каждом их корабле, смогут дать достойный отпор своим английским коллегам. Во всяком случае, если верить фон Труппелю – а я склонен ему верить, – они подготовлены так, что вряд ли кто на свете сможет с ними тягаться.

Итак, Адольф, за дело! Я буду рад услышать в самое ближайшее время о том, как парни контр-адмирала Ларионова надрали задницу этим чопорным английским пиратам, которые возомнили, что им всё можно и что они самые лучшие моряки на свете!

Великий князь Александр Михайлович

Через сутки мы будем на месте. Настало время собраться и поговорить. Стучат колеса на рельсовых стыках, всё ближе и ближе финиш нашей поездки. По прибытии откровенно разговаривать будет уже поздно. Все эти четыре дня мы сменяли друг друга у Ольгиного ноутбука. Вот и я «причастился» от источника знаний из будущего, перечитывая собственные мемуары, изданные в Швейцарии в тридцатых годах этого века.

Ужас и шок – вот что испытал я, как, впрочем, и каждый из нас, погружаясь в будущее, против которого сражаются наши потомки. И суть даже не в том ужасном конце, который должен постигнуть империю через тринадцать лет. Главное то, что эту катастрофу приближали, как могли, сотни и тысячи вполне воспитанных и образованных людей, среди которых были и члены императорской фамилии, крупнейшие фабриканты и банкиры, и агенты французской и британской разведок.

Кто-то из них хотел власти неограниченной, как у монарха, кто-то хотел барышей, а в некоторых просто кипел либерал-радикализмом. Ники своей политикой, внутренней и внешней, довел общество до такого состояния, что все хотели перемен, и никто не подал ему руку помощи. А противников и прямых врагов у него было хоть отбавляй. В оправдание ему можно отметить, что в истории государства Российского еще не было императора, на которого сваливалось сразу столько проблем. Хотя бы гемофилия у единственного сына чего стоит. Я думаю, Ники согрешил, когда выбрал себе неподходящую пару и умолял отца, уже лежащего на смертном ложе, благословить этот брак.

Потом случились Ходынка, Кровавое воскресенье, Цусима, эта инспирированная англичанами война с Германией… Кровью людей, пришедших приветствовать его, своего императора, началось царствование Ники – и закончилось оно реками крови в Гражданскую войну. Воистину Николай заслуживает прозвище Кровавого.

И что самое главное, из текста моих же мемуаров следует, что я несколько раз предупреждал Ники, но на свою беду он меня не послушал. Самое обидное в том, что новая мировая война, которая начнется в 1939 году, ровно через четверть века после начала первой, показала другой пример построения государства. Сталинский СССР, вооруженный «самым передовым и прогрессивным учением», подвергшийся вероломному нападению, несмотря на страшную силу, обрушившуюся на него, в итоге наголову разбил германскую военную машину. Сперва, правда, пришлось отступать до самой Волги, но зато потом русский солдат дошел до Берлина и Вены. И не говорите мне про помощь союзников, не надо меня смешить. В таком деле, как и во время войны 1812 года с Наполеоном, важны единство русского народа и вера в святость своего дела.

Сын грузинского сапожника Джугашвили сумел собрать из обломков Российской империи такое государство, которое по праву можно было бы назвать сверхдержавой. Это была Красная империя во главе с Красным императором. И ужасный конец той великой страны всё больше укрепляет меня в моих монархических убеждениях. Если бы Горец мог бы оставить страну своему сыну, не было бы тогда такого хаоса и сменяющих друг друга дилетантов на троне.

А сейчас, когда появится возможность, надо будет обязательно встретиться с молодым Джугашвили и поговорить с ним. Идея совместить положительные элементы Российской империи и сталинского СССР всё больше овладевает моим умом. Без этого России не выстоять против всего западного мира, стремящегося не просто ограничить ее рост, но поделить на части, выкроить из нее для себя куски пожирнее. От объединения Европы против нас пока спасает лишь перманентный, тлеющий уже четвертый десяток лет конфликт между Францией и Германией.

Но всё хорошее однажды кончается. Или Германия разгромит и расчленит Францию, или союзники по Антанте и САСШ сумеют разгромить Германию. И как в Версале после Первой мировой войны, они заложат бомбу, которая громыхнет через тридцать лет. Но в любом случае, как только в Европе появится неоспоримый гегемон, она дружно отправится походом против нас. И мы, Романовы, должны быть готовы к этому. Необходимо помнить об угрозе, исходящей с запада, и все наши дела должны быть направлены на предотвращение и отражение этой угрозы.

Вот в салон-вагон заходит Ольга, глаза заплаканные. Опять, наверное, смотрела какой-нибудь душещипательный фильм с трагическим концом. Ага, и Михаил вместе с ней, придерживает сестру под руку, значит, смотрели вместе, и что-то военное. Наш будущий «военный гений» мелодрамы про любовь на дух не переносит, просто убегает. А вот военные фильмы может смотреть часами. Есть в них нечто, что завораживает мужчин. Окошко в другой мир, яростный и беспощадный, ведущий борьбу не на жизнь, а на смерть. У Михаила вид, напротив, решительный – изменился мальчик за эти четыре дня, повзрослел.

– Доброе утро, Сандро, – звякнув шашкой, Михаил присел за мой столик. – Что такой невеселый? Мы ехали, ехали и наконец почти доехали. Уже через сутки будем в Порт-Артуре, а там уже и до Кореи недалеко. Я вот что подумал. Интересно, а почему Ники вслед за нами адмирала Макарова не послал, как в тот раз? Неужто на Алексеева надеется?