Александр Михайловский - Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник)

Попрощавшись с Дурново и бароном Фредериксом, я отправился к Нине Викторовне, чтобы сообщить ей о том, что рассказали мне наши сегодняшние гости. Информация была интересной, и ее надо было тщательно обсудить.

Контр-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов

Вчера исполнилось ровно три недели, как мы оказались в прошлом. Наделали дел тут, надо сказать, немало. Видимо, сказывается наша эпоха – время пятидневных и семидневных войн и возможных одномоментных ядерных апокалипсисов. Поэтому-то и противник всё время отстает от нас на несколько шагов.

Противником, кстати, мы считаем уже не Токио, а Лондон. Токио – уже не противник. Осталось лишь его немного дожать. Чем мы, собственно, сейчас и занимаемся. С большим трудом мне удалось унять мстительного Евгения Ивановича и убедить его в том, что не стоит возвращать Страну восходящего солнца снова в эпоху сёгуната. А ведь у него были такие планы. Так что пусть японцы трудятся, зарабатывают деньги, часть из которых пойдет нам в качестве контрибуции.

Вот ко мне на ГКП поднимается великий князь Александр Михайлович. Он не столь кровожаден, и кроме того, в годы лейтенантской юности прожил в Нагасаки два года. Тогда, десять-пятнадцать лет назад, отношения между империями были более чем теплыми. Когда бухта Золотой Рог была покрыта льдом, русский Тихоокеанский флот стоял на якорях в бухте Нагасаки. Временные японские жены русских офицеров, взятые на один сезон, дома из бамбука и бумаги, и прочая восточная экзотика… Александр Михайлович вздохнул, видимо вспомнив молодость. Пусть он и женатый человек, но все-таки что-то вызывающее ностальгию отложилось в его душе. Должно быть, на подобные мысли наводил багровый диск поднимавшегося над морскими водами солнца.

Но всё когда-нибудь кончается, и ровно в восемь ноль-ноль, по заранее согласованному графику, якоря пошли из воды. Броненосцы наместника уже развели пары из расчета экономического хода, и теперь в полном безветрии над ними висели грибообразные шапки черного дыма.

– С Богом, Виктор Сергеевич, – прокаркал динамик голосом наместника Алексеева.

– С Богом, Евгений Иванович, – ответил я и кивнул капитану 1-го ранга Василию Васильевичу Остапенко, командиру «Москвы».

Дело в том, что за время этой нашей якорной стоянки мы оборудовали флагманский ЭБР «Петропавловск» радиостанцией и навигационным радаром, снятыми с морского буксира МБ-304. Радиостанций и радаров также лишились буксир СБ-921 и танкеры «Лена» и «Дубна». Это оборудование было установлено на участвующие в блокадной завесе перед японскими островами крейсера Порт-Артурской эскадры «Аскольд», «Новик» и «Богатырь». На четвертый крейсер – владивостокский «Боярин», в нарушение всех действующих инструкций, радиостанцию собрали из имеющихся на кораблях ЗИПов. Из небоевых кораблей возможности связи остались у аварийно-спасательного судна «Алтай» и у танкера «Иван Бубнов», который был определен как эскадренный корабль снабжения. Вот он идет сейчас в кильватер «Москве», а вслед за ним все четыре наших БДК.

Остальные боевые корабли нашей эскадры распределились следующим образом. «Ярослав Мудрый», ставший лидером эскадры морских канонерок, направился к острову Кюсю для его блокады, маршал Ояма, которому была поручена оборона острова, остался без поддержки с Большой земли. Эсминец «Адмирал Ушаков» и БПК «Североморск», вместе с участвующими в блокадной завесе крейсерами русского императорского флота, должны свернуть завесу и прибыть к Окинаве самостоятельно. Всё равно вся крупная рыба уже поймана, и за последние трое суток в наши сети не угодило и завалящего каботажного пароходика.

СКР «Сметливый» имеет свое спецзадание. ПЛАРК «Северодвинск» скрытно его сопровождает, готовая в любой момент оказать помощь. ДЭПЛ «Алроса» заняла позицию напротив выхода из Токийского залива. В случае попыток иностранных, в первую очередь британских, боевых кораблей проникнуть в зону боевых действий, должна произойти ужасная трагедия. Но, господа, à la guerre comme à la guerre…

– А ведь это конец войны, Виктор Сергеевич, – внезапно проговорил стоящий рядом со мной Александр Михайлович. – Быстро у вас получается. В первых числах марта мы покончим с Окинавой, и Божественному Тэнно станет ясно, что не только петля захлестнулась на шее, но и табуретка уже шатается под ногами. Тогда японцы будут искать с нами мира на любых условиях.

– А ему, дорогой Александр Михайлович, это уже и так ясно, но развязавшие войну японские «ястребы» со дня на день обещают своему императору помощь могучего британского флота. Только вот не придут англичане, а если и придут, то не затем, чтобы помочь, а затем, чтобы урвать у побежденного кусок пожирнее для себя любимых. Вот тогда-то, ваше императорское высочество, «ястребам» придется приносить императору все положенные народным японским обычаем извинения, а те, кто изначально были против этой войны, к примеру маркиз Ито Хиробуми, начнут с вами и нами переговоры о мире.

– Виктор Сергеевич, – великий князь повернулся ко мне, – скажите, а ведь вы знаете что-то такое, что неизвестно мне?

– О чем-то мы знаем, о чем-то догадываемся, – усмехнулся я и вдруг ответил вопросом на вопрос: – Александр Михайлович, а как вы думаете, Российской империи нужен остров Формоза – он же Тайвань?

Великий князь пожал плечами.

– Зачем он нам, Виктор Сергеевич? У нас вся Сибирь в запустенье, Камчатка, Сахалин, Приморье. После войны государь, наверное, всё же присоединит Маньчжурию. Куда нам еще эта Формоза?

– А Германской империи Формоза нужна? – продолжал я гнуть свою линию.

Александр Михайлович глубоко вздохнул и опять пожал плечами.

– За кайзера Вильгельма я отвечать не могу, правитель он крайне импульсивный, может вдруг захотеть эту Формозу, как ребенок новую игрушку, но прямой необходимости для немцев в этом острове, по-моему, нет.

Я усмехнулся.

– А если британцы будут уверены в том, что эта Формоза так нам нужна, что мы и германцы спать без нее не можем?

– Ничего не понимаю, – проворчал Александр Михайлович. – Вечно вы загадками говорите.

– Прочитайте вот это, – я достал из кармана свернутый вчетверо листок. – В Фузане получено из Петербурга по телеграфу и передано нам через «Адмирала Кузнецова» по радио. Самое последнее известие. Этой бумаге положено быть горячей, как только что вытащенному из печи хлебу. Вчерашняя речь премьер-министра его величества короля Великобритании, сэра Артура Джеймса Бальфура перед обеими палатами британского парламента.

Великий князь Александр Михайлович развернул листок и углубился в чтение. Через несколько минут он, прочитав текст дважды, а возможно, даже и трижды, вернул мне эту бумагу со словами: