Александр Михайловский - Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник)

– Так вы считаете, что… – Брови ротмистра удивленно поползли вверх.

– Вот именно! – кивнул я. – Спланировать все это мог человек, непосредственно находящийся рядом с адмиралом Алексеевым. В нашей истории после войны генералы Стессель и Фок попали на скамью подсудимых… Кстати, Фок бывший ваш коллега – в 1871–1876 годах служил в Корпусе жандармов. Он сумел вывернуться, а Стесселя приговорили к десяти годам заключения в крепость. Может, был кто-то из моряков, не выявленный, к примеру, лишь потому, что он погиб вместе с броненосцем «Петропавловск». Словом, не знаю. Вы обратили внимание на то, что в деле нарисовался резидент британской разведки в Мукдене?

– Да, Александр Васильевич, обратил, – кивнул жандарм.

– Так вот, – я начал дожимать ситуацию, – именно там в мирное время располагалась резиденция наместника. По моему сугубо личному мнению, на британцев шпионит кто-то, кто принадлежит к враждебной наместнику придворной группировке. Например, человек, связанный с господином Витте и господами Безобразовыми. Но вся мерзость этой ситуации заключается в том, что этот наш, пока еще неизвестный мистер «Х», как и вполне известные Стессель с Фоком, преследуют свои личные или клановые интересы, не останавливаясь перед предательством интересов Российской империи, как государства, и русских, как народа.

– Задали вы задачку, – покачал головой жандарм, – так вы считаете, что все наши беды исключительно от предателей.

– Ну, это не совсем так. Эти люди даже не чувствуют себя предателями. Они просто преследуют свои интересы, а на государство им наплевать. Неважно, что страна проиграет войну, неважно, что взбунтуются мужики… Им ничего не важно, кроме их шкурных интересов. А как только эти люди вступают в сношения с иностранными государствами, так и интересы этих государств выходят для этих людей на первый план. Ведь за это платят звонкой монетой. Именно такие люди, среди которых были даже великие князья, и привели Россию к катастрофе в двух войнах. Именно они потребовали отречения императора, а потом бегали с красными бантами на груди. Если мы хотим избежать катастрофы, то именно от этих людей мы должны избавиться в первую очередь, причем не останавливаясь перед самыми радикальными мерами…

– А революционеры? – растерянно переспросил Познанский.

– Революционеры – это сама по себе весьма разношерстная публика, – ответил я. – Часть из них – просто наемные бандиты, выполняющие за иностранные деньги свою грязную работу. Другая часть искренне ненавидит Россию и готова разметать ее по кирпичику – «до основанья, а затем…». Третьи – наивные идеалисты в стиле Кампанеллы. Но результат их идеализма может выглядеть весьма жутко. Потом я вам дам почитать про кхмерских «товарищей Пол Пота и Йенг Сари», за четыре года уничтоживших две трети населения своей страны… Четвертые же видят недостатки существующего строя и искренне желают их исправить для блага народа. Вот с этими мы просто обязаны сотрудничать и привлекать их ко всяческим полезным делам. Тем более что нам про них много что известно.

– Хорошо, – кивнул Познанский. – Полезных людей можно привлечь к работе, а что делать с теми группами, которые вы назвали первыми?

– Уничтожить! – рубанул я. – Нам не нужны ни идейные, ни безыдейные бандиты. Да и без идеалистов, которые льют реками кровь во имя своих идей, мы тоже обойдемся.

– Экий вы… – покачал головой жандарм, подбирая подходящее слово, – хотя… если без этого нас ждет что-то подобное французскому якобинству…

– Скажу честно, – я вздохнул, – избавимся от либеральных эгоистов в верхах, решим крестьянский вопрос, тогда и революционеры нам будут неопасны – так, досадная помеха. А не сделаем первоочередного – значит, получим то, что заслужили.

– А почему вы упомянули крестьянский вопрос? – удивился ротмистр. – Неужели он так важен.

– Восемь из десяти подданных русского царя – крестьяне. Восемь из десяти крестьянских дворов производят хлеба ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы не умереть с голоду. А если взять совокупно – это от половины до двух третей всего населения России. В подвале нашего дома пороховой погреб, а некоторые веселые господа еще и бегают туда курить. Другие же серьезные господа день ото дня добавляют все новые и новые порции пороха, поскольку это приносит им прибыль. Вопрос надо решать, и быстро, иначе рванет так, что французская революция с ее якобинцами и гильотинами покажутся пикником гимназистов на природе. Народ надо срочно переселять из центральных нечерноземных губерний, где сплошь неурожаи и малоземелье, на юг и восток, на целину и черноземы. Про помещичью землю лучше забыть, проблемы она не решит. А вот как это переселение организовать – это вопрос отдельный. Всего в течение десяти лет необходимо переселить от двадцати до тридцати миллионов семей – это вам не шутка. Но если это будет сделано, то, значит, мы сумели бомбу под государством разрядить, и можно подумать – что же делать дальше…

Глаза у жандарма стали совсем шалыми. Но через какое-то время он взял себя в руки.

– А нельзя ли обойтись другими, менее радикальными методами? – спросил он.

Я вздохнул.

– К сожалению, Михаил Игнатьевич, нельзя. Если не справиться с крестьянской нищетой и неграмотностью, то нам останется только ждать случайной искры. И чем позже случится взрыв, тем он будет сильнее… И, кроме того, это только первая мера. Как только в карманах у крестьян заведутся деньги, так они сразу начнут покупать мануфактуру и промышленные изделия. А для того, чтобы было что покупать, необходимо провести индустриализацию. А пока мы страна, которая торгует сырьем, а покупает промышленные товары за границей. Достаточно заглянуть в статистические справочники, чтобы понять, что мы страна… Помните, как писал поэт Некрасов:

Преобразования, которые предстоит осуществить, по масштабам ничуть не уступают петровским.

– Спасибо, Александр Васильевич, очень интересно было с вами поговорить, – ротмистр встал, – пойду, подумаю над вашими словами.

Ага, пойдет он думать, как же. Небось, пойдет и пристанет с этим вопросом еще к кому-нибудь. К майору Османову… или к полковнику Антоновой…

Да и пусть. Мы, пока от Чемульпо до Порт-Артура шли, наговорились на эту тему до чертиков и пришли вроде к общему знаменателю. То же самое будут ему говорить и журналисты, и старший лейтенант Бесоев, и даже доктор Сидякина… Пусть думает, анализирует. Как говорили древние римляне: Sapienti sat. – «Умный поймет»…

Кабинет министра иностранных дел Петра Николаевича Дурново