Юрий Корчевский - Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

– Лекарь ты мой.

Раздался стук в ворота.

– Кто это там? Пойду открою.

Любава накинула платок, вышла и вернулась с князем Елагиным. Тот выглядел помятым, под глазами обозначились мешки.

– День добрый, Никита!

– И тебе не хворать, княже.

– Ха, лежишь! А о тебе только и разговоров по боярским домам.

– С чего?

– Ты забыл, что ли? Дай-ка на подарки поглядеть.

Любава принесла кубки. Она уже успела отмыть их от вина, протерла.

Князь поочередно кубки осмотрел, полюбовался, взвесил на руке.

– Один другого краше! Повезло тебе, Никита! Если так и дальше пойдет – царь тебя может боярским званием пожаловать.

– Ох, башка трещит – не до званий.

– Чудак-человек! Да так не всем везет – даже боярам. Из рук царя и тестя царского по кубку в один день получить! Своего счастья не понимаешь! Рассолом поправился уже?

– Успел.

– Тогда пусть супружница вина подаст.

– Семен Афанасьевич! Слышать о вине не могу, мутит!

– Да что же ты такой хлипкий, Никита! Подарок-то обмыть надо!

Подарки обмывали прямо из кубков.

Любава шустро накрыла стол. Князь съел здоровенную миску шулюма, обгрыз бараньи косточки:

– Вкусно! – похвалил он. – Кухарка у тебя хорошая.

– Не жалуюсь, – сдержанно ответил Никита.

Еще поели, выпили немного. Никита уже пришел в себя, но в лекарню не пошел: полдень уже минул, да и состояние не то.

Князь уехал довольный, но Никита так и не понял, зачем он приезжал. На кубки поглядеть?

Однако события дня еще не закончились.

Князь к вечеру заявился снова – уже в серьезном подпитии.

– По княжеским домам ездил, выпил слегка. Только и разговоров, что о пире царском. А где про пир, там и про тебя. Кто из бояр тебя раньше не знал – так на пиру увидел. Ноне ты личность известная. Любава, гордиться таким супругом надо.

– А я знаю и горжусь им давно, – просто сказала Любава.

Когда Никита и князь остались наедине, Елагин попросил:

– Погадай мне на картах, давненько ты не гадал.

– Так ведь…

– Уважь, Никита! И ты хмельной, и я, но уж больно услышать хочется, что меня ждет. Я и карты с собой взял, – князь достал колоду.

Деваться было некуда. Никита вздохнул, разложил пасьянс. Потом сгреб карты и разложил снова.

– Что такое? Говори, не томи.

– Два раза раскладывал. Теперь слушай, только о том – никому!

– Обижаешь, Никита! Я весь внимание!

– Через четырнадцать лет царица умрет.

– Ох, Господи, помилуй мя, грешного! – князь приложил ко рту ладонь. – Страсти-то какие! Дальше давай!

– Государь женится на Наталье Кирилловне из рода Нарышкиных.

– Так-так-так!

– Государь переживет царицу на пять лет. У него будет двое сыновей, Петр и Иван. Править Россией будет Петр.

– Так он мал еще будет-то…

– Не перебивай, княже.

– Молчу.

– После смерти Алексея Михайловича царевна Софья править будет.

– Это что родилась недавно?

– К тому времени повзрослеет.

– Дальше давай.

– Не говорят карты больше ничего – и так сказали многое.

– Это верно. Да предсказания-то все сильные, с ума сойти можно. Вот только сроки – четырнадцать лет! Доживу ли?

– Доживешь – я по картам вижу.

– Вот! Самое твое главное предсказание. В моем возрасте прожить еще четырнадцать лет – как подарок судьбы. Вот спасибочко!

Никита собрал карты и вернул князю. Тот сунул их в карман – небось, еще пригодятся.

На следующий день Никите нужно было идти на службу.

Иван встретил его, вскинув руки:

– Ой, Никита! Что вчера здесь творилось!

– А что такого? Я приболел вчера – после царского-то пира.

– Так бояре да купцы приехали, возками всю улицу перегородили. И все тебя хотели видеть.

– Неуж все срочно заболели? – улыбнулся Никита.

– Обещали сегодня приехать.

И в самом деле – не успел он переодеться, как к лекарне стали подъезжать возки, и все как один – купеческие. Понятное дело: они с утра раненько встают – волка ноги кормят. Это бояре да князья утром могут себе позволить вздремнуть.

Никита стал принимать страждущих. В основном была мелочовка: вросший ноготь, сломанный позавчера на пиру палец.

Но слух о чудесном спасении Милославского буквально магнитом тянул людей в лекарню. Раз уж умирающего за минуту воскресил на виду у всех, то с немудреной болячкой тем более справиться должен. Один случай, правда, серьезным оказался.

– Веришь ли, лекарь, две горсточки каши съем, а кажется – весь казан опустошил. Не лезет больше. И вот тут болит, – купец ткнул пальцем в эпигастрий.

Никита осмотрел его, пощупал. То ли язва каллезная, то ли опухоль? В любом случае оперировать надо. Об этом и сказал купцу.

– Это живот резать? Не дамся!

– Подумай хорошенько. Без операции долго не протянешь, а потом поздно будет.

– Сколько Бог даст…

– Твое дело, купец, ты сам кузнец своего счастья.

Удрученный купец ушел. Вот же упрямец! Болезнь-то не уйдет никуда, он будет продолжать болеть, а когда совсем невмоготу станет, придет. И ладно, если застарелая язва окажется – пусть и с рубцами. А если рак? Упустит время, пойдут метастазы – тогда уже его не спасти. Жалко мужика, но ведь без его согласия под нож не потащишь.

Только к обеду разобрался с купцами, как чередой пошли бояре. Многие из них сами были свидетелями происшествий на пиру, поэтому верили Никите безоглядно. Эти чинно, как в боярской Думе, рассаживались на лавках в коридоре, опирались на посохи. А как в кабинет Никиты входили, Иван с них кафтаны да шубы снимал. Еще не холодно, осень – но положение обязывало. Бояре и летом в шубах ходили, обливаясь потом.

Первый же боярин важно представился:

– Боярин Иван Богданович Милославский.

От Елагина Никита знал о царедворцах. Плещеев был главой Земского приказа и приходился племянником Илье Даниловичу Милославскому, тестю царскому. Надо признать, Милославских на Москве не любили.

Кроме Плещеева был еще Петр Траханиотов, дьяк Пушкарского приказа, а оных, помельче – и не сосчитать. Если учитывать, что сам Илья Данилович был главой Стрелецкого, Рейтарского, Иноземного приказов да еще ведал Большой казной, то власть Милославских была велика.

Происходил Илья Данилович из рода незнатного, обедневшего дворянского. Отец его был курский воевода, и повезло ему в одночасье. Алексей Михайлович, государь, женился на его дочери Марии 16 января 1648 года, а через десять дней другая, младшая дочь Анна, вышла замуж за воспитателя царя, Б.И. Морозова. Илья Данилович из незнатных вдруг возвысился, стал стяжать и мздоимствовать. Уже в мае 1648 года разразился бунт против Милославских, Плещеев и Траханиотов были убиты. А в 1662 году разразился Медный бунт – из-за медных монет. Сам царь уважения к Илье Даниловичу не проявлял, называя его «просто Ильей, не тестем».