Константин Кривчиков - Кремль 2222. Волоколамское шоссе

– Да уж, – сказал Бужыр. – Горе такое.

– И я о том же. Только вот шо. Надо бы поминки для вшего клана уштроить. Шешть шеловек, вшо же. Хотя они и не воины ешо были, но народ пережывает. Надо бы шделать поминки – пушть народ ушпокоитша.

– Думаешь?

– Конешно, надо. Вшо равно нынше новолуние. Пошыдим, выпьем, а утром принешом жертву. Нынше вкушная жертва – шамка хомо.

– Да, вкушная, – согласился Бужыр.

Он понимал, почему Ашаб хочет устроить поминки. Для колдуна, что поминки, что новолуние – все лишний кусок мяса. Он в основном для ритуалов и нужен, бездельник. Однако в данном случае вождь был согласен с колдуном. Да, надо устроить поминки. Тем более, что еще и новолуние. И молодая самка хомо. Молодые, они вку‑у‑усные…

– Так и быть. Убош, принешы нам жбан и рашпорядиш. Пушть готовят угошение и выпивку. Да, и мяша нам прихватить не жабудь. И штоб мухой мне.

Когда Убош «мухой улетел» за выпивкой и закуской, Ашаб спросил:

– А с Тимом‑то ты шо надумал?

– А ты шо думаешь?

– Думаю, шо Тим молодеш. Хотя и хомо. Но нам бойшами ражбрашыватша нельжа.

– Нельжа, – согласился Бужыр.

– Можно, кштати, его нынше утром в воины пошвятить. Ешли ты не против.

Вождь подумал, почесывая макушку.

– Вобшэ‑то непротив. Но шомневаюш я маленько. Вдрух он не это… не тохо.

– Так покажи его Пуго – на вшакий шлушай. Где он, кштати?

– Хде – хде? – раздраженно откликнулся Бужыр. – В Караханде. В этой шамой швоей – в ванне.

– В нирване? – уточнил Ашаб.

– В ней шамой.

– И когда оттуда выйдет?

– А я жнаю? Может, шеходня. А, может, и жавтра. Это же шам. И трогать его в это время нельжа.

– Вот когда выйдет, тогда и покажешь ему Тима. – Колдун поскреб себя по горлу и меланхолично заметил: – Ешли што будет не так – шъедим. А вобшэ – тебе виднее. Но я не думаю, шо Тим ижменник. Он бы нам пригодилша. Ты жамешал, как на него шамки шмотрели?

– Нет, не жамешал. А как?

– Как на фенакодуша. Тим – наштояшый жеребеш. Што иж того, што он хомо? Жато дети будут ждоровые.

– Да, это верно, – вождь кивнул. – Дети будут…

Он замолчал, потому что уловил ранее потерянную мысль. Дети будут здоровые… Хм, интересно…

* * *

Тим просидел под дубом больше часа. То, что о нем забыли, с одной стороны, было хорошо. А с другой стороны – плохо, потому что он бездействовал. Ему очень хотелось узнать, куда утащили Алену, и что вообще с ней происходит. Но как узнать, если Убош велел ему находиться на месте и ждать? Но сам пропал куда‑то. У кого теперь спрашивать?

У Шуба? Так он конченый придурок, даже сами дампы так считают. И до сих пор злится на Тима за то, что тот отоварил его дубинкой по уху. Нет, с ним лучше не разговаривать. Но почему же о нем забыли? Вроде и не пленник, а что‑то вроде этого.

В какой‑то момент Тим, не выдержав, встал и попробовал прогуляться вокруг дерева. Но едва начал огибать полутораметровый ствол, как тут же подбежал Шуб.

– Эй, Тим, ты куда?

– Никуда. Так, ноги размять.

– Шыди на меште, так Убош велел.

– Что, вокруг дуба обойти нельзя?

– Нельжа. – Шуб злобно усмехнулся и поиграл в руке шестопером.

– И сколько мне тут сидеть?

– Не жнаю.

– А Убош где?

– Не жнаю. Шыди и не гыпайша.

– Ладно, – сказал Тим. – Посижу еще.

Ему очень хотелось врезать по поганой роже мутанта. Ох, как хотелось! Но он сдержался. Сплюнул Шубу под ноги и опять присел около ствола дуба. Удильщик с вами, подожду. А если стемнеет…

Однако тут появились Бужыр и Ашаб. Они подошли и остановились в нескольких шагах от Тима – вождь впереди, а колдун немного сзади, частично скрываясь за широченной фигурой Бужыра. Тим поднялся с корточек и неуверенно произнес:

– Здравствуй, Бужыр.

С колдуном здороваться не стал. Чего здороваться, если раньше они ни разу не разговаривали? Лишь одна мысль появилась в голове: этот урод в дурацком колпаке может завтра утром убить Алену. Он ведь, наверное, лично сам приносит жертвы?

В этот момент Ашаб отступил в сторону, выходя из‑за спины вождя. И Тим увидел, что на его груди висит толстая золотая цепь. Что бы это значило? Неужели он собрался проводить какой‑то обряд? Жертвоприношение? Кого именно???

От этой мысли у Тима бешено заколотилось сердце. Он даже отвел глаза в сторону, чтобы не видеть довольной рожи Ашаба. Неужели уже пора… Чему он радуется, сволочь?!

Однако довольная рожа была не только у колдуна. Обычно грозный вождь тоже сегодня выглядел на удивление добродушным. По крайней мере, злобно не скалился. А еще от обоих дампов несло терпким хмельным запахом, и они периодически сытно икали.

– Я вшо жнаю, Тим, – произнес Бужыр слегка заплетающимся голосом.

Тим вздрогнул и кинул взгляд по сторонам. Что вождь имеет в виду? Неужели Убош как‑то раскусил его хитрость и доложил Бужыру?

– Убош нам вшо рашкажал, – продолжил вождь. – Жаль, што так шлушилош. – Он громко икнул. – Но ты – молодеш.

Уф‑ф… Кажется, его страхи преждевременны.

– Я старался, – сказал Тим. – Ведь я же – дамп.

– О! – воскликнул Ашаб и многозначительно посмотрел на вождя. – А я шо говорил?

– Вот и помолшы, придурок, – сказал Бужыр. – А то шхлопошеш. Тим, штупай жа нами.

Он махнул рукой в направлении «хаты» и неторопливо зашагал, переваливаясь с ноги на ногу. Колдун засеменил за ним. Тим пристроился последним и вскоре заметил, что Шуб тоже направился следом. Но двигался он на расстоянии и сбоку, вроде как сопровождая или охраняя.

Они дошли до «хаты» и начали спускаться вниз по широкой дорожке, которую дампы называли «пандуш». «Пандуш» вел непосредственно под здание в огромный подвал, где Тим провел свою первую ночь в клане дампов – после того, как потерял память. Позже он узнал, что в этом подвале «мусорщики» справляют свои ритуалы. И вот сейчас его зачем‑то вели туда. До утреннего жертвоприношения, о котором упоминал Убош, еще слишком много времени – едва начало смеркаться, впереди вечер и ночь. Хм…

Он окинул взглядом заплывшие жиром фигуры вождя и колдуна. Никакого серьезного оружия у них при себе не было, не считая ритуальных кинжалов. Правда, сзади тащился Шуб со здоровенным шестопером. И, в любом случае, Тим не мог предпринимать активных действий, не узнав, где находится Алена. Он‑то, если что, сумеет сбежать. Но какой в этом смысл, если всю операцию он затеял ради спасения девушки?

Они спустились в подвал. Там, как всегда, было полутемно. Пространство освещали лишь редкие светильники. Вообще‑то они были прикреплены к каждой бетонной опоре, а также через определенный промежуток размещались на стенах, покрытых корнями крыш‑травы, плесенью и сажей. Но сейчас были зажжены меньше половины светильников. Поэтому часть огромного помещения, особенно по углам, скрывалась в густой тени.