Александр Шапочкин - На чужих рубежах. Посев

— Вы видели, что творится внизу? — спросил я ЦРУ-шника.

— Да. Жуткое зрелище. Настоящий Дахау…

Гюнтер насторожился, услышав название древнего немецкого поселения, но промолчал.

— А те, кто меня воскресил назначили меня пилотом глайдера, — он потрепал свой белый пиджак. — У меня ведь действительно в прошлой жизни была большая лётная практика. Но те монстры, что всплывают в моей памяти, не похожи ни на самолёт, ни на вертолёт или планер.

— Вот что, — я поднял с земли свой объёмистый чемодан, и посмотрел на спутников. — надо бы найти какое-нибудь укромное местечко, сесть и спокойно всё обдумать.

— Так пойдёмте ко мне! — внезапно предложил Смит, отталкиваясь от парапета. — Кто бы ни был хозяином этого места, он позаботился о том, чтобы снабдить меня собственной квартиркой. И ещё… кхм… да.

Видя наши лица, Айзек поспешил объяснить.

— Когда меня возродили и отпустили, я увидел под ногами линию, состоящую из стрелок. Она вела к чему-то вроде жилого блока. Что-то вроде студенческого общежития. Там для меня была подготовлена комната.

Не сговариваясь мы с Гюнтером посмотрели себе под ноги.

К Айзеку мы не пошли. Его "общага" о располагалась на другом конце колонизационного модуля. Стрелки же, убегающие от моих ботинок, вели в противоположенную сторону. Они привели нас к широкому проходу в стене рукотворной пещеры, за которым располагалась ещё одна, поменьше, в центре которой высилось нечто, отдалённо напоминающее жилые надстройки на круизном океанском лайнере.

Нечто похожее я несколько раз видел в статьях, посвящённых творениям различных архитекторов, работающих над "экологической" архитектурой. Гибкие линии, волнистые формы, обилие зелени белого цвета и чёрных стеклянных поверхностей. Мне как человеку в подобных вопросах неграмотному, в общем-то нравилось, хотя создавалось ощущение сильного диссонанса с центральным, нарочито технологическим отсеком колонизационного модуля.

Первое что бросилось в глаза — большое количество высоких людей в чёрных пиджаках с красными полосками и наоборот сравнительно малое с обычным человеческим ростом. За исключением меня, здесь было несколько бойцов в бронекостюмах, отдалённо похожих на тот что был на мне. Импортированная в меня память, подсказала название — "Воин MK1" Были они тёмного серого цвета, аляповатые и внешне неуклюжие. Однако впечатление производили грозное, как и здоровые плазменные пушки в руках у этих мастодонтов.

Однако поразили нас не чудеса научно-фантастического вооружения, а созданная для моих потребностей Homo Equium, с холодным взглядом пустых, неестественно голубых глаз. Прекрасная словно мраморная статуя и такая же безучастная Снежная Королева встретила меня на пороге приличного размера залы, куда привела меня линия из стрелок. Поклонилась, презрительно посмотрела на моих спутников и величественно уплыла куда-то в смежное помещение.

— Однако… — протянул Айзек и присвистнул, в то время как Гюнтер посмотрел на меня очумевшими глазами и промолчал.

Невидимый для меня указатель Вейнера направил его совсем не в это явно элитное местечко. Гефрайтеру, которому в этой жизни руками невидимых кукловодов было предначертано стать "Мотопехотинцем", чтобы не вкладывали в это понятие воскресившие нас существа, отводилась небольшая, вытянутая наподобие пенала коробка, в едва выступающем из стены здании неподалёку, и ожидавшая его появления кукла. Дородная бабища явно немецких кровей с массивными грудями способными вскормить целое племя.

Она меланхолично возлежала в похожей на стоматологическое кресло лежанке с кольцевидной надстройкой вокруг всего аппарата и даже не соизволила посмотреть на пришедшего в дом хозяина. Гюнтер сначала даже не понял, кто-это оккупировал вроде как принадлежащую ему жилплощадь. Затем порылся в чужой памяти, вспомнил и как-то взгрустнул.

Уж больно лицом предназначенная ему кукла напоминала бывшего губернатора Калифорнии. Конечно же гефрайтер не мог ничего знать о ещё даже не родившимся в его время почётном терминаторе планеты Земля, но судя по всему, "Хозяева" не угадали с вкусовыми пристрастиями выходца из Восточной Пруссии. Потому увидев доставшуюся мне "Снежную королеву", вояка в начале остолбенел, а затем пронзил меня на меня таким взглядом, что по спине побежали мурашки.

Мне же "кукла" откровенно не понравилась. Нет, с фигуркой и лицом у неё всё было очень даже! Этакая "Василиса Прекрасная", настоящая русская царевна у которой даже в волосах было что-то вроде стилизованного обруча- кокошника. Ей бы на берег застланной туманом речки, под цветущие яблони и груши выходить, да грустные протяжные песни петь, а вот не приглянулась она мне и всё тут. Даже в обычной штампованной "Барби" как мне показалось было что-то, чего создатели полностью лишили мою куклу.

— Что-то они вялые какие-то, — задумчиво произнёс Айзек, обходя мои довольно нескромные хоромы. — Моя, когда я пришёл, еле второчила ложкой в миске с какой-то зелёной жижей и даже не обратила на меня внимания. Бэйби из раздевалки и то выглядели больше людьми чем…

— Так народ, не расслабляемся, — прервал я лишние разговоры и подойдя к окну выглянул наружу, затем обернулся и увидев лицо немца рявкнул. — Гюнтер! Гюнтер мать твою! Очнись уже!

Видимо привычный кайзеровцу командный голос сработал и в озлобленных потянутых поволокой глазах гефрайтера которыми он буравил меня, промелькнула в начале осмысленность, а затем удивление. Хмурясь и бурча что-то себе под нос, он вытянулся и всё же продолжал смотреть на меня как на врага народа.

— Что с тобой происходит солдат, — рыкнул я ему в лицо, подойдя почти, что вплотную. — Отвечать!

В чем, в чём, а в общении с младшими по званию, я за свою не такую уж и долгую военную карьеру поднаторел. Солдат, что в наше время, что в прошлые века, существо пусть подневольное, но думать умеющее. Гюнтер же ещё ко всему прочему состоял в чужой армии, а потому, хоть и по собственному желанию перешёл под моё командование, вряд ли в серьёз воспринимал меня как командира. Авторитет штука такая, сама по себе не появляющаяся.

К тому же, по сравнению с привычными ему офицерами, вёл я себя довольно либерально и похоже, что это было ошибкой. Человек с трудом расстаётся с вбитыми в голову стереотипами, а потому моё поведение кайзеровец вполне мог принять за слабость. Сейчас, когда первый шок прошёл, Вейнер вполне мог начать раскаиваться в своём поспешном решении, а от того и первые признаки агрессии.

И неважно, что послужило её причиной. Красивая баба, большая хата или моё решение по американцу, давить подобное нужно в зародыше.

— Ничего гер Командант! — выкрикнул немец.