Клэр Норт - Пятнадцать жизней Гарри Огаста

– Мистер Огаст! Я так ждал встречи с вами!

Итак, его звали Саймон. Я же знал его как Винсента Ранкиса.

У меня тоже имелись союзники.

Черити Хэйзелмер была жива.

Правда, мне потребовалось много времени, чтобы ее найти. Наконец в середине моей четырнадцатой жизни я практически случайно столкнулся с ней в Библиотеке Конгресса, где изучал очередной доклад о развитии современной науки. Подняв глаза от текста, я увидел Черити. Она была очень стара и опиралась на трость – впервые на моей памяти. Черити тоже заметила меня. По ее взгляду я догадался, что она не знает, кто перед ней – друг или враг.

Я внимательно огляделся и, не обнаружив никакой очевидной угрозы, закрыл доклад, поставил его на полку, показал пальцем на знак «Соблюдайте тишину», улыбнулся и направился к двери, не зная, пойдет ли Черити следом за мной. По всей вероятности, она сама не знала, как ей следует поступить, но в конце концов решилась.

– Привет, Гарри.

– Привет, Черити.

Лицо ее исказила гримаса боли, которая ясно дала мне понять, что Черити не просто стара, но и серьезно больна. Волосы на ее голове поредели и истончились, левый угол рта был опущен. Черити сильно хромала на левую ногу. Все это говорило о том, что недуг, подтачивающий ее тело, весьма серьезен.

– Значит, ты меня помнишь, – пробормотала Черити. – Сейчас таких найдется немного.

– Конечно, я тебя помню, – мягко сказал я. – Что ты здесь делаешь?

– Полагаю, то же, что и ты. Обычно я не живу так долго. Послушай, даже мне ясно, что в мире что-то не так. Все эти… перемены, весь этот так называемый технический прогресс – это ненормально. Знаю, ты стал журналистом. Я читала твои статьи. Какого черта ты делаешь? Ты что, намеренно хочешь привлечь к себе внимание? Ты разве не знаешь, что идет настоящая война между нами и ими?

Под «ими» Черити, по всей вероятности, подразумевала Винсента и его сторонников, под нами – остальных членов клуба «Хронос». Я почувствовал неожиданный укол совести – меня все еще причисляли к «своим», хотя я проработал бок о бок с Винсентом более десяти лет, а мой побег от него вполне мог стать причиной его атаки на клуб. Впрочем, об этом скорее всего никто не знал, и я – во всяком случае пока – не собирался никому ничего рассказывать.

– Если враг узнает твое имя, он может начать за тобой охоту! Старайся быть незаметным, Гарри, – если, конечно, ты не хочешь навлечь на себя неприятности.

– Пожалуй, именно этого я и хочу. – Я неожиданно для самого себя улыбнулся. – В конечном итоге это должно помочь изменить ситуацию к лучшему.

Черити подозрительно прищурилась:

– В какую игру ты играешь, Гарри Огаст?

Я изложил ей свой план. В конце концов, любому нужны союзники, и я вовсе не был исключением. Особенно союзники, родившиеся до 1900 года.

За время моей работы в качестве сотрудника спецслужб я усвоил две главные вещи. Первая – человек, который мало говорит, но способен внимательно слушать собеседника, в девяти случаях из десяти гораздо более результативный агент, чем тот, кто благодаря собственному красноречию умеет легко поддерживать беседу. Вторая – при неподготовленном контакте всегда лучше, чтобы объект вашего интереса был уверен, что начало разговора инициировал именно он, а не вы.

– Очень рад с вами познакомиться, мистер Огаст. – Передо мной стоял улыбающийся Винсент и протягивал мне руку.

Я много лет готовился к этому моменту, надеясь, что рано или поздно он наступит. Однако когда это наконец произошло, в первую секунду мне стоило больших усилий сдержать себя и не воткнуть острый край моего бокала с джулепом в розовое горло того, кого я столько времени искал.

Винсент Ранкис держался так, словно мы с ним были совершенно незнакомы. Между тем он, будучи мнемоником, прекрасно помнил все, что сделал со мной, – во всех деталях. Однако он не знал – не мог знать, – что и я помню все не хуже его.

– Мне тоже очень приятно, мистер…

– Рэнсом, – ответил он, сердечно пожимая мне руку. Его пальцы, только что державшие бокал, были холодными и влажными. – Я прочитал столько ваших статей, что не будет преувеличением сказать: я внимательно слежу за вашей карьерой.

– Что ж, приятно это слышать, мистер… Рэнсом, – произнес я, нарочно слегка споткнувшись на фамилии и тем самым стараясь подчеркнуть, что мы никогда ранее не были знакомы. В ту же секунду у меня возникло опасение, не переусердствовал ли я и не вызвал ли тем самым подозрения у моего собеседника. – Вы тоже вертитесь в нашем бизнесе?

Бизнесом можно назвать любую профессию на свете – я совершенно сознательно использовал это весьма общее определение.

– Боже упаси, конечно же, нет! – со смехом воскликнул он. – Я просто бездельник, не более того. Но я восхищаюсь такими парнями, как вы, журналистами, которые ездят по всему свету и везде наводят порядок.

Мой взгляд снова упал на мясистое вспотевшее горло Винсента Ранкиса.

– Увы, я подобными вещами не занимаюсь, мистер Рэнсом. Для меня моя работа – просто кусок хлеба.

– Вот уж неправда. Ваши материалы очень интересны. Они говорят о том, что вы обладаете острым умом.

Я вспомнил, как Винсент Ранкис сидел на краю кровати, на которой лежал я, и смотрел на меня, в то время как кровь разносила по моему телу крысиный яд.

Я вспомнил, как он повернулся и направился к двери пыточной, а палач начал вырывать мне ногти на ногах. Он даже не обернулся, услышав мой крик.

Затем в моей памяти всплыл момент, когда мы с ним плыли в лодке вниз по реке Кэм. И еще я вспомнил, каким возбужденно-восторженным он бывал накануне очередного эксперимента. Мы можем раздвинуть границы познания, Гарри. Мы можем найти ответы на все вопросы. Мы можем взглянуть на окружающий мир глазами Бога.

Он приказал прикончить меня – и мне пустили в голову пулю, пронзившую мой мозг. Я знал, что никогда не смогу этого забыть.

Винсент между тем внимательно вглядывался в мое лицо. За любезной улыбкой он прятал стремление по малейшим мимическим реакциям угадать, узнал ли я его, уловить в моем взгляде хотя бы тень гнева, хотя бы намек на то, что я тот же самый Гарри Огаст, что и прежде, и что я знаю, кто он на самом деле.

Улыбнувшись, я повернулся к хозяйке дома, чувствуя, что больше не в силах удерживать на лице приветливо-равнодушную маску.

– У вас отличный вкус, мэм, – и в том, что касается друзей, и в том, что касается ваших предпочтений как читательницы, – сказал я. – Однако я все же полагаю, что меня пригласили сюда не для того, чтобы обсуждать со мной достоинства моих материалов?

У миссис Эвелины Синтии-Райт, да благослови ее Господь, в самом деле имелся план вечеринки, и в этот кризисный момент, когда я почувствовал, что вот-вот потеряю контроль и выдам себя с головой, этот план меня выручил.