Реликт 0,999

— Могу. Футур-анализ доступен мне до предела насыщения с удвоением кванта на каждые десять квантов времени. Но резона в предсказаниях нет…

Кратко упомянув множественные миры Эверетта, он посетовал, что существуют ограничения, которые сводят на нет любые попытки Наблюдателя низкого уровня повлиять на закономерный ход событий, отчего и сохраняется вектор движения. Вождь слушал, прикрыв глаза.

— … к сожалению, я знаю, чем закончится история человечества. Это тупик, гомо сапиенс обречен.

— Всё когда-то кончается, — согласился Дан, — Но ведь ты останешься, файвер. Значит, человечество пригодилось, создав тебя… И вот еще что — не строй из себя всезнайку. Появится кто-то повыше ростом, отменит твой прогноз, и человечество продолжит существование. Жизнь многопланова, дружище, а порой и непредсказуема…

Ник в который уже раз посетовал, что Дан не обладает способностями мыслеречи. На звуке ему пришлось долго объяснять, что в технологически ориентированной культуре, как земная цивилизация, изменчивость условий жизни нарастает по экспоненте. Скорость изменений социума достигает предела, за которым дрейф ценностей и моральных принципов ведёт к вырождению цивилизации…

Бывший примитивист прервал его:

— Не помню, в какой древней пьесе один герой осаживает второго прекрасной фразой «Не говори красиво!» Островский, что ли? Лада помнила, а я вечно забываю… Так вот, ты сейчас не говоришь, а прямо-таки, глаголешь.

— Есть вещи, которые требуется подчеркивать, — заметил файвер, — хотя бы интонацией…

Дан пренебрёг поправкой, упрямо продолжил:

— Терпеть не могу проповедей. Но речь не о том. У тебя странное имя, Ник-никнейм… Нечеловеческие способности. Нечеловеческие знания. Нечеловеческое мнение. Порой кажется, что ты, действительно, бог. А хочешь иное мнение о моём мире?

— Зачем ты себя мучаешь? Отдохни, побереги силы…

— Нет, ты послушай, — жестом остановил файвера старый человек, душа которого, некогда разбуженная любимой женщиной, так и осталась неравнодушной к судьбам людей.

Физическая немощь ограничила громкость голоса, но не умалила страстность высказывания:

— Во-первых, техноцивилизация — это про Гею. Во-вторых, ты озвучил оценку богов, дружище, а не людей. Понимаешь, когда Будда стал мадхъямой, он уклонился от решения земных проблем. Христос, более лояльный к землянам, и тот сбежал после первой же попытки помочь нам…

Фраза получилась длинная, утомила Дана, и он попросил:

— Погоди, закончу.

Ник терпеливо ждал, чтобы не огорчать старика. Тот сделал перерыв, отдышался и продолжил:

— Я ни тебя, ни тех двоих не осуждаю, но пугаться и вымаливать у вас, богов, наставление, куда и как жить — не стану. Такой уж я противный человек. Дальше. Мне не нужно личное бессмертие без любимой женщины. Собственно, я и жил ради Лады, для Лады. Она сделала меня Даном, которого ты застал…

Одышка прервала речь. Отпив из чашки, больной человек продолжил медленнее и спокойнее, утерев слезу:

— Кто я буду без неё? И где? Кому нужен? Молодой обалдуй, без детей, внуков? Без общины, без других людей? Это уже не Дан, а совсем иной человек… Я значу что-то, лишь, как часть чего-то, — вождь усмехнулся. — Пафосно получилось… Ну, напоследок можно. Если без придури и всерьёз, то я думаю, только потому, что мы были вместе, нам с Ладой удалось сделать следующее поколение умнее и совестливее, чем мы. И без опоры на богов…

Файвер молчал, терпеливо ждал. Очередной перерыв восстановил силы Дана:

— Жаль, Лада ушла от нас, она умела выражать мысли… Если коротко, то притча о горе, срытой несколькими поколениями, более симпатична мне, нежели битье головой о пол в храме Веры и упование на бога. Я понимаю, насколько ты сильнее и умнее меня, но не премину запустить тебе ежа под шкуру. Ты задумывался, зачем принимаешь человеческий облик, господин чистый разум?

Ник пожал плечами, не собираясь отвечать. Да вождь и не ждал ответа, он спешил объяснить паранорму то, на что за их горячими спорами всегда не хватало времени:

— Не задумывался, конечно… А зачем это делали предыдущие, Зевес, Юпитер, скажем? Хотя, тот бог быковал, с Еленой, но прочие-то человеками резвились, помнишь ведь. Сам скажу — одиноко вам на Олимпе восседать, скучно. Вот вы в людские дела и лезете, забыв, что росту мы разного…

На этом старик обессилел окончательно, прошептал:

— Помнишь, ты тщился меня поучать, а я упрямился? Причина — мы с разных высот смотрели, и разно видели. Этот стол, когда на него с полу глянешь, совсем иной, чем когда с крыши…

Рука, указавшая на рабочий стол, ныне свободный от бумаг, легла поверх простыни, но язвительность из голоса не исчезла:

— Вот ты бог, а я простой смертный. Ты можешь, а я нет. Ты зряч, а я слеп, и так далее… Легко быть сильным промеж слабых, а если среди равных?

Паранорм усмехнулся — он никогда не считал Дана слабым и не делал никаких скидок в спорах. А навязывать свою волю, превращать человека в марионетку, запугивать грядущими карами? Для этого не надо становиться богом. Но оправдываться перед немощным стариком уже не оставалось времени — тот угасал.

— Извини, — вождь слегка пожал руку Нику, — устал. Запала не хватило… Прощай, теперь уж навсегда, думаю. Уходи. Не хочу при тебе умирать, — и отвернулся.

Файвер исчез мгновенно. Дан лежал с закрытыми глазами и с жалостью думал, что бессмертие, по сути, является проклятием, сродни Агасферову. «Что значат человеческие эмоции для разума, свободного от плоти, от биологических обязательств по продолжению рода? Или привязанности? Ничего. Единственным развлечением бывшего человека, а ныне файвера, который назвался Ником, может остаться постижение новых знаний. Надолго ли хватит этого желания, не выродится ли оно в скуку?»

Старый вождь утешил себя представлением о том, как после его слов Ника потянуло найти свою любимую и проверить, не утратилась ли прежняя эмоциональная горячность… Дан не сомневался, что спроси он файвера в лоб, тот признался бы в настоящем имени. Жаль, что эта встреча последняя, сил на жизнь у вождя совсем не осталось…

А файвер вспоминал о прощальном слогане Сеятеля [3] Реликт. Возвращение в полночь , который не так и давно, даже по земным меркам, озвучил Габриэль Грехов:

«Странные вы существа, файверы, — неисправимые индивидуалисты. Вместо того, чтобы объединиться и стать хозяевами собственного космоса, вы отправляетесь в странствия, паломничество…»

Последние слова человека Дана перекликались с мнением гениального нечеловеческого разума:

«…если тебе не нужен космос, зачем ты космосу?»

Ник ощутил, как угасло сознание упрямого земного друга, чей разум был неспособен вместить и малой доли того, что доступно любому паранорму, но по волевым и этическим параметрам едва ли не превосходил его, файвера: