Реликт 0,999

Ящерица дернулась и забилась, поднимая фонтаны песка.

Чтобы не попасть под удар хвоста, Тихон отскочил в сторону, а на мечущуюся по берегу тварь посыпались удары Силы — это к месту схватки подоспел Демид.

Игуана, точнее, то, что от нее осталось, еще шевелилось, а Тихон уже спокойно вложил протертый листьями клинок в ножны и направился к шлюпке.

Любава встретила его недоуменным взглядом:

— Как ты думаешь, а что этой твари понадобилось здесь, на реке? — спросила она. — Обычно они не покидают болот…

— Может, за людьми увязалась? — предположил Тихон.

— Никогда о таком не слышала.

— Ты знаешь, сестричка, а эта тварь отличается от всех тех, которых я видел, — сказал подошедший Демид. — Зубы, когти — все другое. Если бы мы ее не поджарили так тщательно, то можно бы было найти и другие различия…

— Мутант? — удивился Тихон. — Учитель говорил, что в последние столетия мутации прекратились. Наиболее удачные разновидности создали устойчивые популяции, остальные вымерли.

— Откуда мы знаем, что оказалось устойчивым? — возразила Любава. — Мы слишком многого не знаем…

В этот момент из лодки раздался писк.

— Да, а что Миу притащила? — спросил Тихон. — Я не успел рассмотреть.

Любава подвинулась, давая ему возможность увидеть свернувшуюся на дне лодки кошку. Миу, не обращая внимания на людей, тщательно что-то вылизывала.

— Не понял, — пробормотал Тихон.

Миу подняла голову, и стало ясно, что между лапами у нее шевелится кто-то маленький, размером с двухмесячного щенка.

— Что это? — удивился парень.

«Это ребенок той собаки, которую убили люди. Когда люди ушли, он остался рядом с матерью», — разобрал Тихон мысли кошки.

— Чувствую, когда мы наконец-то доберемся до архипелага, то у нас будет не лодка, а скотный двор, — рассмеялся он.

— Вы еще оленя подберите. Или медведя, — проворчал Демид. — Щенок еще туда-сюда, а больше — никого!

И он строго посмотрел на Любаву.

— А я что? Это Миу, — девушка сделала наивные глаза. — И не бросать же малыша тут… Обычный щенок…

— Как звать-то будем зверя?

— Щен — он и есть Щен…

Вскоре река стала настолько широкой, что берега казались тоненькими полосками на горизонте.

Поесть остановились на очередном островке, пустынном и безжизненном. Мясо игуаны, оказалось весьма вкусным, хоть и жестковатым. Даже щенок с удовольствием грыз оставленные ему кусочки.

— Странно, но большинство ящериц вкуснее оленины, — задумчиво сказала Любава. — Может, потому, что они меньше похожи на нас, в них нет той заразы, которая человеку опасна? Может, вкус — это ощущение того, насколько подходит еда?

— Какая разница? — неразборчиво пробормотал с набитым ртом Демид. — Скусно — и фарашо!

После отдыха решили поставить мачту и идти под парусом. Ветер дул навстречу, но узкий косой парус и опущенный выдвижной киль позволяли двигаться наперерез ветру.

— Что дальше будем делать? — задумчиво спросил Тихон, осматривая горизонт.

Теперь нигде не было видно даже признаков земли. Цепочка островков, на одном из которых обедали игуаной, отмечала границу между рекой и океаном. Теперь же даже вода стала другой — более темной и словно более тяжелой. Парень опустил руку за борт, потом лизнул пальцы:

— Соленая! Теперь до края Земли — только океан и туманы…

— Неужели ты не чувствуешь направления? — удивилась Любава.

— Чувствую, — улыбнулся Тихон. — Но ощущение странное. Непривычно. Пустота.

Девушка лишь улыбнулась, но Демид нахмурился:

— Мы здесь чужие. Мы знаем мир возле деревни, а здесь он совсем другой… Кто тут хозяин? Кто опасен? Кто друг?

Слова Демида вскоре получили подтверждение. Океан не был безжизненным. Сначала в небе появились косяки птиц, летящих к краю земли. Правда, птицы были знакомые: гуси, журавли, индо-утки… Потом Любава заметила спины каких-то морских животных, плывущих вслед птичьим косякам. Время от времени они, словно идущие на нерест осетры, выпрыгивали из воды, поднимая фонтаны брызг, и тогда было видно, что они похожи на моржей, только значительно больше.

— Ух ты! — воскликнул Тихон. — Откуда такое чудо?

— С грани мира, наверное, — ответил Демид. — Помнишь же историю? Чем ближе к краю — тем сильнее были изменения в природе. Самые спокойные места — на Среднем Енисее, на Южном Урале, там природа осталась почти такой же, как до катаклизма.

— Это откуда всякие ящерицы лезут?

— Нет, эти твари появились гораздо дальше, в Индии, но разбрелись по земле…

— Да черт с ними, с ящерами! Меня больше волнует, что мы будем делать, если вот эти звери решат нами позавтракать?

Тихон задумался.

Двадцатиметровые блестящие тела, резвящиеся на расстоянии, опасений почему-то не вызывали. Он не чувствовал ни исходящей от них агрессии, ни даже простого интереса. Видимо, лодка была чем-то настолько незнакомым этим зверям, что вообще никак ими не воспринималось. Ну — плывет и плывет что-то.

«Что мы для них? Что-то незнакомое, но не опасное — слишком маленькое. И несъедобное. Похоже, эти громадины с украшенными кривыми клыками мордами — травоядные. А что? Еды тут, в Сияющем океане, хватает. Вон сколько водорослей колышется на мелководье, целые поля водорослей, приходится обходить, чтобы не запутаться в прочных стеблях. Но где есть гигантские травоядные, там есть и те, кто ими питается», — тревожно думал Тихон.

— Помните миф о Георгии-Победоносце? — вдруг спросил он вслух.

— Что? — удивился Демид. — Георгий Подъярков был одним из самых мощных паранормов за всю историю после катаклизма. — Он стал волхвом… а потом исчез, и никто не знает, куда он девался. Кое-кто говорит, что он мог уйти к другим планетам. До катаклизма паранормы могли перемещаться в Космосе без метро…

— Это потом. А историю про того, как он уничтожил гадов, помните?

— Он, словно святые прошлого, поражал их молнией небесной, словно копьем, протыкая, как индо-утку на вертеле…

— Ага… как индо-утку, — хмыкнул Демид. — Хотя подожди… Ты хочешь сказать, что…

— Да, — Тихон рассмеялся так, что лодка закачалась. — Миу придала форму мороку. А если придать форму уплотненной Силе? От наших огненных плетей и шаров часто никакого толку. А если бы это был не шар, а копье?

— Давай попробуем! — воскликнула Любава. — Копье… копье… нет, стрела!

Она быстро распаковала один из мешков, достала из него колчан и вытянула стрелу. На всякий случай походники взяли лук со стрелами. Вдруг придется охотиться на птицу? Девушка покрутила в руках оперенное древко, зачем-то потрогала наконечник. И вдруг, выбросив вверх правую ладонь, привычно вытолкнула из себя сгусток Силы. Но вместо обычной бесформенной плети в воздух взмыла огненная стрела. Воздух взвизгнул и загудел.