Дмитрий Лазарев - Вирус Зоны. Кочевница

Карантин АПБР – довольно неприятное и тоскливое место. Мне приходилось пару раз бывать в нем по возвращении из-за Периметра: однажды меня неофициально привлекли к спасательной операции, а второй раз заловили, когда я водил в Зону «туристов». Тогда удалось обойтись условным сроком. Сейчас на это надеяться не приходилось. Заняться в карантине решительно нечем. Средств связи нет – ни позвонить, ни выйти в сеть. Посетителей, естественно, тоже никаких, до тех пор, пока не станет ясно, что я не притащил из Зоны никакую заразу. Только врачи, иголки, лекарства и пробирки с кровью. Много пробирок с кровью. Короче, прав меньше, чем у заключенных. И сей процесс может тянуться неделями. А в данном случае дополнительно «вдохновляло» то, что после всех тестов мной плотно займется служба безопасности АПБР, и вот уж они с меня с живого не слезут.

Первичные показания по нашему делу я дал через сутки после того, как пришел в себя. Лично полковнику Одинцову, куратору Московского сектора АПБР. Естественно, по телефону, который унесли сразу же после того, как завершился наш разговор. Умолять бесполезно: персоналу карантина дано строжайшее указание – никаких телефонных разговоров, кроме специально санкционированных по защищенному каналу. Кроме того, я не просто пациент карантина с неподтвержденным статусом безопасности для окружающих, а еще и преступник, обвиняемый в особо тяжком… Им, строго говоря, и общаться-то со мной запрещалось, так что нечего было и рассчитывать на получение хоть какой-нибудь информации.

На самом деле именно это и было в моем положении самым мучительным: неизвестность и невозможность самому предпринять какие-нибудь действия, чтобы ее развеять. Я мог лишь предполагать, что Агнешка отправилась с экспедицией АПБР в новообразованную Владимирскую Зону – на это недвусмысленно намекали мои сны, повторявшиеся с удручающей регулярностью. Причем, судя по ним, у экспедиции там возникли нешуточные проблемы.

Быть может, глупо строить замок своих умозаключений на столь шатком фундаменте, как сны, но я отчего-то был уверен, что это не просто кошмары. Правда, на чем зиждется эта моя уверенность, я тоже не мог себе внятно объяснить. Что-то во мне весьма серьезно изменилось после этого визита в Зону. Нет, я не сошел с ума и даже не подвинулся, хотя поначалу такие предположения у меня тоже возникали. Изменения были более глубокими и, я бы сказал, качественными. Вряд ли это вызванные Зоной мутации – перед походом я вколол себе антинову, а РПД я превысил всего на несколько часов. Тогда что? Я начал видеть и слышать то, что не в состоянии видеть и слышать другие? Да, если только это не остаточные галлюцинации после двойной пси-атаки, которую я чудом пережил. Скорее всего из-за нее меня тут так долго и мурыжат. В противном случае мной бы уже давно занимались дознаватели, а то и суд: чего там рассусоливать, когда в машине нашли пробирки с кровью Измененных?! Улики убойные и неопровержимые, позволяющие отправить меня почти напрямую из Зоны аномальной в зону строгого режима.

К тому же был еще один вопрос, который не шел у меня из головы: почему Черный Сталкер, или с кем мы там повстречались, оставил меня в живых? Теперь времени поразмышлять на эту тему у меня было с избытком, но без фактов все эти размышления – в пользу бедных. Погибший в Краснотайгинске Вадим Низовцев переродился в качестве фантома-убийцы с могучей психосилой? А наткнувшись на меня и принявшись взламывать мое сознание, он пробудил в себе старые воспоминания, которые, собственно, и не позволили ему довести дело до конца? Случайно ли пересеклись наши пути, или его отправили персонально за мной? А если второе, то кто отправил? Или что? Мозги свихнешь!

А еще я не знал, удалось ли выкарабкаться Григорию, но очень надеялся, что да. Потеря одного друга и так уже стала для меня тяжелым ударом. Потерять тут же еще и второго – это нокаут. И подниматься после такого можно долго. Между тем относительно участи Ещенко меня тоже держали в неведении. Садисты чертовы! Именно здесь, в карантине, из-за вынужденного безделья и отсутствия всякой информации о близких и дорогих тебе людях можно возненавидеть в себе человека за невозможность не думать, не тревожиться, не домысливать и не наращивать свои страхи, которые час за часом, день за днем изнуряют тебя до последней степени. И спасения от них нет ни днем, ни ночью. Сон тоже не приносил облегчения, каждый раз вываливая на меня очередную порцию кошмаров с Агнешкой в главной роли. Если верить моим снам, то от экспедиции АПБР постепенно оставалось все меньше и меньше. Смерти Агнешки я пока не видел, но утешало это слабо. Время идет, а я торчу здесь, не имея возможности хоть как-то помочь моей девушке, оказавшейся в опасности. Более того – я отсюда и не выйду. По крайней мере на свободу. И как минимум в течение двадцати лет…

Когда дверь моей палаты-камеры вдруг открылась, я аж вздрогнул от неожиданности. Дело в том, что врачи с уколами и тестами приходили ко мне строго по расписанию, а доставка еды осуществлялась через специальный мини-лифт в углу. Информация о времени была единственной, которую я мог получать, благодаря висевшим над дверью палаты электронным часам. В данный момент они показывали 17:30. В это время ко мне никто не должен приходить.

Вошедший был в белом халате, который сидел на нем так, что не оставалось сомнений – носить его визитер не привык. И то хлеб – хоть что-то сдвинулось с мертвой точки. Сейчас мне начнут задавать вопросы, а потом (как знать?), может, и премируют ответами на парочку моих. Посетителя я не знал, но лицо его выдавало волевого и властного человека, привыкшего отдавать приказы и обладающего определенными полномочиями. Интересно… Похоже, меня удостоила вниманием если не важная шишка, то уж точно не рядовой дознаватель. Не крутовато ли для допроса простого сталкера, пусть даже и совершившего тяжкое преступление? Впрочем, тут-то все как раз прояснится в самое ближайшее время. Приличия ради я поднялся навстречу ему.

– Здравствуйте, господин Катаев, – ровным голосом произнес незнакомец, не сделав попытки протянуть руку для пожатия. Оно и понятно – с чего бы апэбээровскому чину ручкаться с преступником?

– Добрый вечер, – нейтрально отозвался я. – С кем я говорю?

– Одинцов Сергей Николаевич, куратор Московского сектора АПБР.

Ого! А я был прав – передо мной величина, причем весьма приличного уровня.

– Какая честь! – произнес я медленно, пряча напряжение за иронией. – И чем я только заслужил?

– Зря иронизируете, – не моргнув глазом ответил он. – И насчет «заслужили» не извольте сомневаться. Операцию в Миленках помните?

Еще бы я не помнил! Это было семь лет назад. Единственный раз, когда мне пришлось поработать в одной упряжке с официальными структурами. Проводилась масштабная спасательная операция, а основные силы АПБР были прикованы к Печорской Зоне, которую тогда пытались «закрыть», и нужны были все опытные люди… С тех пор мы с АПБР были только по разные стороны баррикад. Но меня, как видно, запомнили, к счастью.