Дмитрий Леоненко - Кементарийская орбита

Щуп двигался вглубь, осматривая перед собой в инфракрасном диапазоне теплые стенки норы. Наконечник эндоскопа углубился на метр, когда перед нами вдруг возникла бесформенная тень. Мелькнули длинные вибриссы и острые когти, затем из темноты надвинулось переплетение темных предметов, и картинка с камеры застыла.

– Интересный метод защиты, – проговорил Шолд.

– А что оно сделало? – поинтересовался Брянцев.

– Перекрыло нору перегородкой из сплетенных колючек. Этакий противотанковый ежик в миниатюре. Причем, насколько я вижу, затычка предусмотрена неизвлекаемой, даже раскапывать норы с ней чревато. Просто, но изобретательно.

– И что это за существо? – явно заинтересованный, спросил Брянцев.

– Насколько я успел рассмотреть, что-то вроде местного аналога грызуна. Вот, – гибкий световод прошел сквозь переплетение прутиков и двинулся в глубь норы. Вскоре ход расширился, став округлой камерой. В ее центре на груде веток и листьев лежали четыре теплых (судя по свечению) овальных яйца. На них, оскалив зубы, восседало нечто очень похожее на узкомордую крысу.

Внезапно существо метнулось вперед. Мы увидели распахнутую пасть, затем картинка смазалась.

– Что оно делает? – спросил я.

– Жует световод, – ответил Шолд. – Ладно, извлекаю щуп. А ну отдай оборудование, госпожа терамния!

Зоолог предусмотрительно оставил у гнезда крысоподобной зверюшки одну из миникамер. Через двенадцать минут рассерженная терамния обвела мордочкой небо, выскользнула из норы. Вытолкнула из норы свой защитный механизм, перехватила плетенку из колючек обратной стороной и затащила обратно в нору.

– Определенно, здесь есть охотящиеся на норных жителей виды. И хищные виверниды, – заметил Шолд между делом.

– Дошли до тропы, – сообщил Алекслав. – Многочисленные следы. Что скажешь?

– По этой тропе не ходил никто, обладающий копытами, – произнес зоолог. – Исключительно обладатели когтей разного размера. Вплоть до среднекрупных, судя по величине и глубине вдавливания в грунт.

– Я бы сказал это, только глянув на местную псевдотраву, – ответил Ривлер. – Она явно не испытывала регулярного вытаптывания.

– Хорошо, хорошо, – проговорил Шолд. – Впереди виден спуск к воде. Предлагаю тебе с дроном спуститься вниз, я буду дежурить наверху.

– Принято, – через некоторое время мы услышали, как помянул блок спускающийся по рыхлому склону геолог.

– Предварительно, – прокашлялся Алекслав, оказавшись на берегу. – Река промыла русло в аллювиальной дерновато-глеевой почве, на склонах отчетливо видны следы паводков. Склон заплетен лианоподобными растениями, их корневища уходят в воду. Берега реки также плотно покрыты водными растениями… похоже на какой-то папоротник. Растительность распространяется примерно на половину ширины устья, похоже, течение здесь не очень сильное.

– Скорее, плауновидные, – уточнил Ривлер, переключившийся на поток Алекслава. – Масколон, мне бы не помешал образец и этих растений.

– Запретите ему, – посоветовал Фил. – Если Шолд с Алеком нагрузятся всем, что хочет рассмотреть поближе наш ботаник, нам придется высылать за ними тележку.

– Шолд, направь паука взять образец донного грунта, – попросил Алекслав. – Не думаю, что здесь водится что-то крупное, но предпочитаю обойтись без риска.

Длинноногий и впрямь напоминающий помесь паука с кентавром дрон прошлепал копытцами ступоходов по мокрой земле, окунулся с головой, раздвигая корпусом влажные заросли водной растительности. Через несколько минут появился вновь, подбежал к Алекславу, позволяя извлечь из грудной камеры пробирку с образцами.

– Грунт песчаный, – озадаченно проговорил геолог. – Любопытно. Я ожидал, что при так сильно заросшем русле он будет илистым, – он что-то переключил на панели дрона. – А, понятно.

– Что? – переспросил Ривлер.

– Весь этот травяной ковер простирается только у поверхности реки. Дно песчаное и очень чистое, с небольшим количеством отложений.

– Быть не может, – озадаченно произнес Дейв. – Посмотри, вон там видно даже кустарниковую поросль.

– Которая держится на растительном мате, – уверенно заявил Алекслав. – Пожалуй, я отойду подальше, вон к тем деревцам, – он указал на пучок невысоких узловатых стволиков с гибкими ветвями и сердцевидными листьями. – Проверю, растут ли они на твердой почве.

– В следующий раз, – возразил Брянцев. – Достаточно для первого выхода. Обоим – возвращение на борт.

– Масколон! – обиженно воскликнул Шолд.

– Отставить споры.

– Принято. Мы можем хотя бы расставить камеры у этого спуска? Если это не водопой, то я – утконос.

– Ловлю, – Алекслав вскинул руки, ловко поймав стерженек камеры между ладоней. – Давай-ка воткнем еще один зонд на глубине. Тебе не помешают записи речной фауны.

Ощутимо прохладный ветер коснулся моего лица. Я поймал себя на мысли, что непроизвольно задерживаю дыхание. Рассердился – и сделал глубокий вдох, до отказа набрав полные легкие пряного кементарийского воздуха.

Хотя «пряного» не самое подходящее слово. Воздух нашей новой родины пах дымом и смолой, сеном и хвоей. Улавливались в нем терпкие тона лекарственных растений и сладкий запах нагретого солнцем меда. От этой палитры запахов кружилась голова и спирало легкие, привыкшие дышать фильтрованным воздухом катера.

– Впечатляет? – спросил стоявший на одном колене в паре метров от меня Ривлер. Пальцы ботаника перебирали тонкие стебельки местных растений, перетирали крупинки почвы.

– Первый раз за последние месяцы – хотел сказать, века – я дышу открытым воздухом, – откликнулся я.

– Докладывайте обо всех изменениях в самочувствии немедленно, – отозвался по сети Брянцев.

– Синиш, вы дышали тем же воздухом в шлюзовой камере два часа. А подопытный поросенок дышит им уже несколько дней безо всякого вреда для здоровья. О чем нам беспокоиться? – спросил Дейв.

– Учитывая, что вы увешаны датчиками снаружи и немножко внутри – я узнаю об изменениях в ваших организмах быстрее вас самих, – добавил Варан.

Я, как и Ривлер, опустился на колено, выдернул несколько стеблей из степного ковра. Конечно, на борту катера уже имелись большинство образцов окрестных грунта, фауны и флоры, но оценить ландшафт полностью можно только своими глазами. И руками.

– Дернина довольно тонкая, – заметил я. – Это облегчит нам вспашку.

– Зато содержание гумуса маловато, – откликнулся Ривлер. – И вообще чернозем не слишком богатый. Как бы нам не понадобилось вносить удобрения уже на пробных делянках.

– Поглядим, – беспечно отозвался я. – Давай осмотрим места, которые мы под них наметили.

Неторопливо, в сопровождении верного дрона мы двинулись по широкой спирали против часовой стрелки. Далеко на кей-востоке разгоралась заря, окрасившая в розовые тона плывущие с юга тонкие перистые облачка. Из кустов доносилось щелканье, ворчание и шипение – голоса обитающей в соседних зарослях стаи мелких насекомоядных вивернидов. Над речной поверхностью, совсем как на Земле, кружились мелкие мошки, то и дело их скопление пронизывали разноцветные треугольники охотящихся летунов.