Борис Сапожников - Большая игра

Меня это сборище бандитов нервировало до крайности, масла в огонь подливал еще и запрет графа Игнатьева тренироваться.

– Нечего махать оружием на виду у этих башибузуков, – заявил он мне. – Хивинский хан вполне может посчитать это провокацией и приказать им напасть на нас.

– Вы сами-то верите в то, что нечто в этом роде возможно? – пожал плечами я.

– Простите, граф, – ледяным тоном отрезал Игнатьев, – но я дипломат и вынужден дуть на воду.

Утром третьего дня нашего бестолкового торчания под стенами Хивы граф вызвал меня в свою палатку. Она у него была точно такой же, как и у остальных офицеров экспедиции, – уподобляться восточным правителям и заводить себе роскошный шатер Игнатьев не стал. Внутри палатки царил деловой порядок и воистину спартанский минимум: стол, пара складных стульев, сундук да походная кровать. До того, чтобы спать на голой земле, граф, конечно, не дошел.

Когда я появился в палатке по приглашению ее хозяина, то застал удивительную сцену. Пара слуг Игнатьева ставила в углу ростовое зеркало, извлеченное из сундука, а граф стоял перед ним в мундире с наградами на груди и приводил себя в порядок. Вокруг него суетились двое, наводя, что называется, последний лоск. Один проходился щеткой по спине мундира, второй же начищал до зеркального блеска сапоги.

– У вас есть приличный костюм, граф, – не оборачиваясь, бросил мне Игнатьев, – такой, чтобы не стыдно было появиться перед правителем Хивы?

– Найдется пара английских, – пожал плечами я.

– Тогда я сейчас же отправлю за ними слугу, – кивнул Игнатьев, и стоило ему только бровью повести, как человек со щеткой отложил ее и едва ли не бегом покинул палатку. – Их приведут в порядок минут за десять, и вы сами решите, в каком предстать пред светлы очи Саид Мухаммеда. К слову, вы ведь служили офицером в Крыму, быть может, у вас с тех пор остался мундир?

– Вы отлично знаете, граф, – процедил я, не на шутку задетый его словами, – что лишен чести и права носить заслуженные награды и мундир.

– Простите, – бросил он, ничуть не сконфуженный, – запамятовал.

– А с какой вообще стати вы решили взять меня с собой к этому царьку? Зачем вам понадобился именно я, не могли пойти с Обличинским? Уж у ротмистра парадный мундир точно найдется.

– Обличинский нужен мне здесь, – отрезал Игнатьев, никоим образом не отреагировав на мой раздраженный и не слишком вежливый тон, – как бы то ни было, но наш лагерь окружен башибузуками хана, и я не хочу, чтобы командир драгун отсутствовал в нем сколь-нибудь продолжительное время. Вы, граф, понимаете, что аудиенция у Саид Мухаммеда продлится не пять минут. Можайский же всего лишь лейтенант, так что вы представляетесь мне наилучшим выбором при имеющихся обстоятельствах.

Несогласие Можайского с планами передвижения экспедиции вызвали у графа резкую к нему антипатию, а зря. Лейтенант – человек толковый, и к его словам лучше прислушаться или по крайней мере не отвергать с ходу, даже не выслушав до конца.

Слуга вернулся с моими костюмами, аккуратно уложенными в два свертка, и вместе с тем, кто занимался сапогами графа, принялся приводить их в порядок. Второй, конечно, прежде как следует вымыл перемазанные ваксой руки.

– Вкус у вас есть, граф, – кивнул Игнатьев, оценив беглым взглядом оба разложенных на столе костюма.

– Есть еще сценический, – буркнул я.

– Я думал насчет этого, – признался Игнатьев, – но отверг эту идею. Конечно, ваше присутствие как человека в прошлом военного и игрока, то есть борца, а их здесь принято уважать, украсит встречу, однако сценический костюм – это уже перебор.

– И все же, граф, для чего я вам нужен в качестве сопровождающего у хана?

– Это же Восток, – усмехнулся Игнатьев, вроде бы даже отчасти искренне. – Здесь все наполнено знаками. Кроме вас, во дворец отправится Струве – пожилой ученый, астроном. Так, с одной стороны, я покажу силу России – ее будете представлять вы, с другой же – мудрость.

– Считаете, это даст больше шансов на переговорах с Саид Мухаммедом?

– Не знаю, – честно ответил граф, – но это не повод для того, чтобы не играть в принятые здесь игры.

Я недолго выбирал костюмы, собственно говоря, было все равно. Взяв тот, что лежал ближе ко мне, принялся переодеваться.

– Смотрю, вы не из стеснительных, – заметил граф без тени иронии.

– Проведи вы с мое в казармах игроков, – ответил я в том же серьезном тоне, – привыкли бы переодеваться при других. Меня трудно смутить.

– Меня тоже.

Слуг он явно в расчет не брал. Скорее всего, это были его крепостные, которых он и за людей-то вряд ли считал.

Пожилой астроном Струве предпочел старомодный костюм, в котором я видел его еще в Астрахани. Тяготы путешествия никак не сказались на нем. Несмотря на довольно почтенный возраст, он легко переносил и дневную жару, и ночной холод, и путешествия верхом на верблюде – от конной поездки отказался по вполне понятным причинам, – и ночевки в палатке. Вот и сейчас он бодро шагал рядом с нами, не отставая ни на шаг.

Такой вот троицей, если не считать идущей следом вереницы нагруженных подарками слуг, мы подошли к воротам Хивы. Стоявшие на страже воины хана в богато расшитых халатах, при саблях, луках с полными стрел колчанами и щитах с бронзовыми клепками опирались на длинные копья. Из-под тюрбанов свисали на лица кольчужные бармицы. Эта парочка не походила на тех разбойников, что окружали наш лагерь, однако вид их не мог бы обмануть и слепого. Лица были столь же хищными, как и у иных воинов хивинского хана, просто эти одеты и экипированы намного лучше. Они пропустили нас в город без единого слова, отворив калитку в массивных, явно выдержавших не одну осаду воротах. Правда, пришлось вскоре приоткрыть и сами ворота – ведь один из богатых подарков хану – роскошный белый, как снег, жеребец, в калитку бы не протиснулся.

С другой стороны крепостной стены нас уже ждала весьма внушительная встречающая делегация. Возглавлял ее не то визирь, не то еще какой высокий чин. Вел он себя без обычного на Востоке подобострастия перед гостями, но и без показного высокомерия, как будто самим поведением своим подчеркивая – судьба наша еще не решена и находится в руках хана.

Мы расселись в ожидающие нас паланкины, довольно вместительные – в каждый влезло по пять человек. Так что своими ногами пошли во дворец лишь несколько слуг, ведущих на поводу жеребца, остальные же вместе с дарами отправились в достаточно комфортных условиях. Ехали вместе с визирем. Полуголые дюжие рабы подхватили наши паланкины и мерно зашагали ко дворцу.

– Заметьте, как плавно и ровно несут нас, – произнес визирь, очень хорошо говоривший по-русски, хотя и с заметным акцентом, делающим его слова резкими и звонкими, будто удары бича. – Их специально тренируют группами по четыре человека, и всю свою жизнь они проводят вместе, расставаясь лишь на весьма короткое время. Когда один из них умирает или становится по той или иной причине не способен больше носить паланкин, все они получают свободу.