Рамез Наам - Дилемма

– Господи! – присвистнул Накамура.

– Не господь, а Кибер-Будда, – уточнил Макфадден, вновь затягиваясь. – За неделю до того в полицию Мехико позвонила девушка, утверждавшая, что ее пытались изнасиловать. Якобы в самый ответственный момент с неба спустился «ангел господень», парализовал насильника и деактивировал страшную программу в ее мозгу.

Накамура молчал.

– Таких случаев за последнее время было три, – продолжал Макфадден. – Кто-то вмешивается в темные дела преступников. Таким образом остановили два изнасилования и одно хищение средств в особо крупном размере. В каждом случае некто получает контроль над разумом и телом преступника, лишает его возможности пользоваться нексусом и ставит блок на любые противоправные действия.

– Самосуд, стало быть, – задумчиво проговорил Накамура. Фотография на бумаге уже бледнела: умная микросхема безвозвратно уничтожала информацию с носителя.

Макфадден кивнул и вручил ему второй листок бумаги, опять-таки чистый.

– Еще одно дело. Свеженькое, сегодня утром получили. Засекреченное. МВБ не хотело, чтобы мы узнали.

Накамура провел пальцем по бумаге, и на странице проявилось окошко видеопроигрывателя. Начался ролик: четыре длинные очереди проходят через пункт досмотра, все люди с пропусками на шее. Чикагский офис Министерства внутренней безопасности. Камера наезжает на одного человека – мужчину средних лет в деловом костюме и с рюкзаком на плече. Вокруг него появляется красный овал с именем и краткой биографией. Брендан Тейлор. Бухгалтер министерства.

Поначалу Тейлор спокойно двигается вместе с очередью, но вдруг делает удивленное лицо, хлопает себя по карманам, озирается по сторонам и бросает рюкзак на ленту.

Затем орет:

– Кажется, у меня бомба! Бомба!!!

Дальше – сплошные помехи.

Накамура взглянул на Макфаддена: тот сверлил его пристальным взглядом темных глаз.

– На месте взрыва обнаружены частицы нексуса, – сказал Макфадден. – Похоже, за несколько секунд до взрыва Тейлор одумался, понял, что происходит, и хотел этому помешать.

Накамура заморгал:

– Думаете, все случаи связаны?

– Мы думаем, что ко всем этим случаям имеет прямое отношение Кейден Лейн. Похоже, у него есть лазейка, позволяющая проникать в любое сознание под нексусом, и с ее помощью он карает преступников.

Накамура прищурился:

– А я тут при чем? И к чему такая секретность? – Он показал на тоннель и самоуничтожающиеся документы: – Почему мы не могли встретиться в Лэнгли?

Макфадден еще раз затянулся, выдохнул дым в сторону.

– Мы хотим, чтобы ты нашел Кейдена Лейна. Причем сделал это прежде, чем до него доберутся охотники за вознаграждением – УПВР уже пообещало за его поимку баснословные деньги. Затем привезешь его к нам. Сделать это нужно незаметно, чтобы никто не пронюхал. Считай, мы встречались неофициально.

Настолько неофициально, что об этом не знают даже в ЦРУ, подумал про себя Накамура. Полная секретность.

Видео начало бледнеть у него на глазах. Пиксели исчезали один за другим.

– К чему вся эта суета? – спросил Накамура. – Пусть бы УПВР само разбиралось.

Макфадден вновь затянулся сигаретой.

– Ты же знаешь их методы, Кевин. – Он сверлил его взглядом. Накамура прищурился. – Нельзя, чтобы Лейн попал в их лапы. Минобороны, ФБР и все остальные – не лучше. Его должны взять мы.

Он передал Накамуре третий листок.

– Здесь кое-какие инструкции.

Накамура провел пальцем по бумаге, изучил текст, запомнил.

Поднял глаза на Макфаддена:

– Как быть с Катаранес?

Макфадден затушил сигарету о бетонную опору, достал из кармана маленькую стальную пепельницу и бросил в нее окурок. Не хочет оставлять ДНК, понял Накамура.

– Нам известно, что вы были близки, – сказал Макфадден. – Поступай как знаешь, мы тебе доверяем. Главное – привези Лейна. Живым.

Краем глаза Накамура заметил, что неподалеку остановилась еще одна черная машина.

– Бумаги сожги, – велел ему Макфадден. – По-тихому. Найди Лейна первым – и чтобы ни одна живая душа не узнала.

С этими словами заместитель директора пошел прочь. Дверь машины открылась, он сел в салон и уехал.

Накамура сидел на полу своей квартиры: ноги скрещены, спина прямая, руки на коленях.

Как же пусто стало в его доме с тех пор, как Питер ушел. Он не смог жить с мужем, который неделями и месяцами пропадал неизвестно где и без устали боролся с внутренними демонами, но не мог рассказать о них даже самому близкому человеку.

Еще одни отношения закончились полным крахом. Накамуре уже сорок семь. Что он может сказать о своей жизни? Он убивал людей на шести континентах, спасал жизни, портил планы террористам, добывал секретные сведения и проводил операции, об истинных целях которых до сих пор ничего не знает.

С годами становлюсь сентиментальным, подумал Накамура. Усилием воли он заставил себя вернуться к новому заданию.

Доверие. В конечном счете все сводится к доверию. ЦРУ не доверяет УПВР и прочим управлениям МВБ. МВБ не доверяет ЦРУ. И никто из них не доверяет Министерству обороны.

А он кому доверяет? Кому верен?

Ясно, почему церэушники выбрали его: он свободен и имеет большой опыт работы в условиях полной секретности, при этом питает глубокую неприязнь к УПВР. Да к тому же натаскивал Лейна перед его отъездом в Бангкок. Отчасти дело еще в Сэм, куда без этого.

Сэм. Одна из спасенных им душ. Хоть один добрый поступок на его счету. Он спас ее, когда работал в ФБР, до перевода в свежеиспеченное УПВР на первом этаже здания. Еще до того, как началось это бесконечное вранье и миссии, призванные скорее остановить прогресс, нежели защитить людей. В конце концов Накамура не выдержал и ушел работать в ЦРУ, где его ждали с распростертыми объятьями.

Накамура посмотрел на противоположную стену. Там висел портрет его дедушки в детстве, во время Второй мировой. Кенджи Накамура, американец в первом поколении. Деду на черно-белой фотографии было максимум года три. Он сидел на коленях у красивой улыбчивой японки в темном пальто. На переднем плане, между ними и объективом, стоял забор из сетки-рабицы с протянутой поверху колючей проволокой.

Деда и прабабку интернировали, держали в заключении, пока прадед сражался за Америку. Накамура повесил на стену эту старинную фотографию – самую старую из всех, что у него были, – из сентиментальных соображений. Она олицетворяла собой другую эпоху, другие времена, которые уже не могли настать в современной Америке.

Ха! Еще как могли. И настали. УПВР разрабатывало новые планы по интернированию неблагонадежных граждан – в частности, для борьбы с потенциальными угрозами вроде клонов Арийского восстания. Верхушка эти планы не одобрила и без лишнего шума отклонила. Однако пару лет назад старые знакомые шепнули Накамуре, что для детей с нексусом уже готовят специализированные учреждения.