Сергей Кусков - Золотая планета

Капелька капелькой, но с того дня капитан-лейтенант Ортега так и зовется Капитошкой, и ничем это слово не выведешь. Кстати, за это она ненавидит меня отдельно, хотя, кажется, разве можно ненавидеть больше?

— Чико! Выйти из строя! — раздался ее гневный окрик. Я вздрогнул — не заметил, как она начала перекличку, и первыми в ее списке оказались мы.

Растолкав Сестренок, я сделал несколько шагов вперед, прижимая винтовку к себе, стараясь заразиться от оружия уверенностью и невозмутимостью.

— Ты опоздал, Чико!

— Так точно, сеньора! — вскинулся я, становясь по стойке «смирно».

— Почему?

— Полоса препятствий, сеньора! Кто-то усилил ее, поставил дополнительные снаряды!

— Это твои проблемы, Чико! — закричала она. Как будто если бы просто сказала, я бы хуже понял. — Вставай раньше, если не можешь пройти полосу за отведенное время!

— Я и так встал раньше, сеньора… — начал я, но получил хлестким ударом по скуле:

— Молчать!

Я благоразумно заткнулся. Но при этом сделал то, что не мог не сделать — ехидно-ехидно улыбнулся.

— Чего лыбишься?

— Я? — я удивленно посмотрел вправо и влево.

— Ну не я же!

— Вам кажется, сеньора! — Я вновь встал по стойке «смирно».

Да, здесь бьют, это норма. Но есть одно «но». Существенное. Бить можно только так, чтобы не вызвать последствий у подчиненного, и никак иначе. Приведу пример: та же Капитошка однажды выбила мне зуб. Это было в первые дни после поступления, когда я имел о местных порядках довольно смутные представления, и тем более смутные о понятии «дисциплина». Возможно, сам был виноват, не буду спорить. Но она мне его выбила, не рассчитав удар, и это ее косяк.

Через час мне вставили в медблоке хороший новенький имплантат (здесь работают просто превосходные врачи, мастера на все руки, все ветераны корпуса!). Еще через час на работу прибыла Мишель и вызвала Капитошку к себе, для разбора полетов. А еще через час имплантаты вставили Капитошке, два штуки. Естественно, сий факт попытались скрыть, но в здешнем террариуме «телеграф» работает настолько четко, это невозможно.

То есть она может меня бить, но только до тех пор, пока результаты ее ударов не отразятся на моем здоровье. А это… Как бы сказать поточнее… В общем, Толстый бил меня сильнее, гораздо сильнее. И обиднее.

Если близко воробей — мы готовим пушку!

— Играться вздумал, щенок?! — Шаг и новый удар. Мою скулу обожгло. Но палка о двух концах: она не может меня искалечить, но и я беспомощен перед нею. Если я уйду от удара, попробую увернуться — карцер. Прескверное место, надо сказать! (Да-да, разумеется я там побывал! И не однажды. Лучше уж по лицу!) Попробую заблокировать — телесное наказание. Вдобавок к карцеру. А это еще хуже. (Естественно, и это пробовал, могу сравнивать.) Если же попытаюсь ударить сам — утилизация. Без разговоров и скидок. С этим тут строго.

Потому я стоял, руки по швам, и скалился ей в лицо. Бьет? И флаг в руки! Но после каждого удара я буду скалиться еще и еще сильнее, на глазах у более чем сотни девчонок, и посмотрим, кому от этого будет хуже! С каждым ударом она будет терять остатки своего и так невеликого авторитета, я же приобретать славу рубахи-парня, протестующего против беззакония, на стороне которого все симпатии рядового состава этого заведения. Стану если не героем, то кем-то близким. А что протест? Наверное, на роду у меня написано, быть вечным борцом за справедливость. Школа, теперь корпус… И что-то подсказывает, это не конец логической цепочки.

Она сумела, остановилась вовремя, не успев создать мне ореола мученика. Я вообще поражаюсь таким людям: зная мою игру, понимая мои цели, она раз за разом ведется и старается ударить, как будто не понимает, что ничего этим не добьется. Но нет, для нее съездить по лицу или дать под дых — святое, пусть даже в ущерб репутации! Дура!

— Двойная нагрузка, Чико! — прошипела дура. — И кросс вместо обеда! Десять километров! Все ясно?

— Так точно, сеньора капитан-лейтенант! — довольно вскинулся я.

Она посмотрела с неодобрением, но покачала головой и пошла дальше, обратившись к старшей следующего взвода, и в этот момент я нанес ответный удар.

— Кап! — громко произнес я, чтобы меня услышало как можно больше людей.

По линиям раздались смешки, плавно переходя в устойчивую волну хихикания. Капитошка обернулась и зыркунла… Фиг тебе, не съешь!

Да, не съела. Покраснела от злости, захотела ударить еще раз, но окинула взглядом плац…

…И ничего не сделала.

— Чико, встать в строй! — рявкнула она вместо экзекуции.

— Так точно, сеньора капитан-лейтенант! — гаркнул я и сделал два шага назад, заняв свое место.

— Кассандра, в резерв! — скомандовала она, и дождавшись «Так точно» от нашей европейки, пошла дальше.

…Я понимал, что ничего я ей не сделаю больше того, что уже сделал. Руководство прекрасно знает, что она за человек, и использует по прямому назначению — как пугало. Жесткое злобное пугало, стращающее подчиненных, чтобы не расслаблялись. Превратить пугало в посмешище? Не велика заслуга! А потому максимум, что я могу — устраивать и дальше подобные концерты на разводах, скорее веселящие окружающих, чем способные как-то на что-то повлиять. В семье обязательно должен быть урод, офицеры просто выбрали его себе заранее.

Если муха — муху бей!

Развод — это целый ритуал. Проводится в огромном помещении, называемом лаконично «Плац». Плац расчерчен линиями, буквой «П», по которым в строго отведенном порядке становятся подразделения на утреннюю перекличку. После переклички каждое из подразделений получает назначения — наряды. Чаще всего это наряды по охране дворца, той части, куда не допускается дворцовая стража, личные покои монаршей семьи. Чуть реже наряды местного значения — охрана объектов собственно корпуса, вахты, усиление наказующих. Да-да, половина «морпехов» здесь не кадровые, а временно назначенные. В основном тетки с опытом, кто заканчивает контракт. Надевают голубые повязки, и — опа — до конца караула они наказующие. Еще реже девчонок забирают куда-то для каких-либо целей: слежка, охрана кого-то в городе. Бывают общие усиления в связи с перемещением королевы, с ее официальными визитами. Усиления частичные — когда несколькими обычными взводами усиливают хранителей, не мобилизуя остальных. Совсем редко заставляют делать какую-нибудь ерунду, вроде чистки оружия и его инвентаризации. И то, как правило, делать это заставляют провинившихся. Я сам пару раз попадал на такую работу. Целый день проверять пригодность доисторических винтовок, чистить их, смазывать?.. Та еще каторга! Единственный плюс: эти хранилища расположены под сотым метром, в засекреченной от обывателей подземной части столицы, и экскурс туда довольно познавателен. Там я лично убедился, что оружия в этих хранилищах столько, что хватит не на одно поколение.